голову он тоже умел.
Сработало!
«ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ БУДЬТЕ В «ЛЕРМОНТОВ-ПАЛАСЕ». ПЕНТХАУС «КНЯЖНА МЕРИ».
Немножко ёкнуло. Следили, не показалось! Знают, что он находится ровно в пяти минутах.
Сандр трижды хлопнул одной ладонью (научился этой практике у сенсея по дзэн-гештальту), вышел на плато внутреннего покоя — и полетел клювом вперед, долбить скорлупу.
Точность — вежливость королей и портфельных инвесторов, эту истину Пушкер усвоил еще в детстве, из телерекламы банка «Империал». Через три с половиной минуты он был уже в вестибюле «Паласа»; сорок пять секунд, следя за лапкой Микки-Мауса, простоял перед лифтом (в пентхаус «Княжна Мери» вез индивидуальный, с дверцей из ложного палисандра). Явиться ни на минуту раньше, ни на минуту позже, а с точностью до секунды.
Нажал кнопку. Дверцы не открылись, но из динамика раздался низкий, хрипловатый голос.
— Это вы?
Сандр удивился. Во-первых, глупости вопроса, на который кто угодно ответит «я». Во-вторых, тому, что голос был женский. При всей своей продвинутости остроконечники, как и посконные тупоконечники, стопроцентно моногендерны. Сандру еще ни разу не приходилось иметь дело с женщиной.
Наверно, надо ответить как-нибудь нетривиально, в этом и заключается смысл вопроса, подумал он.
Ничего заковыристей не придумав, сказал:
— Более или менее.
Сезам распахнулся. Кабина повлекла Пушкера навстречу судьбе.
Оп-ля!
В открывшемся прямоугольнике, наполненном золотистым сиянием плинтусной подсветки (в Москве это считалось шиком лет десять назад), стояла женщина в расписном халате а-ля рашн-сарафан, с распущенными по плечам длинными волосами. Ее глаза под идеально полукруглыми, сходящимися над переносицей, то есть союзными бровями, мерцали из-под густых ресниц, но Сандру было не до глаз. Расстегнутый халат обнажал голое тело: полушарья грудей, затененный пупок и неприкрытый паховый треугольник — у профессионалок высокого класса брить лобок вышло из моды.
Это действительно call girl, сообразил Пушкер, глядя вниз. И ощутил неимоверное облегчение — как Колобок, который ушел от волка.
— Глаза вот здесь, — насмешливо сказала женщина, взяв его за подбородок и подняв Сандру голову.
Халат она подвязала. Повернулась спиной, прошла в комнату.
Пушкер огляделся. Прикинул, сколько может стоить такой пентхаус. Не меньше пятисот баксов в сутки. У отельных путан обычный коэффициент четыре. Значит, две штуки плюс-минус. Можно себе позволить. Не в номере же сидеть, «Белую лошадь» доить.
— Сколько? — спросил он.
— Что «сколько»?
Женщина села в кресло, закинула ногу на ногу, полы халата опять разошлись. Можно подняться до двух с половиной, решил Сандр. Для периферии уровень секс-услуг очень неслабый, это заслуживает поощрения.
— Я про таксу.
Засмеялась.
— Ко мне, такса! — поманила она его жестом, каким подзывают собаку. — Сидеть!
Кивнула на соседнее кресло.
— Я не по БДСМ, я ценю простые радости плоти, — сказал Сандр. — Так сколько?
— Всё. Или ничего. Зависит от вас.
А вот эта многозначительная «захадочность» уже отдает провинцией, подумал он.
— Алё, Баба Яга, ближе к делу.
— К какому делу?
Она смотрела вопросительно.
— Блин, ты же call-girl, девушка по вызову! — начал раздражаться Сандр.
— А-а. — Опять рассмеялась. — Вы не поняли. Это не меня вызывают. Это я вызываю. И подождите переходить на «ты». Сначала нужно определить: всё или ничего.
— И как же вы это определяете? — насторожился Сандр. У него опять возникло подозрение, что это всё-таки контакт. Какой-нибудь креатив остроконечников, они обожают возводить турусы на колесах.
— По руке. Покажите ладонь.
Он подошел, протянул руку.
— Не эту. Левую.
Взяла его кисть ледяными пальцами, потрогала перстень — он был кверху надписью.
— Ну, todo так todo, — сказала Баба Яга, даже гадать не стала. — Садись, добрый молодец. Выпей из ендовы медку да за белý беседушку.
Она взяла со столика резную чашу а-ля рюс, разлила в гжельские чарки желтоватый напиток.
— Знаешь, что такое бела беседушка?
— Нет.
Он понюхал чарку. Пахло травяным. Отпил. Приятный вкус — сладковато-горький, пряный. Немного на «Ягермайстер» похоже.
— Это старинная русская практика. Вроде тантрического секса. Оргиастическая интерреляция без пенетрации. Вам понравится.
— Вы кто? — озадаченно спросил Сандр. — Я понял, что не путана. А кто тогда? И зачем вы сунули мне под дверь карточку?
— Я кандидат филологических наук. Специалист по отечественной литературе. Защитила диссертацию на тему «Автохтонное и апроприированное в русской нарративно-дискурсивной традиции».
— И что? — подумав спросил он. — Какое отношение имеет литература к…
— Прямое! Литература имеет отношение ко всему! — перебила она, вся подавшись вперед. Глаза — они, оказывается, были черные — вдруг зажглись неистовым огнем. — Русская литература — враг России! Погубительница истинной, чистой, неподдельной Руси!
Пушкер моргнул, ошарашенный этакой пассионарностью. А кандидата филологических наук было не остановить.
— Я решила изучать литературу, потому что, если хочешь победить врага, нужно досконально его знать, исследовать все его тайны! Вот все носятся, восхищаются: ах, великая русская литература, ах, это наш главный вклад в мировую культуру, ах, чем бы мы все были без Толстого-Чехова! А мы были бы собою! Русью, а не Вырусью! Знаете, что такое русская литература?
Сандр растерянно кивнул.
— Ни черта вы не знаете! Вы и что такое Русь, не знаете, потому что Пушкин с Лермонтовым заморочили всем головы! Хотя сам Пушкин-то, эфиопское семя, отлично знал! Русь — это на неведомых дорожках следы невиданных зверей! Избушка на курьих ножках, стоит без окон, без дверей! Вот где русский дух, вот где Русью пахнет! Но двести лет назад Европа кинула нам, как нищему в шапку, свой дублон старинный, свою глобалистскую монету: Сервантеса с Шекспиром-Шатобрианом, задудела на своей гаммельнской дудочке, и повела за собой, и утопила. Русь, настоящая