— Когда уже хоть что-нибудь прояснится? — в сердцах воскликнул герцог.
— Кстати, Этьен, могу я утром взять экипаж? — спросила Полли. — Нам надо съездить кое-куда с Филиппом.
— Само собой, — кивнул тот. — Сопровождение нужно?
— Нет, — ответил я вместо Полли. — Это безопасно.
— Это место секретно? — не унимался Дареаль.
— Тоже нет. Это гимназия «Черная звезда», в которой я обучался. Хочу увидеться с одним из товарищей, а Полли боится отпускать меня одного.
— Полина права. Но в вашем состоянии…
— Мне гораздо лучше. Только моя одежда бесславно погибла в бою, а новой я так и не обзавелся.
— О чем думал Анри? — пробормотала Полли, а Дареаль тихо рассмеялся и перестал быть таким пугающим.
— К утру одежда будет, — пообещал он, окидывая меня взглядом. — Магией подгонят по размеру, не о чем волноваться. И раз мы все выяснили, давайте ложиться спать. День был утомительным для каждого.
Вот это точно! А еще я обрадовался, что поездка состоится уже завтра. Полли верно оценила, что на месте сидеть не стану. Правда, без экипажа туда не дойду, но я был готов доползти, лишь бы убедиться в правильности своих догадок. Поэтому я отправился спать, как и советовал герцог Дареаль. Всего лишь две вещи не давали покоя — письмо Анри и то, что я ему наговорил. Надо найти этого болвана, для начала извиниться, а потом наговорить еще больше. А Полли посоветовать какое-то время обходить его стороной. Сам прибежит! Если раньше куда-нибудь не влезет.
Злился ли я на Анри? Злился. И на себя тоже. Оба хороши! Но он же все-таки старше, должно быть больше соображения. И тут же напомнил себе, что он год провел в компании Пустоты. Это не то испытание, о котором можно так просто забыть. Оно все равно оставит шрамы. Эх, Анри…
Ночью мне ничего не снилось — даже удивительно. Но в своем нынешнем настроении я воспринял это как хороший знак. Нет снов — значит, Лиз добилась своего, связалась со мной и больше не пытается. И это было еще одним подтверждением, что она жива. Глупо. Очень глупо, но сейчас мне было необходимо хотя бы это.
— Фил, ты проснулся? — постучала в двери гостевой спальни Полли. — Модистки пришли.
Модистки? Я чуть не позеленел. Подскочил и кинулся к зеркалу — так и есть, похож на призрак. Впрочем, на него я похож уже давненько, с момента, когда услышал о гибели Лиз, но тогда казалось, что все не настолько плохо. Представил, что Лиз увидела бы меня таким. О, я бы тогда наслушался! Только бы я не обманулся. Только бы!
Надо отдать должное выросшей магии Полли — у меня лишь слегка кружилась голова, но боли не было, будто и не ранен. Повязки… Она сама сменит. Когда вернулся из ванной в комнату, Полли уже ждала там, сняла старые бинты, осмотрела раны.
— Даже шрамов не останется, — пообещала бодро. — Почти зажили. Как самочувствие?
— Неплохо, ты молодец, — улыбнулся в ответ.
— Главное, что помогло. Давай наложу чистые бинты — и пойдем, нас ждут.
Модистки оказались дамами привередливыми. Меня мучили около часа, особенно после того, как выяснили, насколько скуден мой гардероб. Что-то готовое подогнали по размеру, что-то обещали прислать в ближайшие дни. Мрак! Когда меня выпустили из цепких пальчиков, показалось, что эти мадам могут превзойти вчерашних магов-убийц. Зато я смог одеться подобающим образом и перестал смущаться. Мы быстро позавтракали и сели в экипаж.
— Придется заехать ко мне домой за пропуском, — сказал я Полли. — Ты не беспокойся, там никого нет.
— Как? Почему? — Она то ли встревожилась, то ли огорчилась.
— Анри прислал записку, что какое-то время не желает никого видеть. Я его найду, конечно, но не сегодня.
Полли украдкой вздохнула. Можно подумать, я не заметил!
— И что, ты по-прежнему его любишь? — спросил я.
— Люблю, но… Может, Пьер прав? И стоит начать все с начала? Я так запуталась, Фил.
А Пьеру-то какое дело? Сначала забивает голову Полли, потом рассказывает брату чужие секреты. Он прав, конечно. Я сам был на грани того, чтобы рассказать, но это ведь личное дело Полины, и если она против, какое Пьер имел право открывать рот?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Дай себе время, — сказал Полине. — Если вдруг тебе понравится кто-то другой, держись за этого человека. А если нет…
— Анри не простит, — перебила Полина.
— Если так, то мне можно тоже домой не возвращаться. Не говори глупостей! Простит или нет, все зависит от того, любит ли он тебя. В конечном счете все упирается в любовь.
Полли промолчала, но сегодня я был склонен видеть шанс для каждого. Даже для моего брата с его пустотой внутри. Если он откажется от Полли, то не справится. Я сам жил только до тех пор, пока рядом была Лиз. И если бы я узнал нечто подобное… Я бы заставил судью заплатить, но любимую женщину ни за что бы не оттолкнул.
Экипаж остановился у наших ворот. Я спрыгнул на землю и пошел к двери. Надо было забрать звезду, чтобы открыть вход в академию.
— Месье Филипп! — Обрадованно встретил меня Жерар. — Тут такое! Граф Анри…
— Ушел.
— Да.
— Я знаю. Не беспокойся, Жерар. Анри — взрослый человек и сможет о себе позаботиться.
Если бы я сам еще в это верил! Но Жерар беспокоился, и я его понимал. Он один из тех, кто выжил в бойне год назад. Из тех, кто остался нам верен. Я забрал звезду, пообещал вернуться к ужину и поспешил к экипажу. Полли покосилась на звездочку в моих руках.
— Пропуск в гимназию, — пояснил я.
— Понятно, — кивнула она. Видно было, что хочет спросить о чем-то еще, но не стала. Вскоре оживленные районы остались позади, а мое сердце забилось так быстро, будто хотело выпрыгнуть из груди. Наконец-то! Я получу хоть какие-то ответы. И как мог уйти из гимназии, не разобравшись?
Из экипажа я почти что выскочил, попросив Полли не выходить. Но она не послушалась и поспешила за мной, а я уже замер посреди пустыря и вытянул звезду перед собой. Прошептал заклинание, ожидая, что врата вот-вот появятся. Ничего… Но ведь куратор Синтер говорил, что она будет действовать! Повторял заклинание снова и снова, до хрипоты. И чем больше повторял, тем яснее становилось, что меня не просто не ждут, а хотят, чтобы я не сумел переступить порог гимназии. Не на того напали! Я уйду сегодня, но найду способ! Попрошу Пьера, в конце концов, и он откроет для меня врата, как при поступлении.
— Ничего, — обернулся к Полли.
— Не расстраивайся, — подошла она ближе. — Попробуешь в другой раз. Может, с пропуском что-то не так? Погнулся или…
— Все так, просто один… нехороший директор не желает со мной разговаривать. Но я вернусь снова, Полли. И ему придется ответить. А пока пойдем, есть у меня несколько мыслей.
Я уезжал расстроенным — и в то же время убежденным в своих догадках. Значит, ошибки нет. Директор по какой-то причине не хочет, чтобы я появлялся в «Черной звезде» даже в качестве посетителя. Что ж, количество вопросов растет. И рано или поздно я получу ответы!
ГЛАВА 15
Анри
Мстить на горячую голову — это глупо. Поэтому сутки после памятного разговора с Пьером Эйлеаном я пробыл в неком полубреду. Точнее, голова как раз оставалась ясной, но то и дело голос Пустоты комментировал мои действия. Я даже к нему привык, а у действий был свой порядок. Для начала снял меблированные комнаты в одном из районов, где основную массу жителей составляли люди среднего достатка, и появление постороннего парня не вызвало бы вопросов. Затем прошелся по ближайшим лавчонкам, слегка сменил одежду, приобрел оружие. На всякий случай, если магия снова откажет. К вечеру следующего дня я был спокоен и холоден. В голове билась только одна мысль — убью. Найду эту мразь, которая посмела шантажировать Полину, и заставлю умолять о пощаде. Но пощады не будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Узнать, где живет судья Вайхес, тоже не представляло сложности. Достаточно было поспрашивать торговцев. Мол, рекомендовали как честнейшего человека, специалиста своего дела, а адресок потерял. Вежливые вопросы, правда, не возымели действия, но когда к ним прибавилась пара золотых, торговцы сразу стали разговорчивее. Дай им волю, лично проводили бы меня к досточтимому Вайхесу. И только один из них сказал, что Вайхес — тварь, каких поискать, и посоветовал плюнуть в лицо тому, кто его порекомендовал. Я протянул мужчине еще пару золотых. Честность — качество, которое редко вознаграждается по достоинству.