Здесь, как видим, глаголы, соответствующие misimus в первом случае, прилагаются в отдельности к IV и V книгам. Отсюда ясно, что И последние писались и отсылались в разное одна от другой и позднее прочих время.
Однако ни в самом тексте «Против ересей», ни в других источниках нет никаких оснований разновременность эту растягивать на два десятка лет, как делают Барденгевер,[1469] Штирен[1470] и некоторые другие авторы. В сочинении была большая нужда; с ним нужно было спешить. Поэтому, вероятно, книги писались непосредственно одна после другой, и весь период составления их не превышал двух-трех необходимых для обработки лет.
Отсюда, когда поднимается вопрос о времени появления Contra haereses, нет необходимости решать его в отдельности о каждой книге, а можно говорить сразу о всем труде св. отца. Но когда же он был написан?
В предисловии к I книге (§ 2) св. Ириней заявляет, что у него нет навыка писать.[1471] Такой фразы он, разумеется, не употребил бы, если бы прежде составил уже несколько других сочинений. Кроме того, Contra haereses упоминается им[1472] и очень сильно использовано в трактате «Доказательство апостольской проповеди».[1473] Можно думать поэтому, что антигностическое произведение было одним из его первых литературных трудов.[1474] . В какое же именно время оно появилось?
Внешних исторических свидетельств, определяющих его дату, нет, за исключением, пожалуй, общих фраз Евсевия[1475] и Иеронима,[1476] относящих период интенсивной деятельности Иринея вообще ко времени Коммода. Приходится поэтому основываться исключительно на данных‘самого текста сочинения.
А здесь представляется следующее. Перечисляя в III, 3,3 всех римских епископов, Ириней останавливается на последнем и замечает по поводу его: «Ныне (νυν) на двенадцатом месте от апостолов жребий епископства имеет (κατέχει) Элевфер».[1477] NGv, стоящее в данном случае, говорит, что сочинение написано при жизни папы Элевфера. А он занимал римскую кафедру с 174-175 по 189 г.[1478] Таким образом, мы ни в коем случае не можем относить дату написания Contra haereses ниже последнего года.
Из IV, 30,1 видно, что во время написания антигностического труда некоторые верующие находились при царском дворе и занимали там довольно высокое положение, так что даже могли помогать материально своим неимущим собратьям.[1479] Кроме того и вообще судя по Contra haereses, Церковь в это время пользовалась миром.[1480] Оба эти факта лучше всего могут быть приложимы ко времени Коммода, относившегося терпимо к христианам.[1481] Последний же был императором с 180 по 192 г.[1482]
В таком случае дата сочинения Иринея определяется несколько точнее. Очевидно, оно могло быть написано во вторую половину епископства Элевфера, т. е. между 180 (восшествие на престол Коммода) и 189 (смерть Элевфера) годами.
Принимая же во внимание, что о службе верующих при царском дворе говорится как общеизвестном и твердо установившемся факте, лучше всего считать временем написания его 185 и следующие годы, до 189.[1483]
С этой хронологией вполне гармонируют те данные о личности самого Иринея, какие есть в Contra haereses. Судя по ним, антигностический труд был написан несомненно во время епископства св. отца, может быть, в середине его.
Об этом свидетельствуют уже приведенные нами выше места, когда Ириней объясняет мотивы написания Contra haereses. Одним из них было сознание тех обязанностей, какие были наложены на св. отца его саном. «Я поставлен, — говорит он, — для служения словесного» (in administratione sermonis positi sumus);[1484] «мне вверено попечение об этом деле».[1485] Уверенный тон подобных заявлений едаа ли был уместен в устах пресвитера, например, при существовании рядом с ним епископа.
С другой стороны, и общий характер всех речей Иринея обнаруживает в нем человека пожившего, много испытавшего и передумавшего; что опять-таки более гармонирует с годами епископства.
Наконец, выставление себя в качестве хранителя апостольского предания[1486] было бы совершенно немыслимо, если бы был жив всеми почитаемый, благочестивый ученик апостольский, престарелый Пофин.
V.
Местом написания «Против ересей» была Галлия, по всей вероятности, Лион. Это видно прежде всего уже из неоднократно приводившихся нами слов св. Иринея в предисловии к I книге. «Ты не будешь требовать от меня, живущего среди кельтов (έν κελτοίς) и по большей части имеющего дело с варварским языком (βάρβαρον διάλεκτον), ни искусства речи, которого я не изучал, ни писательской способности.. ,»[1487] Точно также в I; 13, 7 св. отец говорит: они (маркиане) «и в наших ронских пределах (έν τοΐς καθ’ήμας κλίμασι της 'Ροδανουσιας) обольстили многих женщин... Некоторые из них (женщин) явно исповедуются в этом (εξομολογούνται), а другие... частью отступили, частью находятся в колеблющемся положении».[1488] Настоящее время глаголов в последней выдержке указывает, что повествуя о маркианах и обольщенных ими женщинах, Ириней и сам находился в тех же «ронских пределах» (а Лион тоже расположен на реке Роне).
VI.
Первая приведенная выдержка дает вместе с тем некоторые указания относительно первоначального языка «Против ересей». Из нее видно, что Ириней различал разговорное наречие, ¡обычное для той местности, где он теперь обитал, от литературного,''на котором был написан его главный труд. Первое он называет «варварским», каковой термин, как мы уже отмечали, прилагался греками ко всякому не-греческому языку. Во времена св. отца разговорным наречием в Галлии было кельтское.[1489] Его-то, очевидно, и определяет Ириней как βάρβαρον διάλεκτον.
Этот разговорный язык у св. отца представляется, однако, как такой, который как бы «испортил» его литературный. Но «порча» может быть только в чем-либо уже твердо установившемся. Очевидно, «испорченным» оказывался родной язык Иринея, тот, на котором он говорил с детства, до переселения в Лион. А мы знаем, что таковым было греческое наречие. Значит, на нем и написаны были Contra haereses первоначально; что и естественно было ожидать от автора-грека.[1490]
Такой вывод подтверждается и самим противопоставлением литературного языка «варварскому диалекту». Очевидно, первый не был варварским (= не-греческим). Кроме того, по свидетельству Страбона,[1491] во времена, близкие к Иринею, греческий язык и вообще в Галлии принят был в качестве общелитературного для всего образованного общества.
Наш вывод косвенно подтверждает и Евсевий, когда приводит заглавие Contra haereses и многочисленные вьщержки из них на греческом языке, умалчивая о том, что он перевел их с латинского, как это отмечается им в других случаях.[1492]
Точно также и Иероним прямо помещает св. отца в ряду греческих писателей того времени.[1493]
О книгах Иринея говорит, что они написаны превосходным языком (doctissimo et eloquentissimo sermone composites).[1494] Подобного рода выражения ни в коем случае не могут быть приложимы к нынешнему топорному, грубому[1495] латинскому переводу; зато вполне подходят к греческим отрывкам, сохранившимся у Епифания и других отцов.[1496]
В настоящем латинском тексте замечается масса греческих оборотов,, выражений[1497] и т. п., что также не может говорить за его первоначальность.
VII.
В § 2 предисловия к I книге «Против ересей» Ириней пишет: «Для этого (опровержения еретиков), сколько могу, кратко и ясно изложу мнения... последователей Птолемея и вместе представлю средства к их опровержению (яро; àvaxpsTisiv aùniv)» ,[1498] А в предисловии ко II книге стоит: «В настоящей книге я опровергну во многих главах все их (гностиков) учение (omnem ipsorum regulam)».[1499] Судя по этим словам, можно думать, что первоначально Ириней имел целью написать своему другу лишь две книги. В одной должно было быть «sXsyxoç» = изложение учения еретиков, в другой — всестороннее его опровержение (àvaxporai).
Однако, заканчивая вторую книгу, св. отец признал необходимым присоединить к ней еще третью, дополнительную, так как той одной, по его мнению, не вполне достаточно было для опровержения. Там он оперировал более с данными разума. Здесь же желает привести доказательства из Св. Писания и разобрать места, какие неправильно толковались гностиками.[1500] Но и в этой книге не все уместилось. Ввиду массы материала Ириней счел нужным написать последовательно еще две новых: одну для разбора изречений Господа,[1501] другую —для изложения учения ап. Павла в связи с его гностическими перетолкованиями.[1502]