Немного погодя Тим пришел предупредить меня, что Дэвис с Митчелом ожидают меня на пристани. Я вышел. Была ночь, и звезды отражались на спокойной глади воды. Вблизи никого не было. В конце причала маячила фигура Дэвиса в компании плечистого парня, от которого на милю разило копом.
— Это и есть Митчел, — представил его Дэвис.
Я подошел, внимательно вглядываясь. Было темно, но все же вид парня внушал доверие. Он тоже внимательно рассматривал меня, словно я был заезжей знаменитостью.
— Честер Кейн, — представился я сразу беря быка за рога. — Так что ты на это скажешь?
Он сглотнул, взгляд его переходил с меня на Дэвиса и обратно.
— А что вы хотите от меня услышать? — спросил он неуверенно.
— То, что тебе нравится моя идея.
Он воздел руки к небу.
— О’кей!
— Но помни, — твердо сказал я, — тебе незачем бояться меня. Однако если вздумаешь схитрить, у тебя не хватит времени даже испугаться. Понял?
Он ответил, что понял.
Я видел, как укоризненно Дэвис смотрит на меня.
— Совсем незачем запугивать нас, — недовольно проговорил он. — Мы просто хотим оказать тебе небольшую услугу.
— Так что ты скажешь о возможности отомстить Флаггерти да еще к тому же заработать пятьсот долларов?
— А что я должен делать? — заинтересованно спросил Митчел.
— Для начала ответь на несколько вопросов. Где ты живешь?
Он назвал адрес. Я вопросительно глянул на Дэвиса.
— Это в пяти минутах ходьбы отсюда.
— Что ж, поехали к тебе, но не вздумай выкинуть какой-нибудь номер.
— У меня и в мыслях такого нет!
Мы забрались в машину Дэвиса и поехали к Митчелу. Он проводил нас в гостиную. Меблировка была скромной, но достаточно комфортабельной.
— Ты живешь один?
— Да, — ответил он, моргая.
— Ах да, твоя жена ушла к Флаггерти!
Он сжал кулаки, его лицо побледнело.
— Не волнуйся, — сказал я. — Я в курсе дела, да и ты тоже. Ты хочешь отомстить, не так ли? Мы поможем тебе.
Он повернулся, подошел к бару, достал бутылку виски и поставил на стол. Затем принес три бокала. Мы уселись за стол.
Митчелу было приблизительно лет сорок пять. Он выглядел бы достаточно симпатичным, если бы не мрачное выражение толстого веснушчатого лица.
— В чем заключается твоя работа? — спросил я, когда мы прикончили первую порцию.
— Я охранник блока «Д».
— Где находится мисс Уондерли?
Он заморгал, посмотрел на Дэвиса, который дипломатично отвел взгляд, потом вновь на меня.
— Вы, кажется, что-то говорили о пяти сотнях? — осторожно спросил он.
— Точно, — ответил я, протягивая стодолларовый банкнот. — Вот, бери задаток. Остальное получишь, когда сообщишь то, что я хочу знать.
Он согласно кивнул, вертя банкнот в руках.
— Девушка в блоке «А».
— Где это?
— Верхний этаж.
— Возьми карандаш и бумагу и постарайся нарисовать план тюрьмы.
Мы курили и пили, ожидая, когда он закончит.
— Вот, — проговорил наконец Митчел, — вход здесь. На каждом этаже решетки, постоянно запертые на ключ, и свой охранник. Заключенных приводят сюда. Женщин налево. Заключенные…
— Подожди, — остановил я его. — Меня интересует лишь женская половина. Я хочу знать все, до малейших подробностей.
— Как скажете, — согласился он. — Женщины входят через эту дверь, и здесь их имена заносятся в регистрационную книгу. Потом их ведут по коридору…
— А это что за квадрат?
— Комната отдыха охраны, а рядом кабинет врача. Из кабинета врача ход в прозекторскую, где производится вскрытие, а дальше тюремный морг. Флаггерти сконцентрировал все в тюрьме.
— О’кей. Где блок «А»?
— Туда можно попасть на лифте. Заключенные не имеют права подниматься по лестнице, так как она проходит через все этажи.
— Сколько там заключенных? Женщин, я имею в виду.
— Четыре… нет, три. Одна умерла сегодня утром.
— Где камера мисс Уондерли?
Он указал камеру на плане, и я отметил ее крестиком.
— Сколько там охранников?
— Три женщины-охранницы. Одна из них обходит камеры каждый час.
— А охрана на других этажах?
— Они не заходят в блок «А», но ежечасно обходят свои этажи. На каждом этаже их по двое.
— Сколько их всего в здании?
— Десять на дежурстве и десять на отдыхе. После ареста девушки Флаггерти прислал еще двенадцать из комиссариата для патрулирования снаружи. Так что из тюрьмы и мышь не проскочит.
Я тщательно изучил план, потом посмотрел на Митчела.
— А если бы ты захотел, чтобы кто-то убежал оттуда, с чего бы ты начал?
Он безнадежно покачал головой.
— Это практически невозможно.
Я протянул ему четыреста долларов и, когда он сунул их в карман, вытащил еще билет в тысячу долларов.
— Видел когда-нибудь такую купюру?
Он широко раскрыл глаза.
— Это для парня, который скажет мне, как вытащить малышку оттуда.
Он поколебался, потом пожал плечами.
— Я бы и рад помочь, но такой возможности просто не существует. — Он пододвинул ко мне стул. — И сейчас объясню почему. Во-первых, нужно войти в тюрьму. Там собаки, прожекторы и сторожа. Вы же видели подходы к тюрьме. Там нет даже кустика… только песок. Все освещается прожекторами. Невозможно добраться даже до ограды…
— О’кей. Предположим, мы добрались до ограды. Что потом?
— Но вам это не удастся, — нетерпеливо возразил он.
— И тем не менее я уже там. Что дальше?
Он пожал плечами.
— Дежурный охранник у ворот, с тех пор как арестовали мисс Уондерли, пропускает лишь врача и офицеров полиции. Все осведомлены о ваших способностях и не желают рисковать. Копинджеру стоило большого труда добиться разрешения туда войти.
— О’кей. Предположим, это будет доктор. Он входит. Что потом?
— Его провожают до другого охранника, который открывает еще одну решетку и провожает доктора до его кабинета. Доктор не имеет права входить в другие помещения, если там нет больных. Когда сегодня утром умерла заключенная, доктора до решетки блока «А» провожал охранник, а там его приняла старшая охранница.
— Мне кажется, ты говорил, что мужчины-охранники не заходят на женскую-половину? — сухо заметил я.
— За исключением тех случаев, когда туда надо проводить постороннего человека. Копинджер, например, зашел туда в сопровождении двух охранников.
— Итак, проникнуть туда невозможно? — спросил я, нервно барабаня пальцами по столу.
Митчел с сожалением развел руками.
— Если бы существовал хотя бы малейший шанс, я бы тут же сказал: мне очень не мешало бы поиметь тысячу долларов. Я не знаю, что здесь можно сделать. Невозможно незамеченным ни войти в тюрьму, ни выйти из нее. Тот, кто сделает попытку, будет мертв раньше, чем достигнет хоть какого-то результата. Флаггерти ждет, что вы попробуете осуществить нечто подобное, и готов встретить вас.
— О’кей, Митчел, — сказал я, вставая. — Держи язык за зубами. Я подумаю, может быть, все же предоставится возможность для тебя заработать тысячу долларов. Когда твое дежурство?
— Завтра утром, в семь.
— С чего начинаются твои обязанности?
— Инспектирую камеры, расписываюсь в книге приема дежурства и привожу все в порядок после того, как вскрытие будет закончено.
— Какое вскрытие?
— Они хотят узнать причину смерти той заключенной, о которой я говорил. Вскрытие назначено на девять тридцать утра.
— Хорошо. Мы еще увидимся.
Когда мы вышли в душную ночь, Дэвис сказал похоронным голосом:
— И что же мы будем делать дальше?
— Обсудим кое-что. Ты же слышал, что говорил Митчел.
— Не мели чепухи. Я хорошо слышал, что он сказал.
— О’кей. Готов держать пари на десять баксов против моей тысячи, что завтра к вечеру малышка будет на свободе.
Он в изумлении уставился на меня.
— Ты ненормальный, — пробормотал Дэвис, забираясь в машину. — И тем не менее я принимаю пари.
— Я не сумасшедший, — успокоил я журналиста. — У меня появилась идея.
3
Получасом позже я вновь ехал в компании Дэвиса. Дэвис был за рулем, а сзади рядом со мной сидел Тим Дувал.
— Это здесь, — сказал Тим, выглядывая в окно. Дэвис остановил машину у тротуара перед довольно мрачным зданием. Над дверью красовалась вывеска, на которой можно было прочитать: «Максисон. Похоронное бюро».
— Надеюсь, вы отдаете отчет своим поступкам, — заметил Дэвис.
— Оставь нас в покое, — огрызнулся Тим, прежде чем я успел ответить. — Я переживаю лучшие минуты в жизни. Кстати, ты тоже участвуешь в деле. Так о чем сожалеть?
— Конечно, у тебя нет положения и работы, которой можешь лишиться, — проворчал Дэвис. — А я должен думать о своем будущем. Этот парень играет со смертью, и очень хотелось бы знать, чем все это кончится для меня лично.