устрашающего вида висячий замок зазвенел. На крышке коробки четкими черными буквами было написано одно слово. Имя.
Ангарад.
* * *
Когда они, спотыкаясь, спускались по тропинке к гостевому дому, дождь лил как из ведра. Машина Уэдерелла исчезла, на размокшей подъездной дорожке виднелись глубокие неровные следы шин. Вокруг завывал и стонал ветер, чуть ли не до земли гнул деревья, срывал листья с веток и, кружа в вихре, уносил их прочь.
В обычных обстоятельствах Эффи бы испугалась, но сейчас ее занимало лишь одно желание – не замерзнуть до смерти.
В куртке Престона, наброшенной поверх ее собственного пальто, она брела по грязи, крепко держа парня за руку. В другой руке Престон нес металлическую коробку.
Эффи дрожала всем телом, в тусклом свете дня зрение расплывалось, между деревьями мелькали гладкие, скользкие тени. На миг ей показалось, что она вновь увидела мокрые черные волосы и костяную корону, но стоило моргнуть, и видение исчезло. Эффи больше не боялась. В коробке скрывалась правда, которая навсегда уничтожит Короля фейри, изгонит из ее разума и прикует к миру мифов и магии, где ему самое место.
Холодные, словно водоросли в стылой воде, волосы липли ко лбу и щекам. Онемевшие ноги дрожали, грозя вот-вот подогнуться.
Каким-то образом, даже без слов, Престон понял, что ее нужно держать крепче и почти подтащил к порогу гостевого дома. Когда он распахнул входную дверь из камня и железа, мимо них пронесся жуткий клубок спутанных ветвей.
Они вошли внутрь, и закрывшаяся дверь заглушила вой ветра. Престон достал зажигалку и прошел по дому, зажигая свечи и масляные лампы. Эффи в мокрой одежде, с которой на пол капала вода, застыла посреди комнаты. Навалившаяся тяжесть мешала мыслить связно, казалось, что все происходит будто во сне.
Она взглянула на коробку, которую Престон поставил на стол, вновь и вновь перечитывая написанное на крышке имя: Ангарад, Ангарад, Ангарад, Ангарад, Ангарад.
– Прости, – сказал вдруг Престон, выводя ее из задумчивости. – В камине не так много дров, и вряд ли получится раздобыть еще, ведь на улице сыро…
Он замолчал и, похоже, совсем пал духом.
– Все в порядке, – сказала Эффи бесцветным голосом.
– Тебе стоило бы… э-э… раздеться.
Эти слова немного привели ее в чувство. Сердце забилось чаще, а щеки вспыхнули горячим румянцем.
– Не в том смысле… – тоже покраснев, быстро добавил Престон. – Просто ты насквозь мокрая.
– Знаю, – согласилась Эффи.
Она сбросила его куртку, потом избавилась от пальто, позволив им лужицей растечься по полу.
Престон отвернулся к стене, и Эффи стянула мокрую кофту, мокрую юбку, мокрые чулки. Порывшись в чемодане, достала самый теплый свитер и надела его, потом забралась в кровать и натянула зеленое одеяло до подбородка.
– Так-то лучше, – заметил повернувшийся обратно Престон, с лица которого еще не сошел румянец.
И все же Эффи до сих пор мерзла. Может, она никогда не сможет согреться? Даже под одеялом, укрытая от непогоды четырьмя прочными стенами? Ей хотелось почувствовать себя в безопасности, жить в мире, где за стенами дома не ходят мифические существа с оленьими рогами и нет необходимости прибивать на дверь железо.
Что это было – реальность или вымысел? Теперь все, казалось, перемешалось, будто между мирами больше не было твердой границы, лишь все прибывающая черная вода, и ей с трудом удавалось держать голову на поверхности.
– Буря, – выдавила она и больше не нашлась, что сказать. Сейчас разум походил на пенящиеся волны и спутанные рыбацкие сети.
– Все будет хорошо, – заверил Престон. Стекла его очков усеивали капли дождевой воды. – Мы все еще можем добраться до Солтни. Но сперва тебе нужно согреться. – Он помолчал, губы его дрожали. – Но у тебя получилось, Эффи. Ты в самом деле справилась.
Она издала сдавленный звук, надеясь, что его можно принять за смешок.
– Даже если лишусь еще нескольких пальцев.
Казалось, Престон хотел отругать ее, но не смог и опустил голову. Эффи вспомнила, как он осторожно вынимал камушки из ее содранных коленей и смывал кровь, хотя на тот момент они почти не доверяли друг другу. В груди поднялась волна тепла и отчаянной нежности.
– Мне нужно вернуться в дом, – сказал он. – Нам…
– Нет, – перебила его Эффи, чувствуя, как быстро бьется сердце. – Не уходи.
– Но нам нужно забрать письма и фотографии, – нахмурился Престон.
– Пожалуйста, – попросила она. – Останься. Мне кажется, я умру, если ты уйдешь.
Здесь и сейчас, когда в дверь рвался ветер, а реальность не отличалась от вымысла, Эффи действительно в это верила. Престон, и только он, казался прочным, неизменным, истинным. Без него она ушла бы под воду и никогда не выплыла бы на поверхность.
Престон тихо выдохнул, и на миг ей показалось, что он все равно уйдет. Сердце пропустило удар.
Однако он медленно приблизился и сел на край кровати. Он тоже вымок под дождем, прилипшая к телу сырая рубашка казалась почти прозрачной.
– Хорошо, – согласился он. – Я останусь.
Жар его тела проникал даже сквозь одеяло. Эффи села и придвинулась ближе, а потом положила подбородок ему на плечо, очень осторожно, словно ставила на стол хрустальный бокал и не хотела, чтобы он зазвенел.
Она чувствовала, как он медленно дышит, как поднимаются и опадают плечи. Престон повернул к ней голову.
Он поцеловал ее или она его? Это не имело никакого значения, как неважно, дом опускается на дно или море поднимается. Как только их губы соприкоснулись, все мысли тут же вылетели у Эффи из головы.
Престон коснулся ее лица и очень нежно опустил ее обратно на подушки.
На мгновение они оторвались друг от друга. Теперь Престон нависал над ней, приподнявшись на локтях, и по шее, по ключицам стекали капельки воды.
– Ты уверена? – выдохнул он.
Эффи кивнула. Ей хотелось сказать «да», но почему-то слово застряло где-то внутри. Вместо этого она тихо призналась:
– У меня никого не было. Я целовалась с мальчиками, потом появился мастер Корбеник, но это просто…
– Сейчас все будет иначе, Эффи, обещаю. Я буду с тобой нежен.
Она ему верила, и от этого почти хотелось плакать.
Эффи осторожно принялась расстегивать пуговицы его рубашки, обнажая шею, потом грудь, живот, пупок. Прежде она никогда не видела раздетого мужчину и на миг застыла, пораженная жизненной энергией, струящейся в каждой клеточке тела, в каждом движении мышц под кожей.
А потом, не сумев удержаться, прикоснулась к нему, провела руками по плечам, погладила грудную клетку, и наконец спустилась к треугольнику кожи над пряжкой ремня.
Вздрогнув от ее прикосновения, Престон тяжело сглотнул.
– Можно? – спросил