право вершить суд и назначать кару в этих землях принадлежит не тебе, — закончил фразу Воган, демонстративно проигнорировав реплику оппонента.
— Так тебе нужна девка! — рассмеялся Оррин. — Право же, благородный тэн, рабыня не повод для ссоры. Если хочешь, можешь забрать её… за пару марок серебром. Клянусь Эпоной, это справедливая цена. Я потратил марку на её одежду. Забирай, и разойдёмся миром.
Лена вспыхнула от возмущения, разом утратив все добрые чувства к недавно обретённому хозяину, если таковые и были. Основой этого возмущения, как ни странно, была не готовность так легко её продать, а названная при этом сумма, всего лишь вдвое превышавшая цену поношенных тряпок.
— Мне плевать на эту девку, — тэн, в подтверждение этих слов, таки плюнул в сторону возка. — Меня куда больше интересуешь ты, называющий себя всадником. Что-то мне подсказывает, что Его Величеству будет интересно узнать, что делает в его землях орочий прихвостень. Или ты думал, что тебя не узнают? Один из моих людей, ходивший с эльфами на штурм Каэр Тора, видел тебя на стенах рядом с этими мерзкими тварями. А девкой твоей мои парни попользуются… если захотят. Уж больно костлява.
Оррин посерьезнел, медленно извлёк из ножен длинный меч и повертел его в руках, словно раздумывая, бросить ли оружие в дорожную пыль или торжественно вручить тэну.
— Знаешь, тэн Воган из Мак Иберов, ты меня порадовал, — негромко заговорил он, и от этих слов по коже Лены пробежали мурашки. Сейчас, когда речь воина была не глумливо-ироничной и не демонстративно-резкой, девушка поняла, что уже слышала этот голос. И вспомнила, где именно. — Более всего я опасался, тэн, что тебе и в самом деле нужна эта девица. Это означало бы, что тебя послали мои враги. А так выходит, что никто тебя не посылал, самодовольный осёл. Ты прав, я и в самом деле был в Каэр Торе, когда эльфы и купленные их золотом глупцы из числа людей пытались в очередной раз напоить своей кровью сталь благородных аррауков. И ты прав, тэн, королю Брэндону неплохо было бы узнать и о том, что я там делал, и о том, на чью мельницу на самом деле лили воду его подданные, умиравшие под стенами крепости. Только вот в чём беда, тэн Воган, я уже пытался объяснить это королю. Он не захотел прислушаться к моим словам… короли, тэн Воган, редко слышат кого-либо, кроме себя, даже если это его ближайшие советники и полководцы. В другое время я, пожалуй, повторил бы попытку… но сейчас у меня другие дела. Поэтому я не поеду к королю.
Он повернулся к Лене и коротко приказал:
— Падай!
И девушка, выполнив эту команду и вжавшись в днище возка между мешками с припасами, запоздало поняла, что приказ прозвучал на привычном ей русском языке.
Один из лучников умер сразу — завалился на спину с ножом в глазнице. Второй оказался ловок, успел рвануть тетиву. Всадник вскинул меч, и два обрубка стрелы упали на землю, а уже в следующее мгновение второй нож вошёл стрелку в горло.
Может, Воган не вышел ростом, но трусом он не был. В атаку бородатый рванулся сразу же. Его удар, вполне умелый, пришёлся в пустоту, а в следующее мгновение клинок Фаррела молнией пронёсся над плечами тэна, попутно перерубив тому шею, словно былинку. Голова Мак Ибера ещё катилась по земле, а Фаррел уже соскочил с седла и один из воинов, едва успевший обнажить оружие, начал медленно опускаться на колени, заливая всё вокруг кровью — его пальцы по-прежнему сжимали рукоять меча, только вот сами пальцы вместе с изрядной частью руки валялись прямо у него под ногами.
Трое оставшихся воинов то ли решив, что отступление противно их чести, то ли искренне веря, что втроём уж как-нибудь справятся с невероятно быстрым противником, атаковали Оррина с трёх сторон. Особой пользы им это не принесло. Один тут же отшатнулся, рефлекторно пытаясь ладонями удержать внутренности, вываливающиеся из вспоротого живота — кольчуга лезвие Фаррелова меча почти не задержала. Секундой позже второй получил удар по шлему, пробивший и металл, и толстую кожу подшлемника, и череп. Третий оказался самым умелым, ему удалось дважды парировать клинок всадника, но на большее выучки уже не хватило. От момента первого взмаха клинка прошло от силы секунд тридцать, и на лесной дороге осталось лишь двое живых — сам Фаррел и Лена. И лошади. Девушка, к своему счастью, всю эту скоротечную схватку пролежала, уткнувшись носом в дно возка, а потому и не видела, как её спутник подошёл к лишившемуся руки воину и спокойно, без злобы и ненависти, перерезал тому горло.
Впрочем, когда Лена попыталась встать и оценить обстановку, рвотные спазмы заставили её надолго утратить интерес к картине «мы победили».
— Вот скажи мне, уважаемая Елена Владимировна, за каким хреном тебе понадобилось разжигать костёр в эльфийском лесу, прямо у подножия этого их священного мэллорна?
Место схватки осталось далеко позади. Возок, слегка потяжелевший от уложенной в него военной добычи — Оррин, не терзаясь угрызениями совести, беззастенчиво снял с поверженных воинов всё сколько-нибудь ценное, за исключением изрядно залитой кровью одежды — но лошадка к увеличению нагрузки отнеслась довольно равнодушно. Сейчас всадник ехал рядом с повозкой. До сего момента он напряженно прислушивался к звукам, доносящимся из окружающего дорогу леса, но теперь расслабился — видимо, решил, что угрозы больше нет.
— А откуда я знала? — вспыхнула Лена, и тут же прикусила язык. Как обычно в таких случаях, поздновато.
— Ха! Да сейчас, наверное, любой человек, вышедший из дошкольного возраста, имеет хотя бы общее представление о том, кто такие эльфы и как они трясутся над родными лесами, — пожал плечами воин. — И уж, согласись, о таких вещах надо знать тебе, принимавшей участие в этих ваших игрищах.
— Я же аккуратно! — упрямо продолжала отстаивать свою невиновность, в данном случае весьма сомнительную, девушка. — Что я, не знаю про костры в лесу? Там вокруг всё было достаточно сыро, потом я кострище камнями обложила и дёрн срезала вокруг, чтобы огонь никуда не пошёл.
Всадник нарочито печально вздохнул, некоторое время помолчал, затем всё же решил пуститься в разъяснения. Возможно, ему хотелось немного оттянуть ту часть разговора, в которой предстояло коснуться вопроса прибытия Лены в этот мир