Читать интересную книгу Дембельский аккорд - Альберт Зарипов

Вот именно поэтому… Чтобы пьяный водитель да еще из дембельского состава РМО не причинил вреда здоровью себе любимому, а тем более молодым соратникам по автоделу… Чтобы не испортил казарменное имущество или же матчасть ротной техники… Поэтому вездесущий Черный Плащ приволок свою добычу к нам в караулку… Чтобы она, то есть жертва постепенно трезвела под чутким контролем начальника караула… Увы… Эта миссия выпала и мне.

По возвращению смены в караульное помещение выяснилось, что за время моего отсутствия это человекообразное существо стало постепенно превращаться обратно… То есть во всё того же военного водителя, но уже с заметно меньшей концентрацией алкоголя в организме, в крови и в дыхании. Проявились даже признаки внятной и членораздельной речи… И первыми словами воскресшего Гомо Сапиенса оказалось обращение в Организацию Объединенных Наций с просьбой защитить права как человека в общем, так и российского военного водителя в частности… Почему-то оно было адресовано мне…[19]

- А почему меня здесь держат? Насильно… И незаконно… Это нарушение… Моих прав.

Хоть он и оказался очень грамотным, но все же положения Женевской Конвенции "О военнопленных" в данном случае применить не получалось… Ведь мы же свои… Так сказать.

Но я не стал выражаться высокопарным обращением, а ответил вполне обыденно и приземлено:

- Если б мы тебя здесь не держали, то ты просто упал… И замерз где-нибудь.

Мой "оппонент" медленно осознал смысл сказанного мной и со второй попытки всё-таки оторвался от левого дверного откоса.

- Видите?! Я же… Стою… - выдавил он, пошатываясь во всех направлениях.

Не успел я что-либо произнести, как его понесло уже к правому откосу, который впрочем выдержал напор могучего плеча. Мы с разводящим и караульным не удержались от дружного смеха. Самопроизвольно подгибающиеся колени водителя лишь добавили еще большую "изюминку" в общую картину.

- Чо вы… смеётесь? - пробурчал недовольно он.

Военного водителя продолжало штормить и я приказал вывести пьяного наружу под охрану часового.

- Смотри, чтобы он стоял тут и никуда не уходил. - предупредил я своего бойца. - если что, зови нас.

Я продолжил писать письмо и почти его закончил, когда в дверь снаружи поскреблись.

Это опять был он. Доблестный представитель роты материального обеспечения… Но в ещё лучшем состоянии. Пребывание на свежем и главное морозном воздухе явно пошло ему на пользу. Молодая и пока еще здоровая печень в столь холодных условиях очень быстро переработала большую часть алкоголя и сей организм чувствовал себя уже очень бодро.

- Ну, что? Змерз, Маугли? - полюбопытствовал я. - Или нет?

Как мне сейчас показалось… Мой слегка насмешливый тон явно не пришелся по душе столь благородного индивидуума.

- Да мне без разницы… Где стоять… - пренебрежительно отозвался почти военнослужащий.

Я подошел к нему и, взявшись за вторую сверху пуговицу водительского бушлата, легонько помотал "туловище" влево да вправо. Он конечно попытался сопротивляться движениям моей руки, чтобы устоять, но безрезультатно… Его "могучее" тело послушно перемещалось то к левому откосу двери, то к правому… Ну, точь в точь телок-несмышленыш.

Такое мотание из стороны в сторону естественно не понравилось представителю роты МО. Он даже попробовал мне угрожать.

- Не распускайте свои руки! - громко проворчал он с очень уж нехорошими интонациями.

Я усмехнулся и еще пару раз покачал его туда-сюда. Настоящий командир ведь никогда не должен идти на поводу у солдат… Даже пьяных.

- И ты думаешь, что я так распускаю свои руки? Да? - тоже недобро ухмыльнулся я.

Военный водитель, даже не раздумывая, решил сменить тему разговора, чтобы перейти от силового фактора к другому.

- А я не понимаю вашего русского языка! - нагло усмехаясь, произнес он.

Не знаю… Может ему не понравилось мое произношение, а может он вообще имел претензии к нашему великому и… (ах да! Могучим может быть только он!) Как бы то ни было, но опухшему водителю с фамилией Грицюк следовало дать быстрый и достойный отпор. И я не медлил.

- Та шо ты кажешь? Мабуть на ридной мове побалакаем?- и после этих слов мои руки даже развелись в радостном изумлении, как при встрече истосковавшихся земляков на чужбине.

При этом я лишь доли секунды колебался, выбирая из слов "погутарим" и "побалакаем" самое подходящее. Насколько я понимал, первый вариант был ближе к казакам нашим и ихним восточным украинцам. А по фамилии Грицюк он относился кажется к Западенщине.

Мое краткое референтно-переводчицкое замешательство военный водитель принял за слабое знание этого предмета.

- Не издевайтесь над украинским языком! - пренебрежительно высказался он.

Но я и дальше не подкачал своих однокашников по воздушно-десантному училищу:

- А шо так? Деж ридна вкраинска мова? Шож ты як москаль брешешь?

Он молчал с целую минуту… Может обдумывал ответ, а может не знал что и сказать… Так и не дождавшись от него любого слова, я перешел на военный лексикон.

- Шагом марш за дверь! Часовой!- скомандовал я водителю, а затем и заглянувшему на зов подчиненному. - Не дай Бог, если этот байстрюк отойдет от двери! Понял?

- Так точно! - ответил дембель, уже имевший два "крестика".

Дверь захлопнулась и я сел на свое место. Заполнил постовую ведомость в графе о проведенных проверках несения службы. Занимался я вполне привычным делом, но как-то автоматически. Неприятный осадок всё же оставался и мешал нормально себя чувствовать. Оборзевшего водителя конечно следовало проучить, чтоб навсегда отбить у него охоту разделять командиров и офицеров по национальному признаку… Но не сейчас.

- "пусть протрезвеет окончательно… Вот тогда-то и проверим физическую подготовку этой "мазуты"…"

В пять часов утра при убытии очередной смены на посты я проверил и местонахождение своего подопечного. По словам часового, он всё это время находился рядом с ним. Сначала размахивал руками чтоб согреться, потом даже приседал. Но недолго. И сейчас он напоминал нахохлившуюся от холода ворону.

Но моим планам по повышению морально-физического состояния в отдельно взятом военном водителе так и не суждено было реализоваться… Ровно в шесть утра я услышал стук в дверь и знакомый голос Черного Плаща.

- Он что? Всё время простоял снаружи? - то ли осуждающе, то ли восхищенно спросил меня замполит.

- Почти… - ответил честно я. - А куда мне его еще девать? В лежачем положении может захлебнуться рвотными массами… Пусть стоит… Зато трезвеет быстро.

Мои доводы были понятны проверяющему.

- Хорошо… - говорил майор, делая еще одну запись в ведомости о проверке караула. - Я его сейчас заберу с собой.

Я не возражал. Потому что еще было неизвестно в чьих руках водителю окажется лучше… В моих или же в других.

Так прошла моя первая караульная ночь в этом батальоне. День на удивление выдался спокойным и я готовился уже к сдаче наряда.

Пришедший с проверкой Пуданов меня "обрадовал":

- Завтра от нашей роты опять караул. Надо будет заступить.

Я было вспыхнул от внезапного возмущения, но… В присутствии подчиненных мне солдат лишь сказал буднично и коротко:

- Есть! Товарищ майор.

Служба армейская есть служба военная и она жестко предусматривает принцип беспрекословного подчинения командиру его подчиненных… Это уже потом, поздно вечером мы поговорили начистоту… Ибо командир роты должен отстаивать интересы своего же подразделения и всего личного состава от посягательств штабных головотяпов, которые так и пытаются закрыть нами образовавшиеся бреши в графике очередности заступления в караулы. Но оказывается было слишком поздно и подпись командира первой роты уже стояла напротив слова "ознакомлен".

Затем выяснилось, что прапорюга Мерхулов наткнулся на какую-то золотую жилу в дачном массиве и обещал ротному завалить подразделение всевозможными стройматериалами… Кольцо окружения сужалось и сужалось.

Так я заступил в караул на следующий день, а потом еще через день.

Времени для размышлений о превратностях бытия оказалось предостаточно и мне уже начинало казаться, что пуданову очень уж понравилось командовать личным составом, который ему ещё и подчиняется… Вот он и вошел во вкус и решил порулить уже и командирами групп… То есть одним командиром группы… Других-то ведь у него не было.

В этих тяжких раздумьях прошли эти дни. Очень слабым для меня утешением стало известие о цели появления в нашем батальоне прицепов с воздушно-десантным имуществом… Весь наш батальон жил своей обычной жизнью: кто-то ходил в наряды и караулы, кто-то обслуживал боевую технику, кто-то занимался боевой подготовкой… а на самом же деле все солдаты, прапорщики и офицеры всю эту неделю занимались воздушно-десантными трюками. После обеда все они оказывается укладывали свои парашюты и проходили предпрыжковую подготовку, а на следующее раннее утро усаживались на Ханкалинском аэродроме в военно-транспортные вертолеты, чтобы быстренько долететь до Бесланского аэропорта и уже там десантироваться парашютным способом… А мы-то и не знали всего этого… Но потом необходимая и строго дозированная информация об уже совершенных шести прыжках с парашютом была доведена до командного сословия и каждому "парашютисту-профессионалу" оказалась засчитана обязательная ежегодная норма прыжков, что в конечном итоге привело к повышению должностного оклада на соответствующее опыту количество процентов.