Вик. Дьюли. Перо? Деньги? О чем он? Какие деньги? (Мак-Интошу.) Он говорил вам что-нибудь?
Мак-Интош. М-р Кембл несколько раз упоминал о каком-то чеке на пятьдесят фунтов, но я, право, затрудняюсь…
Кембл (викарию Дьюли, тяжело дыша). Слушайте: если это… если это все ложь, я… я вас…
Вик. Дьюли. М-р Кембл, я христианин – и я прощаю вас. Но через несколько минут, когда вы вернетесь оттуда (показывает на освещенное окно), я надеюсь, вы сами извинитесь передо мной. А теперь, м-р Мак-Интош…
Мак-Интош. Да-да, пожалуйста, м-р Кембл, пожалуйста! Осторожнее!
Кембл спотыкается, идет за Мак-Интошем в клёз к двери в контору О'Келли, дергает дверь.
Кембл (растерянно). Заперто… (Подбородок у него прыгает.)
Мак-Интош. О, не беспокойтесь, мы принесли ключ. Вот… (Подает ему громадный, старинный ключ.)
Кембл (пробует открыть, не попадает в скважину, тычет ключ Мак-Интошу). Я не… не… не могу…
Мак-Интош (берет ключ). Давайте, я с удовольствием. (Работает ключом.) Вот французские ключи: это, действительно, так сказать – культура! Французского не подобрать, а такой… Готово! (Открывает дверь.)
М-с Дьюли (подойдя к викарию). Я… я боюсь… Ради Бога, ради Бога! Не надо… ради Бога!
Вик. Дьюли (со злостью). Вы сейчас же отправитесь домой. Слышите?
М-с Дьюли (Кемблу, который уже ринулся в дверь). Кембл! Кембл!
Мак-Интош (подходит, в восторге). Замечательно! Дорогой викарий, замечательно – это такой момент! Как будто читаешь, так сказать, последнюю главу романа. И понимаете, в этом романе – мы, мы, так сказать, напечатаны! Вы только вообразите: он врывается туда, как буря… она, быть может, в той самой пижаме, в которой вы однажды, так сказать, любовались ею…
Вик. Дьюли. М-р Мак-Интош, выбирайте выражения. Я только видел ее в этой пижаме, запомните это.
Мак-Интош. Ну да, ну да! Затем он выхватывает оружие – если только он его с собой захватил, – женщина падает на колени, но он беспощаден…
М-с Дьюли. Остановите, остановите! Мак-Интош, ради Бога, пойдите туда! Умоляю вас!
Вик. Дьюли. Успокойтесь, все это кончится так, как и надлежит кончиться банальной комедии: с изменами, ревностью и прочими атрибутами.
Мак-Интош. Ну да, относительно оружия – это я ведь только, так сказать, в литературно-художественном смысле…
М-с Дьюли (хватает викария за руку). Постойте! Вы слышите?
Вверху глухо слышны громкие голоса.
Бобби (подходит). Извините, ваше преподобие. Раз вы здесь, я, конечно, вполне… Но, кажется, там наверху…
Сверху слышен смех О'Келли.
Вик. Дьюли. О, не беспокойтесь! Вы слышите, там смеются. Мы ждем одного из наших друзей. Он сейчас кончит там деловой разговор, и мы…
Глухо слышен выстрел.
Что это? Мак-Интош, что это? Выстрел?
М-с Дьюли. Нет! Нет!
Мак-Интош (в восторге). Он выстрелил! Я говорил, я говорил! Это замечательно! Он должен был выстрелить – так сказать, литературно – понимаете?
На лестнице слышен грохот шагов. Выбегает Кембл. Стоит, мучительно трет лоб.
М-с Дьюли (кидается к нему). Кембл – нет? Скажите же, что нет! Говорите же!
Бобби (отводит ее рукою). Позвольте, позвольте мне, виноват… (Вынимает записную книжку. Кемблу.) В чем дело?
Кембл (бессмысленно глядя на Бобби). Он… он засмеялся.
Бобби (глядит на викария, на Мак-Интоша). Засмеялся? Не понимаю!
Кембл. Я не мог. Хотел уйти. Я отдал ему перо… и, понимаете, он засмеялся. Понимаете? Он засмеялся. Понимаете?
Бобби (в недоумении). Не понимаю! (Мак-Интошу.) Вы слышали выстрел, сэр?
Мак-Интош. Ну да, конечно, он был должен…
Кембл (к Бобби). Я убил.
Бобби. Сэр, вы…
Кембл. Говорю вам, я убил м-ра О'Келли, адвоката. Пожалуйста, поскорее отведите меня, куда надо, я очень устал.
Бобби (несколько секунд смотрит на него, разинув рот и моргая. Затем одергивает сюртук и деловым тоном). Очень хорошо. Пойдемте. (Идут.)
М-с Дьюли (протягивая руки, за ними). Это я! О, это я, Кембл, это я, я!
Картина 2
Солнечное утро. Площадь перед тюрьмой. Стена, низкие сводчатые ворота, обитые железом. Беспокойно движущаяся головная часть толпы. Отряд Армии Спасения с оркестром. В стороне – группа: вик. Дьюли, Мак-Интош, Воскресные Джентльмены и Леди, Спортсмены.
Вик. Дьюли (в центре группы). Видите ли, если ровно в десять позвонит тюремный колокол, то это возвестит нам, что мы должны…
Голубая Леди (вставая на цыпочки). Что? Колокол? М-р Дьюли, вы говорите – колокол?
Розовая Леди (прижимается к Джентльмену; они немного в стороне от группы). Милый, я ничего не понимаю. Какой колокол? Объясните мне.
Джентльмен. Дорогая, колокол на тюремном дворе должен зазвонить, если приговор будет приведен в исполнение, чтобы мы могли помолиться за душу этого бедного м-ра Кембла.
Розовая Леди (вздрагивая, прижимается). Колокол? Как жутко! Милый, мне кажется, я вас сегодня особенно, особенно люблю!
Джентльмен. А там, смотрите, приготовлен оркестр Армии Спасения, чтобы увенчать печальную церемонию гимном.
1-й Спортсмен (вынимая часы). Уверяю вас, еще ничего нельзя сказать. Помилование могло получиться сегодня утром, оно может получиться сейчас, еще не поздно. Знаете, это меня захватывает, как на скачках последние минуты перед финишем: догонит – не догонит, все время на волоске…
2-й Спортсмен. Да, и вдобавок здесь на волоске висит человек, и от этого еще… ну, как бы это сказать…
1-й Спортсмен. Да, да. Понимаю. Сколько сейчас на ваших часах?
2-й Спортсмен. Без семи десять. Еще семь минут.
М-с Дьюли (отчаянно). Нет, нет, неправда! Еще без четверти, еще без четверти десять – вот, вот же! (Показывает свои часы.) Ваши часы неверны – без четверти!
2-й Спортсмен. Простите, вы ошибаетесь.
М-с Дьюли. Нет, нет! Еще пятнадцать минут! Вы, вы не смеете!
Вик. Дьюли. Дорогая, не волнуйтесь. Я же говорил, что вам надо было остаться дома. Вы не совсем здоровы.
М-с Дьюли замолкает, стоит как неживая. Голубая и Розовая перешептываются. Вбегают беловоротничковые мальчишки-газетчики.
Газетчики. «Джесмондская Звезда»! Экстренный выпуск! Помилование убийцы адвоката О'Келли!
Публика кидается, расхватывают газеты.
Голоса. Как? – Помиловали? – Что, что? – Читайте! Эй, вы, на фонаре, читайте вслух! – Тише!
Человек на фонарном столбе (читает). «Как известно нашим читателям, местное общество чрезвычайно заинтересовано исходом ходатайства о помиловании, поданного матерью осужденного убийцы адвоката О'Келли. Мы с своей стороны полагали бы, что, принимая во внимание заслуги покойного сэра Гаральда, отца осужденного…»
Первый голос (хрипло). Долой сэров!
Второй голос. Небось этого солдата в прошлом году живо вздернули!
Голоса. Долой сэров! – Тише! – А, вы за убийцу? А убивать связанного – это, по-вашему… – Тише! Дайте дочитать. (Затихают.)
Человек на фонарном столбе. «Мы можем сообщить, что, по непроверенным еще слухам, сегодня утром из Букингэма получено помилование».
Третий голос. Долой сэров!
Человек на фонарном столбе (размахивая газетой). Долой «Джесмондскую Звезду»!
Голоса. Долой «Звезду»! – Идем бить окна в газете! – Долой сэров!
Бобби. Джентльмены, джентльмены, порядок! Эй вы, на фонаре – вниз!
Человек слезает с фонаря. Толпа возбужденно шевелится, переливается. Смутный, слитный говор.
М-с Дьюли. Я же говорила! Я же знала! Дайте, дайте, я сама!
Мак-Интош (дает ей газету). Дорогая м-с Дьюли, к сожалению, это пока еще только слух, и вы же понимаете, что газета, так сказать, существо женского рода и, подобно Еве…
М-с Дьюли. Нет! Нет, я знаю! Я знаю!
Толпа вдруг затихла, раздвигается и по живой улице, в совершенной тишине, к воротам тюрьмы проходит Мастер.