Прошло некоторое время, пока я рассматривал голую спину и плечи женщины. Это случается значительно более редко, чем рассматривать различные кошмары, которые моя работа предоставляет мне в избытке. Но даже среди всех кошмаров, рано или поздно должна же человеку выпасть удача мельком увидеть красивую мечту. И несмотря на неприятности, в которых я сидел по горло, в течение этого момента, сейчас, под всеми этими одеялами, я смотрел кое на что красивое. Это заставило меня пожалеть, что у меня нет таланта запечатлеть этот вид углем, или чернилами, или маслом – но у меня никогда не было такого дара. Все, что я мог сделать, – впитывать этот простой вид: красавица, умывающаяся в свете от камина.
Я фактически не замечал, что Люччио повернула голову и видит меня. А потом внезапно понял, что она пристально смотрит на меня своими темными спокойными глазами. Я сглотнул. Я не знаю, чего я ожидал. Крика, возможно, или резкого замечания, или по крайней мере румянца. Люччио ничего такого не делала. Она только возвращала мне взгляд, спокойная и сбалансированная, или прекрасная, если хотите, одна рука прикрывает груди, а другая так и забыта опущенной в таз с зажатой в ней тканью.
– Извини, – сказал я наконец, опуская глаза. Я, вероятно, покраснел. Черт возьми. Может, выдать это за небольшое обморожение, героически перенесенное во имя ее.
Она издала тихий звук, который был слишком мягок, чтобы быть смешком.
– Тебе это неприятно?
– Нет, – сказал я сразу. – Бог мой, нет, конечно, нет.
– Тогда почему ты извиняешься? – спросила она.
– Я, мм … – я кашлянул. – Я только полагал, что девочка, которая достигла совершеннолетия во время правления королевы Виктории, будет немного более консервативна.
Люччио издала короткий смешок.
– Виктория была британка, – сказала она. – Я итальянка.
– Это разница, да? – спросил я.
– Да, немного, – ответила она. – Знаешь, когда я была молода, я позировала многим живописцам и скульпторам. – Она отвернулась и стала мыть шею, продолжая говорить. – Ммм. Хотя это было в моем настоящем теле, конечно.
Ну, да. В том, которое было украдено безумным некромантом, оставляя ум Люччио надолго пойманным в ловушку нового тела. Кстати, в самом деле прекрасного, здорового, молодого тела.
– Я не вижу, почему бы тебе не сделать то же самое в теле, в котором ты находишься теперь. Ну, для сравнения.
Она широко открыла глаза и осветила меня улыбкой, которая была радостной и совершенно девичьей.
– Спасибо. Я не хотела бы, чтоб ты меня неправильно понял. Я хотела воспользоваться твоим душем, после того, как нас облили этой грязной водой, но Архив спит на твоей кровати, и Кинкейд закрыл дверь. Он тоже отдыхает, и мне не хотелось бы, чтобы он вцепился мне в горло прежде, чем проснется. А ты спал, таким образом … – Она слегка пожала плечами.
Тени, которые огонь бросал на ее кожу, сложились в действительно интересную картинку, и я внезапно обрадовался всем одеялам, что навалили на меня.
– Как ты себя чувствушь, ты в порядке? – спросила меня Люччио.
– Жить буду, – сказал я.
– Было очень галантно с твоей стороны осадить Кинкейда.
– Никаких проблем. Он – задница.
– И очень опасен, – сказала Люччио. – Я не полетела бы с ним, если бы не видела, что он прошел через контрольно-пропускной пункт безопасности в Бостоне. – Она поднялась, уронила ткань в таз, и натянула свою рубашку, давая мне интригующее представление силуэта ее спины и талии на фоне света от камина.
Я вздохнул. Мгновение закончилось. Возвращаемся к делам.
– Почему ты приехала с ними? – спросил я.
– Для переговоров, – ответила она.
– Переговоров?
– Архив связалась с Никодимусом Архлеоне по поводу наших обвинений. Он согласился встретиться с нами здесь, в Чикаго, и обсудить вопрос. Ты – вызывающая сторона в этом случае, и я буду здесь твоим вторым.
Я заморгал.
– Ты? Моим вторым?
Она закончила застегивать рубашку, повернулась ко мне и слабо улыбнулась.
– Обязанности выше самомнения. Относительно немногие из Стражей с достаточными способностями желали выступить в этой роли. Я подумала, что будет лучше, если ты будешь работать со мной, а не с Морганом.
– Именно поэтому тебе платят большие деньги, Кэп. Такая острая способность проникновения в суть людей.
– Да, и еще я очень хорошо умею уничтожать разные штуки, – сказала Люччио, кивая. Она повернулась к камину и взяла в руки небольшую деревянную коробку Гард с каминной доски. – Дрезден …
– Адские колокола, – выдохнул я, садясь. – Капитан, эта вещь опасна. Поставь ее. – Я спохватился, что говорю тоном чистой власти, к чему я привык, работая с Молли и различными людьми, которых я встречал через Парасеть.
Она замерла и выгнула бровь, но только на доли секунды. Потом она аккуратно поставила коробку и отступила далеко от нее. – Понимаю. Ты держал эту штуку, когда мы тащили тебя сюда. Видимо, ты не мог позволить ее потерять.
– Ну, да, – сказал я, – не мог.
– Я думаю, это объясняет, что ты делал на станции.
– Ну, да, – сказал я, – да.
– Настоящее совпадение, – сказала она.
Я покачал своей головой.
– По моему опыту, рядом с Рыцарем Креста, не существует такой вещи, как совпадение.
Она, нахмурившись, глядела на меня.
– Я очень долгое время принадлежу к конфессии. Почти столетие, фактически. Но не думаю, что Всемогущий должен мне какую-либо пользу.
– Неисповедимые пути! – сказал я самодовольно.
Она засмеялась.
– Я так понимаю, что они использовали это дело и прежде?
– Постоянно, – сказал я.
– Хороший человек, – сказала она. – Тебе повезло, что у тебя такой друг.
Я нахмурился и сказал спокойно, – Да. Повезло. – Я покачал головой. – Когда переговоры?
– Завтра в полдень. – Она кивнула на каминную доску. – Ты можешь сказать мне, что находится там?
– Вариант, – сказал я. – Если переговоры потерпят неудачу.
– Не думай об этом, Дрезден, – сказала она.
Я покачал головой.
Она уперла кулак в бедро.
– Почему нет?
– Дал слово.
Она мгновение рассматривала это. Потом она кивнула и сказала, – Как хочешь. Отдохни еще. Тебе нужно. – Потом она прошла к моему диванчику, улеглась устало, и без слов, свернулась под одеялом. Через несколько секунд она уже спала.
Я подумал, что надо хорошенько обдумать, что делать с коробкой Гард, и что, возможно, надо позвонить Майклу и Мёрфи, но усталость, которая внезапно сковала меня, сделала такой звонок невозможно трудным. Я поворочался немного, устраиваясь поудобнее, и опять стремительно упал в сон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});