Читать интересную книгу "Его Мишень - Евсения Медведева"

сделали с моей жизнью.

– Да я же для нас старалась! Хотела, чтобы ты на его место сел, – не унималась она, пытаясь убедить меня в правильности своего гнилого поступка.

– А в итоге он сел на моё, вернее в моё. Да? Всё, хватит. И ещё, не знаю, кто тебя надоумил, но у меня ты ни копеечки не заберёшь. Схавала квартирку? Вкусно было? Гуляй.

– Какая там квартирка? – она рассмеялась, демонстрируя новенькие белоснежные виниры. – Халупка в тридцать квадратиков.

– Всё, что заработал честным трудом.

– Вот в том-то и дело! – сорвалась и вскрикнула она. Вот кто-кто, а ей всегда было срать на мнение окружающих. Делала и говорила только то, что хотела. Даже мне нос в этой части утереть могла с лёгкостью. – Нормальные мужики бабло домой тащили, фирмы под крылом держали, для их же тёлок, а ты один, сука, честный до костного мозга. Ну? На дорогие часы тебе честность помогла наскрести? Или всё же выучил правила жизни, где не сопрёшь – не проживёшь? Приучили ротик открывать по-хорошему, чтобы вкусняшку от богатенького дяденьки заглотить, как ты выразился, по самые гланды?

– Настя, эти правила ты сама придумала. Поэтому как ты проводишь свой досуг меня вообще не интересует. Глотай, что хочешь, но запомни, что твоей продажной шкуры не будет в моей жизни никогда. И это был последний раз, когда твоя нога ступила на чистую землю этого города. Усекла? Увижу ещё раз, размажу всё твое дерьмище по кремлёвской стене, чтобы даже ленивый увидел. Ясненько?

– Дай развод.

– Зачем? Ты девять лет спокойно жила под моей фамилией, а теперь что?

– Я ребёнка жду.

– Откуда ждёшь? – не знаю, почему, но я веселился. Словно в театре сидел, где комедийное действо разыгрывалось вокруг меня.

– Придурок!

– Какой срок? – к такому повороту я не был готов. И даже напрягся намного, вспоминая даты.

– Пять недель.

– А, тогда отлично. Гуляй, ты свободна. Документы о разводе я подписал ещё в прошлом месяце, поэтому, когда твой генерал тебя выпрет с нагулянным ребенком, можешь не вспоминать обо мне. Зачат в разводе.

– В смысле с нагулянным? – округлила глаза Настя.

– Ладно, лови свадебный подарок, – я нагнулся к её уху. – Он бесплоден, поэтому и ушла от него жена десять лет назад. Пусто в его кокосиках… Но я уповаю на старческую деменцию и веру в чудеса, быть может, он уже забыл об этом? На крайний случай скажешь, что у Деда Мороза загадала лялика. Только вот с майором советую больше не видеться, а то слухи поползут… Ой, поползу-у-т, а я их ускорю. И ещё, я серьёзно говорю, чтобы ты мне больше никогда не попадалась на глаза, иначе и тридцать квадратиков превратятся в тыкву.

– Ненавижу тебя!

– Один-один. Ты убила моего ребёнка, а я разбил твои надежды на семейную жизнь в уютном домике на ведомственной даче. Бумаги уже в суде, на днях получишь уведомление. Исчезни…

Нырнул в толпу, лишь бы не видеть её больше.

– Какими судьбами? – Королёк дернул меня за руку, усаживая за свой стол. – Что она тут забыла?

– А тебе прям всё обо мне нужно знать? – не удержался и плеснул ядом на друга. Олька тут же сориентировалась и, подхватив Мишку на руки, пошла к подругам за соседний столик.

– Давай, – Мирон бросил взгляд на часы, а потом откинулся на спинку стула. – У тебя есть десять минут, чтобы выпустить пар, а то ты как дракон. Не будем портить свадьбу друга? Давай. Я весь твой, Гера.

– Она приехала поделиться радостной новостью, что скоро станет мамой.

– Ну и флаг ей в руки. Ты тут при чем?

– Слава богу ни при чем. В этот раз… – я растирал лицо ладонями, чтобы содрать те горькие воспоминания. Она убила нашего ребёнка, чтобы не лишиться подачек от моего начальника, потому что его вялый хер вряд ли встал на пузатую замужнюю женщину. Она променяла меня и нашего ребёнка на брендовую сумку и десятилетний трёхдверный «пыжик». Вот вся цена… Женщина имеет право делать со своим телом, что угодно, говорила она мне, вырывая из рук выписку об аборте, найденную мной совершенно случайно. Может. А с моим сердцем она имеет право это делать? Что делать мне?

Королёв молчал, не перебивая мой сумбурный поток мыслей, лишь подливал горячительное в бокал, но оно перестало помогать. Сам факт, что она осмелилась явиться сюда – убивал!

– Ну? Полегчало? – Мирон подпнул меня под колено, дернул на себя и зашептал. – Прошлое – пепел. Нет его, Керезь. Не ты ли мне это говорил?

– Я.

– Так какого хера ты из нее феникса делаешь? Сгорела Настя твоя, развей по ветру и иди дальше, как ты делал это всё это время, – друг не шептал, а хрипел, пытаясь сдержать свой гнев, потому как ненавидел женушку мою ничуть не меньше моего. – Только Сеню не впутывай? А то твоя бывшая узнает, вцепится так, что за уши не оттащишь. Это я ещё вопросов тебе про Мишину не задаю. Пока…

Вырвался из его мертвой хватки, выцепив в толпе обеспокоенный взгляд Ксении, что стояла у пирса, прижав к груди руки.

– А у неё нет вопросов, Мироша…

– Как у матросов? – многозначно хмыкнул друг.

– Поматросила, получается… – я рассмеялся собственным мыслям, украдкой наблюдал, как Сеня с вызовом во взгляде гордо вышагивает в центр толпы за каким-то низкорослым упырком. Собственный смех колом встал в горле, а забытое чувство жгучей ревности удавкой сомкнулось на шее. Опять… Дежавю какое-то… Смотрел на неё, и сердце колотилось неисправным генератором, что вот-вот взорвётся, но стоило мне опустить взгляд и увидеть толстые пальцы-колбаски так пошло сжимающие её талию, тошнота подкатывала. Опять чужие руки…

Я хотел было дёрнуться, чтобы забрать из лап чужого мужчины то, что ему не принадлежит, но сам себя осёк. Дико болезненная мысль ударом хлыста полоснула по сердцу.

Мишель не принадлежит и мне…

Глава 37.

Голова гудела так, словно по ней пробежало миллион маленьких, но злобных липриконов, стуча поварешками по пустому котелку. Еле разлепила веки, пытаясь понять, где я. Так… Занавески, орхидеи, плюшевый медведь в углу… Я дома. Прекрасно.

Шаркнула рукой по простыне за спиной, словно хотела почувствовать тепло мужского тела, о ладонь обожгло холодом пустоты.

– Дура… Кого я хотела там обнаружить? Германа, от которого вчера весь вечер бегала между гостей быстрее официантов? Или Игоря?

Рухнула на спину, уставившись в потолок. Картинки вчерашнего дня кадрами диафильма заскакали перед глазами, быстро сменяя друг друга, пока не зацепились о тощую