озаботилась. Но ведь каждая прислуга замка должна быть прикреплена к своему этажу, верно? Они заступают на работу не просто так, должны же об этом быть каике-то отметки в журналах или в расчетных книгах, где, рассчитывая зарплату каждого, бухгалтер учитывает отработанные смены и количество фактических часов труда?
Но опять же, к этим не шибко важным с точки зрения секретности документами доступ получить не просто, дворец охраняет свои архивы. Без веской причины точно станут задавать вопросы, еще, не приведи богиня, выйдет все боком.
Попросить принца Блэйна? Смелый шаг, и даже реши я так поступить, вопросов не избежать. Любой нормальный человек удосужиться поинтересоваться, зачем мне все это.
Хмм…обращаться к Мидасу было не вариантом из-за моих опасений, что сам его высочество кронпринц попадает под разумные подозрения и является кандидатом в отцы Пенелопы. Иной причины избегать идти в гильдию в этом вопросе у меня нет. Да, я говорила мастеру гильдии не лезть в это дело, но мной двигал страх, что дочка может быть королевских кровей и тогда Мидас, тесно работающий с короной, вряд ли будет язык держать за зубами. Мне до сих пор не ясна связь между ним и принцем Блэйном. В худшем случае воображение рисовало мне, что этот безликий хозяин гильдии и приспешник принца отберет у меня ребенка и отдаст его своему главному покупателю.
Но если окажется, что его высочество не имеет к нам никакого отношения и не может быть отцом Печеньки… то попросить помощи у гильдии в поиске, идея заманчивая. Я же знаю, что Мидасу дворяне, даже самые родовитые и богатые, не указ. Он их не боится, и порой ради заказа одного клиента не стеснялся нанести урон репутации и состоянию большой в столице шишки, руководствуясь собственными принципами и профессиональной этикой. Это в романе не раз так или иначе упоминалось и доказывалось на примерах. Опять же, учитывая этот факт, отношения гильдмастера и кронпринца кажутся весьма необычными и интригующими.
Значит, лучшим решением сейчас для меня является не самостоятельное расследование, а исключение наследного принца из подозреваемых. Если поговорить с ним и выяснить, не вызывая подозрений, что он делал в тот период времени, то шансов вычеркнуть Блэйна из потенциальных отцов Пенелопы станет больше. Потому что, честно говоря, большие сомнения вызывает вероятность его родительства.
Шестое ли это чувство или материнское сердце говорит так, но я уверена, что принц бы не смог оказаться той ночью в спальне Ника. За кронпринцем должны бдеть и днём, и ночью, вне зависимости от его местонахождения, телохранители даже во дворце не должны упускать из вида будущего правителя. Поднять невзначай тему празднества совершеннолетия Блэйна и намеками выяснить, где он был в последний вечер той недели главным образом нужно, чтобы удостовериться наверняка. А уж потом можно и в гильдию пойти, без помощи мне в одиночку второго родителя моей дочурки не отыскать, увы, пора смириться с очевидным фактом.
Верно! Так и поступим. Как бы я не ершилась, поиски нерадивого папаши нельзя откладывать и дальше, мало ли, что еще в будущем может произойти. Вдруг он тоже нас ищет? Ни за что, лучше найти его первым и уже решать, стоит он того, чтобы называться родителем моей малышки или нет.
Что ж, остается только теперь ждать новой встречи с принцем. К счастью, искать предлог мне не нужно, ибо приглашение во дворец ждет своего часа уже несколько дней на прикроватном столике.
Чаепитие закрытого клуба его высочества будущего императора во дворце. А мне, леди без капельки маны усовершенствовавшей все понимание магических расчетов, уготована на нем роль главной диковинки, не иначе.
35
– Эрин, ты уверена?
Я жую губу. Сегодня я уже успела побывать у местного душеприказчика, не у Монтера или похожего на него, а у солидного и внушающего доверие, и составила завещание, пришлось много говорить о гипотетической вероятности моей смерти и о всех аспектах положения оставшейся в этом случае сиротой Пенелопы.
Нотариус сказал, что если я не желаю для несовершеннолетней Печеньки участи оказаться в сиротском доме, мне нужно найти опекунов и получить их письменное согласие на то, чтобы они растили ребенка до тех пор, пока она не выйдет из возраста.
Одни мысли о подобном нагоняют негатив и депрессивные мысли. Но деваться некуда, после произошедшего в здании магической ассоциации у меня появился практически неконтролируемый страх за свою жизнь и будущее моей дочери, которой суждено канвой сюжета стать злодейкой, испытав на себе неоднократно плохое отношение окружающих людей, которым первой она вреда не причиняла.
Образ отца Пенелопы в картине возможного будущего после моей предполагаемой смерти весьма размытый. На этого человека вряд ли можно будет положиться. Даже сейчас, приняв необходимость того, что я обязана его отыскать, шансы на то, что он окажется хорошим человеком и надежным родителем оставляют желать лучшего. Надежды в моем сердце практически нет. Я просто осознаю, что дочь имеет право знать. Вот и все. Но доверит заботу о ребенке, да ни за что!
По этой причине я и отправилась к Кайлу, как только закончила встречу с душеприказчиком. И сейчас терплю, когда друзья смотрят на меня одинаково нечитаемыми взглядами. Я совершила ошибку? Да, мало кто, даже называясь практически братьями, согласиться принять чужого ребенка как своего.
– Я имею в виду, это решение далеко не простое. Мы точно подходим? – уточняет Анвен. – Возможно, у тебя есть родственники, которые в случае чего, смогут позаботиться о Пенелопе гораздо лучше нас.
Качаю головой.
– Тогда, это большая честь.
Улыбка Кайла в конец развеивает все мои сомнения. Не знаю, кто кого тогда в развалинах поместья Синклер спас. Я его или он меня? Могут в мире действительно существовать такие добрые люди?
Мама мне часто говорила, что подобное притягивает подобное. Неудивительно, что эти двое стали семьей, они мыслят в одном направлении это точно. Невольно задаюсь вопросом, будет ли у меня когда-нибудь что-то хотя бы отдаленно похожее? Нет, нельзя, сейчас не время думать обо всяком постороннем.
Не совещаясь друг с другом, Анвен и Кайл удивительно одинаково принимают решение даже такого непростого вопроса, как опекунство ребенка подруги, которую они, если честно, знают не так уж и долго. Но настоящая дружба ведь не о том, как долго она длиться, а о том, насколько много в ней тепла и доверия, искренности и взаимности.
– Правда, Эрин, – подбирает слова Кайл, тряся ногой, как обычно он