мужику тянуть из вас энергию, финансы, так как он всё равно уйдёт, когда ваши финансы закончатся. Самая распространённая женская ошибка – жертвовать и делать интересы мужчины приоритетными.
– Тут я полностью согласна, – кивнула я. – Сначала женщина делает для мужчины то, что раньше делала для себя, а потом начинает делать всё для него, а про себя забывает. А мужчину особо не тяготит, что хочет женщина. Он её даже не слышит. А слышит только себя и свои потребности, ведёт себя по бабски. Просто женщине не надо гордиться финансовыми успехами, а лучше говорить, что ей необходима мужская поддержка. А вообще, Туська, нужно менять свои мысли, ведь ты отправляешь неправильные запросы в космос. Когда постоянно плачешься о том, что все мужики козлы, тебе действительно попадаются одни козлы. Попадаются именно те, о ком ты думаешь. Это закон. Нормальные начинают попадаться, когда меняешь себя и свои мысли.
– Вообще-то я всё это говорила к тому, что даже сейчас, в этой ситуации, нас поиметь хотят, – принялась возмущаться Туська. – Я сейчас могу и мысли поменять на позитивные, и себя поменять, только толку? Это не значит, что нас с миром отпустят. Вот наш похититель сказал, что у мужчины на генетическом уровне заложено опекать женщину, только нас что-то никто не опекает. С нас деньги требуют. И чем этот похититель Фёдор отличается от альфонсов и уродов, которые отравляют нашу жизнь?! Оттого, что я сейчас слабой прикинусь, он не скажет, что прощает нам три миллиона, которые мы ему не должны. Сидит тут рассуждает, что все мужики хорошие, а сам ни рожей, ни характером не вышел. Честных девушек хочет обобрать. Вот ты, Женька, говоришь, не стоит мужику говорить о том, сколько зарабатываешь и что у тебя деньги есть. Так вот, мы этому товарищу ничего не говорим, только он всё равно своё требует. За границу решил сбежать, зараза, за счёт двоих слабых и одиноких женщин. Ни стыда, ни совести!
Я схватила Туську за рукав и попыталась притормозить, но она отдёрнула руку. Я поняла, что мне с ней не справиться.
– Женя, ты же понимаешь, я права!
– Я же говорила, не нужно пить…
– А что, мне на всю эту бодягу трезвыми глазами смотреть?! Не знаю, как ты всё это выдерживаешь. Значит, больше стрессоустойчивая, чем я. Да не убьют они нас. Они же не совсем дебилы. Да нас и не за что убивать. Мы никому и ничего не должны. Только один человек считает, что я ему по жизни должна, – мой бывший продюсер. А больше у меня врагов не было и, надеюсь, не будет. Я никому ничего плохого не делаю. Живу, зарабатываю, борюсь с альфонсами. Ну и развелось их, мать твою… А тут появляется ещё один трутень. Он, видите ли, решил сбежать за границу за наш счёт. Несите ему три миллиона евро, и не будет проблем. Чем он хуже среднестатистического альфонса?! И как после этого не говорить, что все мужики козлы, если они действительно козлы?!
Туська взяла бутылку коньяка, выпила прямо из горла и посмотрела на похитителя мутными глазами.
– Ну и что ты на меня так смотришь?! Офигиваешь оттого, что тебя не боюсь? А я уже ничего не боюсь! Я уже на том свете была. Когда меня мой бывший продюсер заказал, мне череп пробили и все рёбра переломали. Я тогда в реанимации провалялась и чудом осталась жива. После этого мне уже ничего не страшно. Не очень понимаю, как незнакомому здоровому бугаю я должна платить?! Дядя Федя, иди работай и заработай себе сначала хотя бы на путёвку за границу, а уж потом на безбедную жизнь за кордоном.
– Не слушай её. Она пьяная, не ведает, что творит.
– Я нормальная! И ни под каких козлов прогибаться не буду! Я тоже хочу безбедной жизни за кордоном, но живу по своим возможностям, а этот норовит на халяву пролезть, запрыгнуть своей толстой задницей на хрупкую женскую шею! Иди, Федя, грядки копать! Возьми у Артурчика лопату и сажай огород! Сей вечное, доброе, светлое. А то мужики пошли: один играет, другой с женщин деньги требует. Мужиками-то назвать нельзя. Так, недоразумение… Хрен в штанах ещё не говорит о том, что перед тобой мужик. Всё, Женя, нам здесь больше нечего делать. Я всё сказала. Пошли отсюда. Федьке работать надо, он за границей хочет жить. Не будем ему мешать. Он сейчас лопату в зубы возьмёт и всё тут перепахает.
Когда заметно шатающаяся Туська всё же смогла встать, сидящий напротив мужчина достал пистолет и выстрелил ей прямо в грудь. Туська вскрикнула и стала медленно оседать на пол.
– Нет! – крикнула я и бросилась к подруге.
Некоторое время она была ещё жива. Я сидела рядом с ней на коленях, держала рукой её зияющую на груди рану и просила вызвать «скорую». Но из гостиной все вышли.
– Я прошу, умоляю, вызовите «скорую». Пожалуйста! Вы же люди! Где вы? Пожалуйста, спасите! Позвоните в «скорую»!
Сняв с себя эксклюзивную ветровку, я положила её на грудь Туськи и стала завязывать её как можно туже.
– Тусенька, ты только не умирай. Пожалуйста…
Когда я видела, что кровь вновь просачивается через куртку, я вязала её ещё туже и громко рыдала.
– Люди, вы что, звери?! Куда вы все ушли?! Фёдор, вызови «скорую»!
Туська открыла глаза. Я улыбнулась сквозь слёзы и прошептала:
– Тусенька, всё будет хорошо. Они, наверное, сами перепугались и побежали «скорую» вызывать. Конечно, как я сразу не догадалась. Они же не отморозки какие-то. Ты только подожди, только не умирай…
– Женька, не нужно «скорую». Я умираю, – прохрипела подруга. – Я знаю, это конец.
– Глупенькая, что ты говоришь?! Какой конец? Тебе ещё жить да жить…
– Знаешь, если вернуть всё назад, я бы придумала себе другую судьбу, – Туся шептала, видимо, говорить уже не могла. – Я бы не гналась за проклятой славой, не превратила свою жизнь в гонку, а потом бы не заливала в себя литры алкоголя оттого, что наступило бесславие. Я так не желаю. Зачем всё это?