— Не плачь. — Вилли терся о мою щеку, как волчонок. — Ты что? Даже я так не плакал, когда мама умерла. Даже папа не плакал. Ну, хватит, не надо.
Я приказала себе успокоиться. Вилли тоже тяжело было видеть мои слезы. Он прав, что уже реветь? Ничего не изменится. Теперь решение за Анри, и я знала, каким оно будет.
ГЛАВА 11
Филипп
— Что стряслось?
В гостиную я влетел — и вопрос сорвался с губ раньше, чем переступил порог. Анри стоял у окна и смотрел вслед Полине. Он обернулся — и стало понятно, что дела плохи. Даже когда брат вернулся из пустоты, у него не было такого взгляда. Мертвого, безжизненного. Что могло произойти?
— Ничего, — ответил он и попытался меня обойти, но не тут-то было. Я перехватил его и заставил вернуться в комнату.
— Если бы ничего, Полина бы не плакала. И ты не смотрел бы на меня так!
— Фил, это наше личное дело. — Анри точно не желал со мной разговаривать.
— Я — твой брат. Уж мне мог бы сказать.
— Хорошо. — Анри все-таки сел на диван, а я замер перед ним. — Полина мне изменила. Доволен?
— Что? — У меня едва не пропал дар речи. — Кто сказал тебе такую глупость?
— Она сама.
Я не верил. Во что угодно, только не в это! Полли любит Анри, всегда любила. Она бы не смогла.
— Подожди, ты уверен, что…
— Ее никто не принуждал, — поймал Анри мою мысль. — Это было давно, еще до того, как меня отправили в пустоту.
До того? Внутри защемило от дурного предчувствия. Не может быть! Я бы понял, еще тогда понял, если бы Полина решилась… Но если? Как я мог проглядеть!
— Ты что-то знаешь? — тут же заметил Анри.
— Если и так, это не моя тайна, — отступил я. — И если сама Полли тебе ничего не сказала, то я не имею права говорить.
— Вы сговорились, что ли? — воскликнул Анри. — Она чего-то недоговаривает, ты чего-то недоговариваешь. Ладно Полли, но ты?
— Анри, успокойся, — попытался утихомирить этот бушующий ураган. — Просто поверь, Полли никогда бы тебе не изменила без очень веской причины.
— Поверить? Кому, Фил? Кому мне, демоны всех побери, верить, если моя невеста является для того, чтобы признаться в измене, а ты ее покрываешь?
— Я никого не покрываю, но ты не прав. Попытайся поговорить с ней по-другому, спокойно. Может, она и расскажет.
— Да пусть катится, куда хочет!
Анри вцепился пальцами в волосы и замер. Он тяжело дышал. Я понимал, что брату больно и непросто. Не знаю, что бы сам делал, если бы попал в такую же ситуацию. Впрочем, я даже в гимназии ревновал Лиз, хоть она никогда не давала повода. Так мне ли его осуждать? Но ему надо было взять себя в руки, угомониться.
— Послушай меня, — пытался достучаться. — Ты ведь любишь Полину, она любит тебя. Да, она ошиблась. Но это всего лишь одна ошибка, Анри.
— Всего лишь? — Брат закусил губу до крови. — Ты хоть сам себя слышишь, Фил?
— Главное, чтобы ты меня услышал. Постарайся ее понять, пока это возможно. Просто представь, что Полли может исчезнуть из твоей жизни навсегда, и все встанет на свои места. Разве ты этого хочешь?
— Хочу. Сейчас хочу, чтобы все меня оставили в покое! Или я за себя не ручаюсь.
— Анри, ты совершаешь самую большую глупость в своей жизни!
— Кто бы говорил! Если ты такой умный, то где твоя невеста?
Внутри что-то щелкнуло. Наверное, полетел в пропасть самоконтроль, выработанный за последний год. Руки сами собой сжались в кулаки.
— Не смей, — тихо сказал я.
— Что, правда глаза колет? — Анри уже не думал, что говорит, просто пытался ужалить побольнее. Я понимал это умом, но изнутри поднималась боль, и она затмевала рассудок. Больно… — Мал еще меня жизни учить! Своей занимайся!
— Может, ты и прав. — На смену теплу пришел холод, будто лед заковал все изнутри. — Но не тебе меня судить. Где ты был, когда был нужен мне и Полли? Где ты был, когда убивали наших родителей? Тебя не было, Анри! А теперь ты пытаешься в чем-то нас обвинить. В том, что никогда бы не случилось, если бы ты был рядом!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я перешел на крик. Не стоило! Однако я уже не помнил себя. А Анри бледнел на глазах. Но в ту минуту мне было все равно. Моя собственная боль переполнила границы. Она душила меня, не давала дышать — слишком долго я ее сдерживал.
— Я не мог быть рядом, — тихо и уже совсем спокойно сказал Анри. — Даже если бы захотел.
— Неправда! Все из-за тебя! Лучше бы ты не возвращался.
Я кинулся прочь из дома. У меня внутри все горело и плавилось, словно вместо крови бурлила лава. Слезы душили. Те самые, которые я так и не смог пролить после гибели Лиз. Те самые, которые похоронил в себе вместе со своей любовью. Только этим можно объяснить все, что я наговорил, и тем более то, что не заметил, когда меня окружили. Просто едва не врезался в какого-то мужчину.
— Извините, — пробормотал на ходу, но, когда в меня полетело заклинание, понял, что дело нечисто. Первый удар пропустил, проглядел, и левая рука повисла плетью. Слишком поздно взметнулись щиты, отрезая меня от противника. Противников… Потому что их было шестеро. Они взяли меня в плотное кольцо. Все темные, лица скрыты масками. Я призвал магию.
— Что вам нужно? — спросил резко.
— Пройдите с нами, месье Вейран, — ответил тот, который меня ранил. — И никто не пострадает.
В ответ я послал его к темным богам и ударил стремительно. Противники не ожидали, что жертва будет сопротивляться. А я не собирался становиться жертвой, только бил и бил во все стороны что есть силы. Если бы думал головой, бой бы закончился моей победой, потому что эта шестерка уступала по уровню недавнему выпускнику «Черной звезды», но я не мог думать и атаковал беспорядочно, бездумно. Бил, просто чтобы бить. И не заметил еще одной атаки, влетевшей в спину. Тут же закололо сердце. Проклятие третьего уровня… Самое время анализировать, чтоб мне провалиться! Остановил его действие, сниму потом. А сейчас…
Прицельно ударил ближайшего противника, пробил его щит. Он покачнулся — и рухнул в объятия любимой мною паутины, а я уже ушел в воображаемый зеркальный коридор — и еле вывалился из него. Взять на заметку, что не стоит использовать зеркальную магию, когда не можешь сосредоточиться. Зато двое других точно не ждали, что окажусь у них за спинами, а я ударил. Один упал сразу, другой успел призвать пульсар, но я развеял его раньше, чем тот до меня долетел. Еще трое!
Эти оказались сильнее других. Стоп! А почему передо мной только двое? Где еще один? Спину пронзила боль. Нет, не магия. Оружие. Наверное, кинжал. Я зарычал от боли и рухнул на колени. Неужели это все? Неужели конец? Ярко вспыхнул медальон, рядом с черным щитом поднимая огненный. Спасибо, Лиз.
«Фил!» — звенел в ушах ее голос. А еще подумалось, видел бы меня куратор Синтер, уши бы надрал! За то, что оставил брешь в обороне, не уследил. Стало темно. Больно! Не хочу умирать здесь, не так.
Раздался крик. Нет, не крик — вопль, полный смертельного ужаса, а затем он оборвался на высокой ноте, и наступила тишина. Я умер? Но боль никуда не делась, только росла.
— Фил? — Голос Пьера. — Тише, тише, не шевелись, я остановлю кровь. Сможешь подняться?
И осторожно поставил меня на ноги, перехватил под здоровое плечо.
— Больно… — прошипел я.
— Знаю, держись. Потерпи пару минут, мы пройдем через пустоту.
Стало еще темнее. Наверное, Пьер рискнул провести меня через владения своей… пленницы или хозяйки? А затем послышался возглас Полли:
— О боги милосердные! Фил! Что случилось?
— Ему нужен целитель. Быстро, — командовал Пьер.
— Снимай рубашку, я гляну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я вцепился в пуговицы — девушка-то не моя, но Пьер быстро преодолел сопротивление. Кажется, моя рубашка просто превратилась в туман.
— Сейчас, хороший мой. — Полли гладила по голове, укладывая на живот. — Сейчас, миленький. Потерпи.
И зашептала заклинания. Вместо боли пришло тепло. Оно окутывало тело. Начало клонить в сон, но я боялся, что, если засну, не проснусь уже никогда.