2-й стрелковый полк Советской Латвии, слева, по территории Литвы, двигался 39-й интернациональный полк.
Силы Красной армии в Курземе были весьма незначительными – три полка армии Советской Латвии – 2-й, 3-й и 10-й, к тому же полностью не укомплектованные. Ряды 10-го полка сильно поредели в жестоких боях на Южном фронте. Единственным пополнением были молодые добровольцы, которые стали вступать в полк, как только мы оказались на территории Латвии. В январе и первой половине февраля в полк всего вступило 532 добровольца, в большинстве своем из Вецауце и окрестностей. Юношей моложе 17 лет мы в полк не принимали. Обучить добровольцев как следует мы не успели. Нашим военным действиям мешали и другие обстоятельства. Иногда для того чтобы установить связь с соседними частями, мы вынуждены были отходить в тыл километров на 10–15 и оттуда наощупь искать, где находится сосед, так как расстояние между частями составляло 15–20 км.
Тесные связи мы имели с Лиепайской партийной организацией. К нам дважды приходила связная из Лиепаи с важными сведениями о вооруженных силах лиепайских рабочих и тех частях немецкой «железной» дивизии, которые отправлялись из Лиепаи навстречу нам.
В ночь с 23 на 24 января полк отправился освобождать имение Эзере. Как обычно, в авангарде шла 1-я рота. Я вместе с пятью разведчиками ехали верхом. Дорога шла через лес. Был сильный мороз. Под утро, оставив на дороге наблюдателя, мы зашли погреться на хутор, находившийся шагах в ста от большака. Но уже через некоторое время одна из женщин хутора встревоженно сообщила нам, что только что из Эзере в сторону Вецауце проехали трое саней с людьми. Оказалось, что наш наблюдатель бросил свой пост и тоже отправился погреться.
Сообщать о едущих роте было уже слишком поздно. Я без промедления велел разведчикам занять позиции по обочинам дороги. Между тем немцы, увидев перед собой на дороге нашу колонну, поспешно повернули назад. Мы встретили их огнем. В числе наших трофеев оказались вражеские сани, один пулемет «максим», много патронов и различные мелочи.
Эзере мы освободили 24 января, вытеснив оттуда небольшую группу противника. 26 января полк перешел реку Венту у Нигранде. Здесь все было мне знакомо, так как я вырос в Ниграндской волости. Я хорошо знал и имение Нигранде, где когда-то работал. Когда мы входили в имение, то не заметили ни одного человека. Я стал звать прежних обитателей имения, и кое-кто из них вышел к нам. На вопрос, почему никто не показывается, они ответили, что вообще Красной армии не боятся, но немного опасаются встречи с ее передовыми частями. Я вкратце рассказал им о задачах Красной армии.
Далее мы направились в имения Алши. Дзирас и Юргене и освободили их. 3-я рота, которой командовал товарищ Глужге, заняла железнодорожную станцию Муравьево (Мажейкяй). Таким образом, наш полк с его тремя ротами прикрывал Эзере и Мажейкяй, причем ширина фронта составляла 13 км. До Лиепаи оставалось 69 км.
Взвод, который стоял в имении Алши, донес, что в лесу и на ближайших хуторах замечен противник. Я поехал туда проверить обстановку. Взвод расположился в имении Алши в полуподвальной квартире моего отца, конюха имения. Меня ожидала здесь непродолжительная встреча с родителями. Мать дала мне связанные ею теплые чулки и сохраненный с 1905 года сборник революционных песен.
27 января под натиском немецкой «железной» дивизии мы отступили из названных имений в Нигранде. Однако затем пришлось оставить и Нигранде, и мы перешли на правый берег Венты.
Вражеская артиллерия сильно обстреливала нас. Между прочим, снаряд попал в повозку, на которую я положил свою сумку с подаренным матерью сборником революционных песен.
Мы отступили в Эзере. На линии Эзере – Мажейкяй мы держались на своих позициях прочно и отбили все атаки немецкой «железной» дивизии, нанеся противнику большой урон. Однако наши потери тоже были немалыми. В боях под Эзере, Нигранде, Гриезе и Мажейкяй за время 26 января по 2 февраля наш полк из своего и без того уже немногочисленного личного состава потерял 19 человек, в том числе командира 2-й роты Андрея Земгалиса и начальника хозяйственной команды Херберта Тилика.
В первой половине февраля 1919 года нас сменил 3-й стрелковый полк армии Советской Латвии, а наш 10-й полк был отправлен в район Грауздупе и Кулдиги.
Следует отметить, что местное население всюду принимало нас хорошо. Возчики, которых часто приходилось брать на местах, отлично выполняли свои задания.
Когда мы прибыли в указанный район, я получил приказ перейти с двумя ротами на левый берег Венты к северу от Кулдиги и занять город, за несколько дней до этого захваченный врагом. Командир батареи Сакенфельд обещал поддержать нас в этой операции и сказал, что его батарея будет стрелять так же хорошо, как при занятии Ауце.
Товарищ Кинслерис с 4-й (кажется) ротой двинулся в атаку по левому берегу Венты и захватил у немецкого эскадрона несколько лошадей. Обещенного артиллерийского огня мы не дождались. Зато у противника артиллерия была, и она беспрепятственно обстреливала нас. Несколько наших атак было отбито. Мы заметили, что к противнику в Кулдигу прибыли подкрепления – целая рота белогвардейцев.
На другой день я получил приказ командира полка Матисона вернуться на правый берег Венты. Там, вблизи имения Грауздупе, мы удерживали наши позиции довольно продолжительное время.
Вскоре Матисон получил повышение и был переведен в другую часть. Его сменил прежний помощник командира полка Спростынь.
Полку была придана тяжелая дальнобойная батарея, которой командовал Кронберг. Командир бригады принял правильное решение – отослать батарею подальше в тыл, так как город Салдус был уже в руках немцев. Спростынь же неверно понял присланный шифрованный приказ и приказал отступить в Сабиле вместо батареи всему полку.
Ночью командование бригады предъявило Спростыню категорическое требование, чтобы полк занял свои прежние позиции в Грауздупе. Не успев отдохнуть, мы отправились обратно. Однако отбить старые позиции нам не удалось. Немецкая кавалерия встретила нас частым огнем, когда мы находились еще далеко от Грауздупе. Наши повторные атаки были противником отбиты.
В то же время ожесточенный бой разгорелся и у Сабиле. После боя, продолжавшегося несколько часов, теснимые врагом, мы начали отход в направлении Ване. В имении Ване Спростынь, не считаясь с обстановкой, приказал полку сделать привал на обед. Имение со всех сторон было окружено высокой каменной оградой. Одна рота осталась на дороге, для того чтобы сдерживать противника. Но она не смогла справиться с немцами, и в помощь ей пришлось послать и вторую роту. Однако и тогда нам с большим трудом удалось выбраться из имения, причем без