Читать интересную книгу Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Мы знаем лишь (и это тоже указывает на внутреннее разложение «Италии», несомненно, сопровождавшееся сильными потрясениями) следующее. Самниты, возможно, под предводительством марса Квинта Силона, который с самого начала был душою восстания и после капитуляции марсов бежал к соседним самнитам, ввели у себя теперь новое устройство на чисто сельско-областной основе и после падения «Италии» продолжали борьбу в качестве «сафинов» или самнитов 68 . Укрепленный город Эзерния стал из цитадели римлян последним оплотом самнитской свободы. Здесь собралось войско, насчитывавшее, по рассказам, 30 000 человек пехоты и 1 000 всадников; 20 000 рабов, отпущенных на свободу, были зачислены в войско. Во главе его стояли 5 военачальников, на первом месте Силон, затем Мутил. Ко всеобщему удивлению, после 200-летнего перерыва возобновились самнитские войны, энергичный земледельческий народ, совсем как в V веке [сер. IV — сер. III вв.], пытается еще раз силой оружия завоевать себе независимость от Рима, делает эту попытку на свой риск, так как общеиталийский союз потерпел крах. Но эта решимость отчаянного мужества не изменила положения дел в основном. Военные действия в самнитских и луканских горах потребовали от римлян еще некоторого времени и некоторых жертв, однако по существу восстание уже теперь было подавлено.

Впрочем, тем временем возникли новые осложнения. Создавшаяся в Азии обстановка настоятельно потребовала объявления войны понтийскому царю Митридату и отправки в ближайшем, 666, году [88 г.] в Малую Азию консула с консульской армией. Если бы эта война вспыхнула годом раньше, то одновременное восстание половины Италии и важнейшей провинции поставило бы римское государство в чрезвычайно опасное положение. Теперь же, после того как удивительное счастье Рима еще раз сказалось в быстром подавлении италийского восстания, начавшаяся война в Азии не была в сущности опасной, хотя и совпала с еще незаконченной италийской войной. К тому же Митридат в своей самонадеянности отклонил просьбу италиков оказать им прямую помощь. Так или иначе эта война все же была очень некстати для Рима. Прошли те времена, когда римляне, не задумываясь, одновременно вели войну в Италии и за морем. Два года войны совершенно истощили государственную казну; создание новой армии наряду с действующими в Италии казалось почти неосуществимой задачей. Римляне сделали все возможное. Денежные средства были добыты путем продажи под постройки земельных участков на Капитолийском холме, которые издавна оставались незастроенными (I, 104). Это дало 9 000 фунтов золота. Вместо того, чтобы сформировать новую армию, решено было отправить в Азию кампанскую армию Суллы, как только положение дел в южной Италии позволит взять ее оттуда. Успехи армии Страбона в северной Италии позволяли надеяться, что такая возможность явится скоро.

Итак, третья кампания 666 г. [88 г.] началась при благоприятных для Рима условиях. Страбон подавил последнее сопротивление повстанцев в Абруццах. В Апулии преемник Коскония Квинт Метелл Пий, сын завоевателя Нумидии, не уступавший своему отцу ни военными дарованиями, ни твердостью своих консервативных убеждений, покончил с восстанием, овладев Венусией, причем захватил в плен 3 000 вооруженных повстанцев. В Самнии Силону удалось снова овладеть Бовианом; но в сражении, данном им римскому полководцу Мамерку Эмилию, победили римляне, и — что было важней самой победы — среди 6 000 убитых, оставленных самнитами на поле сражения, оказался сам Силон. В Кампании Сулла отнял у самнитов еще занятые ими мелкие города и осадил Нолу. В Луканию вторгся Авл Габиний и достиг здесь значительных успехов. Но при штурме неприятельского лагеря римский полководец был убит, и тогда вождь повстанцев, Лампоний, снова стал господином обширной и дикой Лукано-Бреттийской области, почти не встречая сопротивления. Он даже пытался захватить Регий, но наместник Сицилии Гай Норбан воспрепятствовал этому. Несмотря на отдельные неудачи, римляне неудержимо приближались к цели. Казалось, что вскоре предстоит падение Нолы и покорение Самния и явится возможность отправить в Азию значительные силы, когда неожиданный поворот дел в столице дал возможность восстанию, почти уже подавленному, снова окрепнуть.

В Риме царило сильнейшее возбуждение. Нападение Друза на всаднические суды, его внезапная смерть, дело рук партии всадников, затем обоюдоострое оружие Вариевых политических процессов — все это вызвало самую острую вражду между аристократией и буржуазией, равно как и между умеренными и крайними. Ход событий полностью доказал правоту партии, стоявшей за уступки; то, что она предлагала дать добровольно, теперь пришлось уступить большей частью под гнетом необходимости. Но форма, в которой были сделаны эти уступки, носила отпечаток эгоистической и близорукой зависти, совершенно в духе прежних отказов. Вместо того, чтобы дать всем италийским общинам равные права, теперь лишь иначе формулировали пренебрежительное отношение к ним.

Многие италийские города получили право римского гражданства, но это было сопряжено с известным унижением; новые граждане поставлены были по отношению к старым примерно в такое же положение, как вольноотпущенники к свободнорожденным. Предоставление латинского права городам между р. По и Альпами скорее раздражило, чем удовлетворило их. И, наконец, значительная и отнюдь не худшая часть италиков, все восставшие и затем покоренные города, не получили права римского гражданства. Мало того, в отношении этой категории даже не восстановили формально старых договоров, аннулированных восстанием, в лучшем случае восстанавливали их лишь в виде милости с возможностью отмены их по своему усмотрению 69 . Ограничение в праве подачи голосов было тем более обидно, что при тогдашнем составе комиций оно было политически бессмысленно; лицемерная заботливость правительства о незапятнанной чистоте избирателей должна была казаться смешной всякому беспристрастному человеку. Но все эти ограничения были опасны тем, что открывали демагогам широкую возможность преследовать свои цели, принимая на себя роль защитников более или менее справедливых требований новых граждан и тех италиков, которые не получили права римского гражданства.

Эти половинчатые уступки, проникнутые духом недоброжелательства, должны были казаться недостаточными не только новым гражданам и тем, которые были совершенно лишены прав, но также и наиболее дальновидной части аристократии. Кроме того, она болезненно ощущала отсутствие в ее рядах многих выдающихся представителей ее, приговоренных к изгнанию Вариевой комиссией. Они были осуждены не народным постановлением, а судом присяжных; но тем труднее было вернуть их из изгнания, ибо народное постановление, даже носящее характер судебного решения, можно было без всяких опасений отменить другим народным постановлением, но отмена приговора присяжных народом была бы, по мнению этих лучших представителей аристократии, весьма опасным прецедентом. Таким образом, ни умеренные, ни крайние не были довольны исходом италийского кризиса.

Еще сильнее было негодование старого полководца. Марий отправился на италийскую войну с новыми надеждами, а вернулся домой не по своей воле, с сознанием, что за новые заслуги ему достались лишь новые горькие обиды. Он вернулся с горьким чувством, что враги уже не боятся его и ни во что его не ставят. И вот сердце его стал точить червь, жажда мщения. О нем можно сказать то же, что о новых гражданах и о совершенно исключенных из римской общины: при всей его неспособности и беспомощности его популярное имя могло сделаться опасным орудием в руках демагога.

К этим элементам политических потрясений присоединялся быстрый упадок старых воинских нравов и военной дисциплины. Семена, посеянные допущением пролетариев в армию, развивались с убийственной быстротой. Деморализации армии содействовали условия союзнической войны, когда на военную службу допускались все способные носить оружие, а главное, когда политическая пропаганда проникала прямым путем в главную квартиру и в солдатскую палатку. Результаты не замедлили обнаружиться в ослаблении всех уз военной иерархии. Во время осады города Помпей солдаты осаждающей армии заподозрили в измене своего начальника, консуляра Авла Постумия Альбина, и убили его камнями и дубинами. А главнокомандующий Сулла ограничился тем, что обратился к солдатам с призывом загладить своим мужеством перед неприятелем воспоминание о случившемся. Зачинщиками этого убийства были солдаты флота, издавна самая распущенная воинская часть. Их примеру скоро последовал отряд легионеров, набранный преимущественно из городской черни. Подстрекаемые одним из героев форума Гаем Титием, легионеры покушались на жизнь консула Катона. Случай спас на этот раз консула; Титий был арестован, но не понес никакого наказания. Когда вскоре после того Катон погиб в бою, виновниками его гибели считали его собственных офицеров и особенно Гая Мария Младшего. Нельзя установить, справедливы ли эти обвинения или нет.