Генерал ждал их в бункере, стоя на середине крохотного кабинета, скопированного с того большого, в котором Гарду уже приходилось бывать.
— Я рад, — сказал Дорон, движением руки приглашая Гарда сесть в кресло. — Я рад. — Он помолчал, затем кивком отпустил Дитриха и неожиданно для Гарда сказал: — Я буду играть с вами в открытую. Это тоже маневр, но я хочу одного: поймите, Гард, что откровенность с вами — моя единственно выигрышная тактика.
Затем он спокойно и неторопливо рассказал Гарду о всех событиях сегодняшнего дня, не утаив ни одной мелочи, даже того, что член Совета Саймак-младший кричал на него: «Не прикидывайтесь дурачком, генерал!» С невольным уважением Гард смотрел на Дорона, который ухитрился не терять достоинства и ума в такой опасный момент.
Когда генерал умолк, Гард сказал:
— Вам нужен Миллер?
— Да, — сказал Дорон.
— Его должен найти я?
— Да, — сказал Дорон.
— Вы понимаете, генерал, что это чрезвычайно трудно сделать?
— Я не беспокоил бы вас, комиссар, если бы думал, что это легко. Задача по плечу лишь талантливому человеку.
И Гард понял, что Дорон не льстит ему, что это не комплимент, а истинное убеждение генерала.
— Благодарю вас, — сказал Гард.
— Вы, конечно, понимаете, — продолжал Дорон, — что после вашего успеха я буду неоплатным должником…
— Задача не просто трудная, — как бы размышляя вслух, сказал Гард, — но и опасная.
— Знаю, — подтвердил Дорон. — И потому дело не в том миллионе кларков, которые вы получите. Они не окупят риска. Но согласитесь: более важной, интересной и ответственной операции у вас до сих пор не было.
— Что вы хотите сделать с Миллером? — спросил Гард.
— Надежно спрятать. Эти ученые не умеют скрываться. День, ну, два его, может, и не найдут, а потом…
— Но Чвиз, генерал…
— Случайность. И потом, Чвиза я искал в тысячу раз менее усердно, чем теперь ищу Миллера.
— Допустим, я найду Миллера и вы его перепрячете. А потом?
— Я уверен, он поймет, что нам нужно стать союзниками.
— Зачем?
— Затем, чтобы реальная власть в государстве оказалась в наших руках.
— Диктатура?
— Да. Но диктатура двоих.
— Вы уберете Миллера, когда достигнете цели, генерал?
— Нет. Без него я бессилен.
— А если он откажется?
— Разумный человек отказаться не должен.
— Вы уверены, генерал, что Миллер именно такой?
— Надеюсь.
— Значит, я должен помочь вам сесть в седло?
— Да.
— И спасти?
— Да.
— Разрешите подумать?
— Конечно.
…Это крупная игра, в которой ничего не стоило сломать себе шею. Дорон откровенен, он умный человек и прекрасно понимает, что сейчас иначе говорить нельзя. Миллион кларков получить, конечно, можно, но что будет со страной потом? Предусмотреть, как поведет себя Дорон, став диктатором, невозможно. Как поведет себя Миллер — тоже. Это зависело от того, какой Миллер из тех двух остался. Судя по всему. Двойник, но все может быть… С другой стороны, отказаться от его поисков сейчас уже невозможно: нет гарантии, что тогда удастся выбраться из этого убежища живым. Кроме того, судьба страны Гарду тоже не безразлична, а его вмешательство может привести к существенным коррективам плана Дорона.
— Генерал, — сказал Гард, — гарантировать успех, как вы понимаете, я не могу.
— Понимаю.
— Но Миллера я искать буду.
— Спасибо.
Дорон встал и пожал комиссару полиции руку. Потом вынул из кармана толстую пачку банкнотов:
— У вас будут расходы.
— Конечно.
Гард взял деньги:
— Сроки?
Дорон развел руками:
— В идеале — час назад. — Дорон нашел в себе силы улыбнуться.
И тут же бесшумно появился Дитрих.
13. ЗОЛОТАЯ КОРОНКА
— Фред, нам лучше выйти на улицу, — сказал Дэвид Гард. — У меня к тебе очень сложное дело, и чрезвычайной секретности.
— Если ты мне скажешь, что расследуешь преступление самого Господа Бога, я не удивлюсь, — сказал Честер. — Сегодня очень странный день…
— Чем же?
— Днем я удостоился чести разговаривать с нашим президентом в «Указующем персте», а ночью ко мне является сам комиссар полиции. Разве не странно?
— Ты прав, Фред. Выйдем.
Кромешная тьма окружила их, и только над ратушей, в восточной части города, чуть-чуть обозначился рассвет. Это было время самого крепкого сна и самых кровавых преступлений.
Они сделали несколько шагов по улице, и Честер сказал:
— Ты уверен, что мы не налетим на столб?
— Ты действительно видел президента? — спросил, останавливаясь, Гард.
— Как тебя сейчас, — ответил Фред, хотя лица Гарда он в действительности разглядеть не мог.
— Это был, Фред, один из пяти президентов, существующих сейчас в стране.
— Что-что? — сказал Честер. — Ты серьезно?
— Работа Миллера, — ответил Гард. — Слушай, старина, внимательно.
И Гард коротко изложил Фреду свой разговор с генералом Дороном.
— Дэвид, — выслушав, сказал Честер и коснулся рукой плеча Гарда, — я в полном твоем распоряжении. Что мне делать?
— Я думаю, — сказал Гард, — у Миллера могло быть лишь две цели: либо захват власти, либо желание наказать сильных мира сего…
— А может, он просто шутник? — сказал Честер.
— Так не шутят, Фред. Если бы Миллер хотел посмеяться, он сделал бы не пять президентов, а пять Линд.
— Убедил! — воскликнул Честер. — Но я потерял нить рассуждении.
— Сейчас восстановим. У Миллера могут быть две цели. Какую из них он преследует, зависит от того, каков сам Миллер. Мы пришли, Фред, к тому, что остается для нас извечной загадкой…
Они помолчали, сделав несколько шагов по тротуару. Затем Честер сказал:
— Предположим, действует настоящий Миллер. Если ты его найдешь, его нельзя передавать в руки Дорона. Тебе это ясно, Дэвид?
— Так же, как и то, что нельзя передавать Дорону Миллера-двойника.
— Объясни.
— Они же мгновенно сговорятся!
— Это не так просто, Дэвид, — сказал Честер. — Если они не договорились прежде, почему ты думаешь, что найдут общий язык теперь?
— Потому, что прежде они не были равными.
— Тогда Миллер сам найдет путь к Дорону, став ему равным. Без твоей помощи. О, это будет хорошая пара коней в одной упряжке!
— И тогда, Фред, моей задачей должна стать задача помешать их единению.
— Пожалуй, ты прав.
— Подводим итог: если я нахожу Миллера, я должен начинать собственную игру. Верно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});