Таким образом, если в ответ на запрос Кутаисского ГЖУ Е. П. Дебиль счел возможным сообщить хотя бы об обыске 21–22 марта 1901 г., теперь от следствия был скрыт даже этот факт.
К этому времени жандармам удалось получить признательные показания более десяти человек, проходивших по данному делу в качестве обвиняемых или же свидетелей, в том числе показания Сергея Старостенко{52} и некоего Кешешьянца (Кешиньяна){53}. В них фигурировал и И. В. Джугашвили, однако, допрошенный 4 августа по делу о Тифлисском комитете РСДРП вторично, он снова не признал себя виновным{54}.
23 августа дознание по делу о Тифлисском комитете РСДРП было завершено, и на следующий день, 24 августа, Ф. А. Засыпкин направил Е. П. Дебилю письмо (№ 1098), в котором говорилось:
«При сем имею честь представить Вашему превосходительству оконченное производством 23 сего августа в порядке 1035 ст. 1–16 Уст. угол. суд. на 707 листах дознание „О тайном кружке Российской социал-демократической рабочей партии в г. Тифлисе“, список обвиняемых, опись вещественных доказательств, опись личным документам обвиняемых, означенные в описях вещественные доказательства и личные документы и черновик „лит. Г“ об окончании дознания и доложить, что дополнительно к дознанию будут представлены по получении протоколы допросов свидетелей Арсена Ормоцадзе, Самуила Микатадзе и Константина Лежава, сведения, собранные на основании Циркуляра Департамента полиции от 9 декабря 1897 г. за № 4230 о личностях обвиняемых Константина Лежава (по Охране), Кирилла Кахетелидзе, Александра Мерабашвили, Георгия Ртвеладзе и Иосифа Джугашвили и вещественные доказательства Арчила Долидзе и Арсена Ормоцадзе, означенные в описи под № 47 и 48. Из числа означенных вещественных доказательств Георгия Арабелидзе брошюра „Анархия“ находится у г. главноначальствующего гражданской частью на Кавказе»{55}.
К этому времени из 46 проходивших по этому делу обвиняемых двое оставались неразысканными, двое были освобождены, 35 находились под особым надзором полиции и только 7 человек (Калистрат Гогуа, Иосиф Джугашвили, Севериан Джугели, Георгий Караджев, Аракел Григорьевич Окуашвили, Васо Цабадзе, Захарий Иосифович Чодришвили) содержались под стражей{56}.
Получив материалы дознания «О тайном кружке РСДРП в г. Тифлисе», Е. П. Дебиль 29 августа 1902 г. направил дело товарищу прокурора Тифлисской судебной палаты действительному статскому советнику Е. Н. Хлодовскому (№ 4602){57}, который знакомился с ним около полутора месяцев и 12 октября подписал заключение по результатам дознания{58}. Тифлисская судебная палата сочла нежелательным передачу дела в суд и предложила решить его в административном порядке. В заключении содержались рекомендации и о мерах подобного наказания. В частности, И. В. Джугашвили предлагалось выслать в Сибирь на 2 года{59}.
15 октября материалы дознания были направлены Тифлисской судебной палатой в Канцелярию главноначальствующего гражданской частью на Кавказе{60}, а 31 октября — в Министерство юстиции{61}.
«На основании 1280 ст. Уст. угол, суд., — писал князь Г. С. Голицын, — препровождаю при сем Вашему превосходительству представленное мне прокурором Тифлисской судебной палаты от 15 сего октября за № 1371 произведенное при Тифлисском губернском жандармском управлении дознание о Тифлисском социал-демократическом кружке рабочей партии (в IV томах) вместе с заключением о дальнейшем направлении сего дознания и вещественными доказательствами в особом опечатанном тюке, имею честь сообщить, что я не встречаю препятствий к разрешению означенного дознания согласно с заключением прокурора палаты»{62}.
С момента получения материалов дознания в Министерстве юстиции до вынесения окончательного решения по данному делу прошло более полугода.
* * *
«Когда наше следствие почти что пришло к концу, — вспоминал К. Канделаки, имея в виду дознание, проводившееся Кутаисским ГЖУ, — сперва Сосо, а потом меня с помощью врача Элиавы поместили в тюремную больницу»{63}.
О том, что некоторое время И. В. Джугашвили действительно находился в тюремной больнице, свидетельствуют воспоминания Минаса Отаровича Чхаидзе, который был арестован в Гурии 18 августа 1902 г. Сначала он находился под стражей в сигнахской тюрьме, затем его перевели в Батум, где он пробыл более двух месяцев, до декабря 1902 г. Это значит, что в Батум его доставили не ранее середины сентября — не позднее середины октября. К этому времени, по воспоминаниям М. О. Чхаидзе, И. В. Джугашвили уже был в тюремной больнице. А когда автора воспоминаний освободили, он находился в одиночной камере 5{64}.
Здесь мы сталкиваемся со следующим противоречием.
Когда производившееся в Батуми дознание было завершено и передано в Тифлисскую судебную палату, Кутаисское ГЖУ поставило ее в известность «о неимении… оснований к дальнейшему содержанию под стражей обвиняемых Иосифа Джугашвили и Константина Канделаки»{65}. Такая позиция ГЖУ вызвала возражения прокурора Тифлисской судебной палаты, который 4 сентября письмом за № 1026 уведомил жандармское управление, что поскольку И. В. Джугашвили проходит обвиняемым еще по одному делу, речь может идти только об освобождении К. Канделаки, причем «с отдачею его под особый надзор полиции»{66}.
Вслед за этим 10 сентября была составлена «литера В» об изменении меры пресечения{67}, и К. Канделаки вышел из тюрьмы{68}, а И. В. Джугашвили продолжал оставаться под стражей, что подтверждается как воспоминаниями{69}, так и документами. Прежде всего это касается двух прошений, которые были поданы И. В. Джугашвили на имя главноуправляющего гражданской частью на Кавказе князя Г. С. Голицына.
В первом из них, датированном 30 октября 1902 г., он писал: прошу «освободить меня, по крайней мере хоть ускорить ход дела»{70} (фото 15).
23 ноября 1902 г. И. В. Джугашвили снова обратился к князю Г. С. Голицыну:
«Нижайшее прошение.
Все усиливающийся удушливый кашель и беспомощное положение состарившейся матери моей, оставленной мужем вот уже 12 лет и видящей во мне единственную опору в жизни, заставляет меня второй раз обратиться к Канцелярии главноначальствующего с нижайшей просьбой освобождения из-под ареста под надзор полиции. Умоляю канцелярию главноначальствующего не оставить меня без внимания и ответить на мое прошение. Проситель Иосиф Джугашвили. 1902 г., 23 ноября»{71} (фото 16).
19 января 1903 г. с подобным же, но исполненным достоинства прошением к князю Г. С. Голицыну обратилась Е. Г. Джугашвили{72}.
Казалось бы, приведенные документы не оставляют никаких сомнений, что после завершения дознания и по одному, и по другому делу И. В. Джугашвили продолжал оставаться в батумской тюрьме.
Однако начальник Тифлисского розыскного отделения ротмистр В. Н. Лавров на этот счет придерживался совершенно иного мнения. Направив 29 января 1903 г. в Департамент полиции свой очередной доклад и назвав в нем ряд лиц, причастных в Тифлисе к революционному подполью, он отмечал: «Через перечисленных лиц между прочим выяснилось, что в Батуме во главе организации находится состоящий под особым надзором полиции Иосиф Джугашвили. Деспотизм Джугашвили многих, наконец, возмутил, и в организации произошел раскол, ввиду чего в текущем месяце в г. Батум ездил состоящий под особым надзором Джибладзе, коему удалось примирить враждующих и уладить все недоразумения»{73}.
9 февраля В. Н. Лавров отослал в Департамент полиции новое сообщение. В нем говорилось: «Имею честь донести Вашему Превосходительству, что во главе Батумского комитета социал-демократической партии состоят: находящийся под особым надзором полиции врач Александр Шатилов, находящийся под особым надзором полиции Иосиф Джугашвили, известный под кличкой Чопур (Рябой. — А.О.), и некий грузин из окрестностей Казбека по кличке Мохеве. Раскол, начавшийся было в означенном комитете, о чем упоминается в моем донесении от 29 минувшего января за № 60, произошел вследствие пререканий между так называемыми старыми социалистами, представителем коих является в Батуме Александр Шатилов (в Тифлисе его поддерживали Семен и Прокопий Джугели), и новыми, упомянутыми выше Иосифом Джугашвили и Мохеве»{74}.
15 февраля 1903 г. ротмистр В. Н. Лавров в письме на имя начальника Тифлисского ГЖУ генерала Е. П. Дебиля (№ 103), а 22 февраля Е. П. Дебиль в письме, адресованном в Департамент полиции (№ 813), снова характеризовали И. В. Джугашвили как «состоящего под особым надзором полиции»{75}. Как находившийся в это время «под особым надзором полиции» И. В. Джугашвили значился и в картотеке Департамента полиции{76}.