И как-то я склонилась ко второму варианту. А потому надо было срочно что-то придумывать.
Первым делом, услышав про крепостных, мне подумалось о нашей любимой домработнице тете Клаве. Ее, конечно, с натягом можно так назвать, даже с очень большим натягом, но за неимением лучшего будем считать, что одна душа есть. Так, идем дальше. Кто еще у нас работает? Точнее, не у нас, а у любимого папулечки. Если мне не изменяет память, в его фирме числится человек шестьдесят различного персонала. Вот их, пожалуй, и посчитаем.
— Ну, человек шестьдесят-семьдесят, — неуверенно выдала я, не имея ни малейшего представления, устроит ли сия цифра благородную родственницу.
— Семьдесят душ? — Глаза бабули мгновенно округлились, и призрак, нервно всплеснув руками, подскочил с кресла. — Да у меня при жизни только сто пятьдесят насчитывалось в одной Московской губернии. А сколько еще под Оренбургом было!
Я не нашла, что на это ответить. Зато нашлась Стаська.
— Так же ж кончились! — радостно выдала сестренка и засияла улыбкой, аки северная звезда.
— Кончились? — взревела бабка. — Как это они у вас кончились?
— Сами! — выдала еще более умное изречение сестричка.
Старушка устало опустилась в кресло и, выудив откуда-то из-за спины призрачный веер, начала судорожно им обмахиваться.
— У вас валидола случайно не найдется? — крайне участливо поинтересовалась Стасечка, оглядывая присутствующих наивными-пренаивными глазками.
— Боюсь, призраку это не поможет, — угрюмо поведала я.
— Я бы ей налил, да думаю, что тоже не поможет, — внес свою лепту Альберт и выпустил ровненькое колечко дыма. — Может, покурите, дражайшая? — предложил свою трубку мужчина.
— Да ладно, что я-то? — отмахнулась бабуля. — Я свой век отжила. А с ними-то что делать? Кто ж их теперь замуж возьмет? И приданого-то приличного поди нету…
— Да мы не пропадем, — уверенно заявила моя младшенькая, а бабулечка все продолжала охать, сокрушаться, причитать себе под нос, а потом вдруг опять обратилась ко мне: — А сколько тебе лет, дитятко?
— Восемнадцать, — честно ответила я, пока еще не понимая, с какой стороны ждать подвоха.
— И что, жених-то у тебя есть? — продолжала задавать неудобные вопросы старушенция. — Граф какой? Или, может, герцог?
— Эммм. Нет, — ответила на свой страх и риск. Можно было, конечно, наврать, но рядом стоял навостривший ушки Фауст, и врать в его присутствии было как-то неудобно.
— Как нет?! — очень эмоционально отреагировал призрак. — В восемнадцать лет и до сих пор не сосватана? — ахнула бабуля и схватилась за сердце. — Может, что не так с тобой? Ноги кривые? Больна чем? Али недобрая слава за тобой ходит?
— Да нет. Нормальная я! — тут же начала оправдываться, пока родственница еще чего себе не надумала. — У нас раньше восемнадцати и жениться-то не принято, а мне только-только исполнилось.
— Ага, Лу у нас теперь совершеннолетняя! Даже кредит в банке взять может! — со знанием дела вставила сестренка.
— Ну хоть в восемнадцать, — тяжко вздохнула графиня. — У этих вон, — кивнула в сторону Альберта с Фаустом, — вообще раньше двадцати пяти совершеннолетними не признают. — И уже обращаясь конкретно к младшему блондину: — Верно, юноша?
— Верно, — сквозь плотно стиснутые зубы процедил наследничек.
Оп-па. А чего это мы такие напряженные? Задело за живое?
— Вот-вот. Видишь, вроде мальчик уже взрослый, а ни шагу сделать самостоятельно не может. Все мамка с папкой над ним трясутся.
— Я бы попросил… — грозно начал оскорбленный блондин, — выбирать выражения! И вообще, к вашему сведению, мне уже есть двадцать пять, — зло сверкнув глазами, сообщил Фауст.
О, да у него, похоже, комплекс, насчет возраста. И если обычно люди, наоборот, пытаются приуменьшить свои годы, то Фауст комплексует из-за того, что слишком молод. А иначе как объяснить такую бурную реакцию на слова бабули?
Кстати, в связи с озвученным, один вопрос можно снять с повестки дня. Теперь я знаю, что Фаусту немногим больше двадцати пяти, а значит, пропасть в возрасте у нас с ним не такая уж и большая. Фух! Как от сердца отлегло.
— Ну надо же! — Бабуля всплеснула руками. — Когда успел? Помнится, в последнюю нашу встречу у кого-то даже права голоса на семейном совете не было.
— Да уж три года с тех пор прошло, знаете ли, — недобро прищурил глаза блондин.
— Да… — глубокомысленно вздохнула старая карга. — Уж три года прошло, а в голове все молодо-зелено…
И вот тут Фауст не сдержался. Блондин вмиг вскипел — я заметила, как ладони его сжались в кулаки, а на скулах отчетливо заходили желваки, — резко дернулся вперед и уже намеревался высказать все, что думает о нашей несдержанной родственнице, но скандал предотвратил Альберт. Он поднялся одним быстрым текучим движением и, оказавшись подле сына, мягко удержал того за руку, всем своим видом показывая, что не стоит сейчас выяснять отношения.
Все эти жесты и переглядывания, конечно же, не прошли мимо нашей бабули, а потому она сочла нужным вставить по этому поводу очередной комментарий:
— И все так же не контролируем эмоции, — хмыкнула графиня, смерив Фауста придирчивым взглядом. — Вам бы выдержке поучиться, молодой человек, — наставительно произнесла Агафья. — Да вот хоть бы даже у своего папеньки. Он себе подобных выпадов не позволяет. Особенно в отношении представительниц прекрасного пола, — гордо вскинула подбородок «оскорбленная» дама.
— Я слишком много весен живу на этом свете, чтобы обращать внимания на подобные мелочи, — спокойно ответил Альберт, и я поразилась степени его самообладания. Да и вообще, в процессе всего этого спектакля он вел себя на зависть уравновешенно и хладнокровно, будто и не его семью тут обсуждают.
— Да, дорогой, — позволила себе фамильярность благородная дама. — Смотря на тебя и твою непоколебимость, ощущаю себя просто-таки юной экспрессивной девчушкой, — кокетливо хохотнула старушка и, сделав круг по комнате, подсела поближе к матери семейства.
— Ну а ты, ровесница, — решила проехаться по самолюбию Лилиан наша усопшая родственница. — Все молодишься, смотрю?
Матушка Фауста, подобно мужу, на ее подколку никак не отреагировала. Все так же неторопливо попивала белое вино из высокого фужера и рассматривала идеальные ноготки.
— Госпожа графиня. Мы каждый вечер с вами видимся, и каждый вечер вы задаете один и тот же вопрос, — после небольшой паузы все же соизволила ответить женщина. — И я в который раз вам отвечаю, что представителям славной расы фениксов свойственно выглядеть на тот возраст, на который они себя ощущают, — степенно ответила светловолосая красавица, а я мысленно позавидовала: вот бы и мне так уметь. Все-таки Лилиан очень красивая и очень эффектная женщина. Такой внешности и завидовать не стыдно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});