Но они меня не волновали, я тянулся к матери и в конечном итоге у меня получилось. Моя ладонь легла на её плечо, и я развернул её к себе, встретившись взглядом с серыми глазами, которые блестели в свете звёзд.
— Мама, я…
— Ты сам это заслужил, — негромко перебила мама. — Ты убил меня.
И толкнула меня. Один раз, другой, третий. Я почувствовал, как мне стало трудно дышать, как рёбра чем-то сдавило, мешая пошевелиться. Что-то холодное резануло по коже лица и телу. Я пытался оттолкнуться и…
Почувствовал, как всё вокруг раскачивается. Но её лицо всё равно было передо мной. Мама смотрела на меня, превращаясь во что-то страшное, жуткое и чёрное, готовое поглотить даже свет. Она превратилась в то нечто, что гнало меня каждую ночь в кошмарах, продолжая говорить что-то, повторять раз за разом.
— Очнись, очнись же, давай, ну же…
И через мгновение… этот образ рассеялся, обретя форму… Люнь.
— Юнксу! Давай же, просыпайся! — тормошила она меня. Обстановка вокруг тоже начала проясняться понемногу. — Ну же!
— А?
— Давай!
— Я… я здесь, да…
— Руль, ты помнишь? Руль, ты должен вернуть корабль в исходное положение! Ау!
— Исходное?
Сказанное с трудом доходило до меня. Мы были… до сих пор на корабле, но теперь на горизонте слева виднелась желтоватая полоса рассвета. А передо мной открывался мир с высоты птичьего полёта. И мы сейчас как раз летели вниз, отчего меня неслабо так раскачивало из стороны в сторону.
— Ну давай же! Приходи в себя! — трясла меня Люнь, и я сделал над собой усилие, пытаясь привести себя в сознание. Полез в сумку и неловким движением перерубил канат, едва не отрезав себе голову. Упал мешком на палубу и поморщился.
— Где они?
— Кто?
— Враги, — пробормотал я обмёрзшими губами.
— Кажется, отстали. Я их не видела.
— Кажется, блин… — пробормотал я, и встал. Ноги слушали очень плохо, будто и вовсе не мои. Практически не держали. Но тем не менее я дошёл до кормовой надстройки и с трудом поднялся наверх. Здесь, около штурвала лежал Зу-Зу, но судя по его вздымающейся груди, он не помер, а просто отключился, как и я.
Взявшись за штурвал, я потянул его на себя, наконец вернув кораблю нормальное положение. Тело испытало лёгкие перегрузки в какое-то мгновение, и ветер начал утихать.
Теперь мы не пикировали вниз и теряли скорость.
Больше не в силах стоять, я сел и с трудом запихнул пилюлю сначала к себе в рот, потом Зу-Зу — где-то слышал, что вот такое может вызвать повреждение мозга. Мне-то уже ничего не грозит, но вот за пушистого боязно.
— Ты как, Юнксу? — спросила заботливо Люнь.
— Мы летим на юг?
— Куда? — не поняла она.
— Юг. То есть… как это… в сторону новолуния? — пришлось мне перевести.
— Да, судя по солнцу.
— Отлично… — выдохнул я и лёг прямо на палубу.
Люнь вновь склонилась надо мной.
— Юнксу, ты как?
— Бывало и лучше. Пока отрубился, видел кошмар.
— И в этом кошмаре была твоя мама? — спросила она. — Как вообще мама может присниться в кошмарах.
Я поморщился.
— У всех свои кошмары, Люнь.
Глава 124
Можно было спокойно выдохнуть.
Впервые за последнее время, начиная с того момента, как закрутилась вся эта каша с сектой, я мог просто выдохнуть и со спокойной душой сказать:
— Чуть жопу на уши не натянули.
Мы спустились пониже, в тёплые слои атмосферы, где не рисковали замёрзнуть, задохнуться и могли вполне комфортно плыть по небу, пусть иногда и подпрыгивая на воздушных ямах. Тёплый ветер шумел в ушах, свистел в порванных после столкновения с башней парусах и порушенном корпусе. Под нами проплывали бесконечные луга, которые иногда пересекались устьями рек, словно венами. Глянешь и вау прямо.
Я уже видел равнины Вигирии с птичьего полёта, конечно, но тут-то на корабле, а это другое! Здесь можно было походить, посмотреть с разных сторон, просто спокойно посидеть и полюбоваться миром, а не стоять на мече или висеть в руках.
А с такой скоростью и учитывая, что нам не обязательно садиться, чтобы поспать, путешествие и вовсе будет в разы быстрее. Но глядя на это судно, у меня возникали мысли не только о том, насколько удобно на нём путешествовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ведь при желании я могу и вернуться спокойно…
Нет, серьёзно, прямо сейчас я мог развернуть машину и направить её к морю, где меня прибило к берегу на плоту. Плыть на нём вряд ли удастся, однако парить прямо над морем — почему нет?
Я знаю, где меня примерно выкинуло. Найти примерное место, где выбросило плот, и прикинуть, сколько миль от места крушения мог проплыть он за ночь при самом сильном шторме. И уже на основе этого выделить сектор, где портал может быть расположен. А там уже на корабле облететь всё вдоль и поперёк, ведь на нём сделать это будет не так уж и сложно.
Крутани штурвал, возьми курс на север, и вскоре я уже буду на месте…
Я поморщился.
Ещё год назад я бы отдал всё за такую возможность, а сейчас… волнуюсь? И волнуюсь не из-за того, что не смогу найти портал, а о том, что делать, если он там вдруг окажется на месте? Если его там не будет, то выдохнули, и ищем дальше. А если будет? Вот он перед носом, и?
Вернуться в свой мир?
Я пытался прислушаться к себе и чувствовал… какое-то смятение внутри. Я привязался к какой-то левой девчонке, которую знал чуть меньше года, пусть и жили душа в душу, и теперь несусь её спасать, понимая, что там меня порежут как свинью. И когда возможность смотаться из этого мира у меня в руках, я… туплю.
С одной стороны хочется, но с другой я спрашиваю себя: а не дорога ли цена моего возвращения? Действительно мне хочется всё бросить, и вернуться домой? Куда? К чему? К пустой квартире и ляму баксов, оставив человека, который посчитал меня родным, на произвол судьбы? Что меня там вообще ждёт?
А ведь я даже не знаю, жива ли Ки или нет…
Я смотрел на штурвал, которым правил Зу-Зу, встав на задние лапки, и пытался понять самого себя: чего я хочу? Или, если быть точнее, почему я теперь сомневаюсь, стоит ли возвращаться или нет?
Почему я чувствую сомнения там, где их не должно быть?
Сейчас был тот самый момент, когда я мог поставить точку в своём удивительном приключении или, по крайней мере, попытаться поставить (в зависимости от наличия там портала). Но вместо этого…
Я отвернулся и посмотрел назад, на убегающую за горизонт землю. Я правильно поставил вопрос: а что меня там вообще ждало кроме денег и квартиры?
Пытаясь спастись от мучительного выбора, я начал перебирать вещи, которые мне отдала Сянцзян.
Вообще, ничего особенно нового не добавилось — лампа, горящая от Ци, кое-какая еда, пилюли цвета бирюзы, которые действительно были пилюлями едва ли не мгновенного лечения. Фляга с бесконечной водой, рогатка-рука Дянь-му, пилюли от Бао и от самой Сянцзян для прокачки, которые мне ещё пригодятся. Плюс деревянные таблички с дыханием дракона, грозовым облаком, щитом и тысячей клинков.
Но что интереснее, к лампе Алладина, которую опознать я никак не мог, прибавилась инструкция.
Я молча развернул листок и пробежался по нему глазами.
«Никто не знает, отчего эта лампа. Я нашла её в одном из своих странствий и её тайны до сих пор не раскрыты. Быть может просто ей нужен другой владелец, который будет в ней нуждаться больше, чем я?»
Найс пояснение, что у меня в руках, ничего не скажешь, конечно…
Я покрутил лампу в руках, попытался запитать Ци, потёр, чтобы вызвать Джинна, подул в носик, попытался открыть и даже произнёс несколько фраз типа «Сим-Сим откройся» и «я приказываю тебе открыться».
Наверное, в этот момент я чрезмерно тупо смотрелся, так как даже Зу-Зу обернулся ко мне, посмотрел на меня и сделал вид, что ничего не слышал.
— Да я просто открыть её пытаюсь! — возмутился я.
И всё же, что это за лампа? Такие вроде как используют… использовали в арабских странах как светильники: заливаешь внутрь масло, через носик поджигаешь и вуаля, как-то так. Может здесь не хватает топлива?