Читать интересную книгу Самодива - Красси Зуркова

В отречении или нет, но мне не нужен был очередной сеанс в МакКоше. Взамен я решила отдохнуть в пятницу и поужинать со своей группой наставников. Но когда я зашла в столовую, Рита была подозрительно рада меня видеть. И, что тоже подозрительно, она была одна.

– Где все?

– Двое не смогли прийти, поэтому нам пришлось назначить другой день. Но все обернулось замечательно, потому что я умираю от желания поговорить с тобой.

– О чем?

– Обо всех пикантных подробностях осенних каникул. Думаю, я их заслуживаю.

На этот раз в ее голосе не слышалось беспокойства, только любопытство. Что означало то, что при их второй встрече Риз был милым.

– Мы ездили на Мартас–Виньярд. У него там дом. – Не уверена, расценивалось ли это как пикантное, но судя по ее ухмылке – да.

– И?

– Мы хорошо провели время; я увидела почти весь остров. Остальное время мы занимались на фортепиано.

– Тэш, мне нужно вытаскивать из тебя каждое слово? Какой он?

– Ты же видела его. Загадочный. Очаровательный. Немного помешанный на контроле.

– Немного? – Ее смех эхом раздался по всей столовой, и несколько голов повернулось в нашу сторону. Она понизила голос: – У тебя ведь не было никаких проблем с его темпераментом, не так ли?

– Нет, скорее наоборот. Он может быть на удивление… душевным, когда его хорошенько узнаешь.

– Душевность не означает, что он не будет выходить за рамки. Поэтому я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы знала его жизненные статы.

– Жизненные что?

– Статистику. Не буквально – а просто кто он, чем занимается.

– Не думаю, что у него есть работа. Семейные деньги.

– Ага, я так и поняла. – Эта последняя деталь казалось не была тем видом жизненной статистики, которая ей нужна была. – Это конечно многое объясняет. Хотя я и не вижу тебя в качестве робкой маленькой девушки.

Я тоже не видела себя в качестве робкой маленькой девушки. И все же в Ризе было все, что пугало меня в Принстоне: элитарные традиции, чувство, что тебе все что-то должны, достаток. Чтобы заполучить свое место в его мире, я ощущала нужду соглашаться с ним (или по крайней мере делать вид, что я это делала). Но Рита была права – зачем мне желать войти в тот мир, если ценой принятия была моя молчаливая покорность?

Позже той ночью он пришел ко мне в комнату и просто стоял возле двери, ожидая.

– Риз, что случилось? Почему ты не заходишь?

– Потому что мы не остаемся здесь. Хочу забрать тебя к себе домой на эти выходные.

Он все продумал: я могла сделать домашнее задание в его доме, позаниматься на одном из двух фортепиано или еще лучше – ничего не делать, если бы мне так захотелось. Все, что мне нужно было это сменная одежда.

Собирая вещи, я показала ему книгу, которую взяла в библиотеке. Найти ее было целое дело, стеллажи поэзии находились двумя уровнями под землей в мрачном углу здания. Среди нескольких посвященных Лорке полок, одно название – «Цыганские баллады» – обещало именно то, что я хотела: быстрый взгляд на человека, которого Риз назвал «голосом и сердцем Андалузии».

Он бегло осмотрел ее.

– Ты выбрала одну из его лучших, там очень много фламенко. Кстати, он парень как раз твоего вкуса.

– У меня есть вкус?

– До того как он начал писать стихи, Лорка был пианистом. Совершенно помешанный на Шопене. Написал очерки о ноктюрнах и вальсах.

Парень моего вкуса. Мысль о Джейке начала всплывать из глубин сознания, где я успела его похоронить.

– Если он моего вкуса, тогда мне не повезло. Прошлый раз, когда я проверяла, ты считал Шопен приторным.

– Тогда докажи обратное! Возьми свои ноты и сыграй для меня сегодня вечером.

– У тебя в доме нет Шопена?

– Были, но Джейк забрал их все с собой в Нью–Йорк.

Кровь прильнула к моему лицу. Чем я думала? Как будто я могла сыграть Шопена для Риза, не представляя себе его брата… Но поскольку у меня сразу не оказалось оправдания, я вытащила кипу музыкальных нот из чемодана и бросила их в сумку.

Когда мы подъехали к дому, тяжелая дверь открылась, и на этот раз загадочная улыбка Ферри охотно пригласила меня войти.

– Ты вдруг кажешься уставшей. – Риз прикоснулся губами к моему лбу, будто проверял температуру. – Ты бы хотела пойти в кровать?

В кровать. С ним. В еще одном доме, из которого Джейка был вынужден уйти из–за меня.

Я уронила тетрадь с нотами на одно из фортепиано.

– Сыграй для меня сначала.

Он выключил свет, схватил подушку и уложим меня на диван.

– Какие-то пожелания?

– На твой вкус. Что бы ты сыграл, будь тут один.

Я полагала, он начнет красоваться чем-то сложным. Но поняла, насколько мало его знала – в этом и во всем остальном. Звуки были потрясающе простыми: третье Утешение Листа. Это была изумительная музыка, чья текстура рассеивалась почти незамедлительно, словно застенчивая луна проливала свою случайную паутину секретов с потолка.

– Теперь, на самом деле пора спать.

Я не слышала, как он встал. Мой разум до сих пор был погружен в последние нотки, и во что-то, что я хотела попросить у него уже долгое время:

– Риз, я хочу, чтобы ты пошел со мной в Карнеги.

Он поднялся меня с дивана.

– Рад, что ты наконец-то попросила, я начал уже было задумываться. И когда же феерическая дата?

– Через две недели с сегодняшнего дня.

Я почувствовала, как его дыхание остановилось. Его голова откинулась, отяжелевшая от невидимого веса за его плечами. Затем он заставил себя снова посмотреть на меня.

– Пойдем в кровать.

Прежде чем я смогла переварить, что сейчас случилось, он взял мою руку и направился наверх.

ЭТО, ДОЛЖНО БЫТЬ, БЫЛА ЕГО КОМНАТА, но он не включил свет. Пока мы раздевались, я чувствовала холодный пол. Низкую кровать. Простыни самые мягкие из всех, которых я касалась. Он нажал выключатель, и слабые проблески охры поглядывали на нас через щели резного изголовья кровати – роскошные деревянные узоры из замысловатой кружевной листвы – но он уже целовал меня, и я позабыла о кровати, и комнате, и обо всем остальном…

Когда он, наконец, накинул на нас покрывало, оно казалось успокаивающим снегом, охлаждающим кожу и не тающим от жары.

– Мне приятно находиться здесь, Риз.

Он удостоверился, что я полностью накрыта и прижата к нему.

– Привыкай находиться здесь.

Еще одно нажатие по выключателю и проблески охры исчезли.

Я ПРОСНУЛАСЬ, НЕ ЗНАЯ который час. Луч солнца проникал через щель между задвинутыми занавесками, и в этом рассеянном свете я впервые увидела его комнату.

Белый мраморный пол, совершенно голый. Кровать из темно–красного дерева. Никаких тумбочек. С каждой стороны с потолка свисало каскадом по три железных фонаря на металлической цепочке, последний шар опускался почти до уровня колен. Напольное зеркало из такого же резного красного дерева, как и изголовье, было прислонено к противоположной стене. Но это было что-то другое, картина, что придавало комнате очарование.