он уходил в отпуск, оставалась только пятница. На субботу он уже купил билет до Москвы, а на понедельник у него был билет до Минеральных вод, где в этот же день его ждала заранее заказанная путевка.
Все учатся друг у друга. Хамовский разыгрывал внезапный штурм по сценарию округа…
ВЗГЛЯД ЧИНОВНИКА
«Хотя душа и умозрительна, но ее радость произрастает из материального».
Снос памятника редко завершается его реконструкцией. Прыгая над пропастью, можно и разбиться. Поэтому Алик решил посетить заместителя главы маленького нефтяного города Безмера, с которым сложились вполне приемлемые отношения, и послушать…
***
Безмер был такой же очкарик со слегка рябоватым лицом, не внушавшим ни уважения, ни трепета, как и Алик. Однако за моложавой маской скрывался матерый финансовый хищник, с помощью которого Хамовский во времена газовых зачетов увел из бюджета маленького нефтяного города не один миллион рублей.
Одевался хищник незамысловато и недорого, был внешне приятен и испорчен лишь говорливостью. Он деловито поблескивал очками и в отличие от грубых манер Хамовского имел манеры спокойные, компромиссные.
– Тигру не дают мяса, тигру не дают мяса, – весело подтрунивал он над Аликом, имея в виду ограничение на критику в маленьком нефтяном городе.
– Однобокая политика, как погоня за урожаем без ухода за землей, – ответил тогда Алик. – Навоз-то нужен…
– Вы тоже поймите. В столице округа уже подросли дочки и сынки начальников, многие из них уже выучились, и им нужны рабочие места, – высказал местные опасения Безмер. – Оттуда смотрят: куда бы пристроить детишек. А все хорошие должности разобраны. Что делать? Вот они и ищут внутренние конфликты на территории округа. Есть конфликт, они туда залазят, проводят проверки, цепляются за любую мелочь, снимают начальников и ставят своих. Вот сняли начальника нашего пенсионного фонда. Тот написал заявление в отпуск с последующим увольнением. Он бы не уволился, но значит, что-то накопали. Ведь лучше уйти с работы, чем – в тюрьму. А кого на его место? Жену прокурора округа. Вот и все. А вот другой случай. Сняли Сипова, зама по экономике, с должности председателя конкурсной комиссии. Пока я выполняю эту работу. А сняли почему? Стало много победителей конкурсных торгов, которые не исполняют обязательства…
– Я знаю пример. Одна фирма, образовавшаяся накануне торгов, парадоксально предложила вам цену бензина ниже его себестоимости. И выиграла, – ответил Алик. – Ей перечислили деньги за бензин, а она ни капли не поставила. Не Сипова ли дело?
– Поймите, сейчас нужно жить мирно и дружно, чтобы вышестоящие не искали здесь места для детей, – замял тему Безмер…
Страх потерять работу ощущался во всей России. Но Хамовского поразил не только страх, но и чрезмерная жадность. Его страхо-жадность была грандиозна. Он окружил себя финансовым махинатором Безмером, хозяйственным вором Тринькиным, продажными судьями, прокурорскими работниками, милиционерами. Мерзавец от журналистики Бредятин занял место великого Сапы. Квашняков создавал Хамовскому литературное величие. Алик в этой группе был чужим.
– Хорошую работу найти практически невозможно, – говорил Александр, московский друг Алика, о Москве. – Все работают кланами. В кланы включаются родственники, друзья, хорошие знакомые. Профессионалов принимают тогда, когда надо закрыть дыру, где надо пахать…
То о чем говорил Безмер, Алик перевел его слова в отношении журналистики:
«Дело власти – изначально свободное и хаотичное население загнать в клетки. Дело финансируемых властью журналистов хвалить эти клетки, но это полбеды.
Вторая ее половина заключается в том, что в случае злоупотреблений во власти журналисты становятся заложниками позитивной информационной политики. Страх потерять работу трансформирует саму работу в угодничество или формалистику.
Что делать? Каждый решает сам. Кто-то уходит, кто-то пьянствует, кто-то слепо зарабатывает, а кто-то пребывает в состоянии любви, как назвал это унизительное состояние директор тюменского телевидения на одном из съездов руководителей СМИ. Люди оттачивают инстинкты, позволяющие получать блага, до степени порабощения этими инстинктами. А дальше что? Где тот ребенок, который любил жизнь?»…
Абсолютное использование журналистики для потребностей власти, проповедуемое Безмером, не делало его менее интересным собеседником. Алик сел в редакционный «Соболь» и через короткое время был в администрации маленького нефтяного города.
– Говорят, к нам идет комиссия? – спросил Алик, как только зашел к Безмеру.
– Да, – бесхитростно ответил Безмер. – И эту комиссию возглавляю я.
Подобная неожиданность, не вынудила Алика обнаружить удивление.
– Жаль, – тут же спровоцировал он. – Квашняков мог бы больше накопать для моей последующей работы.
Безмер знал о враждебных отношениях между Аликом и Квашняковым, знал, что комиссии поставлена задача уволить Алика и то, что тот говорил о какой-то последующей работе, поставило его в тупик. Он с интересом взглянул на Алика и продолжил:
– Задачи комиссии пока не определены, но известно, что будут проведены собрания в коллективе.
– Но зачем? – спросил Алик.
– Алик, с вашим-то послужным списком вы найдете работу легко, – уклончиво ответил Безмер. – Вам нечего бояться.
– А если я устрою небольшую войну? – пригрозил Алик.
– Не забывайте, мы можем вам дать рекомендацию, – объяснил Безмер. – А может напротив…
«Если я и уйду, то туда, куда ваши руки не дотянутся», – хотел было сказать Алик, но вовремя остановился и просто спросил:
– То есть задача – накопать на увольнение?
– Ничего не могу сказать, – ответил Безмер, на лице которого образовалась деланная улыбка.
Человеческое общество имеет мало общего с человеческим организмом, где каждая часть тела выполняет определенную функцию, не зарится на функции других и беспрекословно служит авторитарным целям единого мозга. В человеческом мире мозгов много, организм этого мира изменчив и конфликтен. Сердце может переместиться в пятку, а ягодицы или загребущая рука – сместить голову, чтобы последнее не произошло, цивилизация придумала ряд доказательств интеллекта и порядочности.
Но, как изворотливые школьники во время экзаменов, так и ягодицы или загребущая рука, оказавшись на месте головы, стараются обойти систему доказательств, внушить обществу уверенность, что голова на месте. Все, что им мешает, либо очерняется, либо лишается голоса. Журналистика в условиях искажения доказательств становится невостребованной как специальность по объективному показу мира, она становится шулерской инстанцией подделки доказательств.
ПОТЕРПЕВШИЙ
«Добычу загоняет не охотник, а его собаки».
Промелькнувший за дверями открытого кабинета бывший преподаватель литературы тюменского университета напомнил Алику об удачном с ним интервью на тему русского языка. Тяга к прошлым знакомцам выгнала Алика из кресла, он выскочил в коридор к Фаллошасту и провел его к себе, ощущая в качестве непрошенного гостя запах тяжелого похмелья, пробивавшийся сквозь маскирующий аромат одеколона.
– Слышал про вашу награду. Поздравляю. Растем?! – казенно поприветствовал Фаллошаст.
– Как у вас дела? – прервал Алик, не любивший формальной словесности.
– Не