По ее щекам потекли слезы.
Это он довел ее до слез, а ведь думал, что ей будет интересно. Или даже приятно. Слез он не ожидал, а получил только боль от ее страданий.
Он медленно встал, боясь сделать хуже.
— Мэри, — прошептал он, положив ей руку на плечо и обрадовавшись, что она ее не сбросила, обнял ее. — Мэри, пожалуйста. Я бы не стал тебе это показывать, зная, что ты расстроишься.
Она сглотнула.
— Ты не понимаешь. Я не расстраиваюсь.
С опущенными плечами и глазами влажными от слез она являла собой воплощение страданий.
— Ты плачешь.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— Неужели ты не понимаешь, что это значит?
— Твой отец оказал какую-то услугу старому графу, а в письме говорится об ответной услуге.
Она покачала головой.
— Нет. То есть да, тут так и написано. Но еще здесь написано, что он любил меня. Он написал: «Моя любимая дочь». В последние моменты своей жизни он думал обо мне, любимой дочери.
Бейн нахмурился.
— Конечно, любил. Ты же его дочь.
По ее телу пробежала дрожь.
— Я не знала. Он отослал меня, когда умерла мама. Я думала, он не хотел меня видеть. Узнав, что он меня любил… — Она закрыла лицо руками.
Бейн вспомнил объятия и поцелуи своей матери, когда он еще был ребенком. К горлу подступил ком. Он знал, что его любили, и даже не думал об этом. Долгие годы он прятался от своих воспоминаний. Строил ледяные стены, пытаясь укрыть за ними чувство вины за смерть матери. Теперь эти стены рушились, обнажая воспоминания. Он понимал, насколько больно Мэри, и его сердце затрепетало, наполняясь сочувствием.
— Мэри.
И снова сглотнул. Он слишком долго скрывал это. Его руки коснулись ее лица.
— Дорогая моя. Взгляни на меня.
Его затопило море эмоций. Надежда. Радость. И… любовь. Слова застряли в горле, когда она посмотрела ему в глаза.
— Конечно же он любил тебя. И я тебя люблю. Он замер, пораженный тем, что сказал, наконец смог выразить словами чувства.
— Я люблю твой острый ум и твою храбрость. Люблю твою красоту. Но больше всего я люблю тебя.
Ее губы задрожали.
— Пожалуйста, мне не нужна твоя доброта.
— Когда я был к тебе добр?
Его губы начало слегка покалывать в предвкушении настоящего долгого поцелуя.
— Это мне нужна доброта. Все утро я пытался придумать, как удержать тебя здесь, построить такую клетку, из которой ты не ускользнешь. Но не смог, любимая. Я не могу удерживать тебя против твоей воли. Хочу, чтобы ты была счастлива. — Он вздохнул. — Боже мой, я не хочу тебя терять.
— О, Бейн. — Она обняла его и зарыдала, уткнувшись в плечо.
Он снова довел ее до слез. Вот идиот. Сделал только хуже. Он неуклюже отстранился. С трудом сдержал желание обнять ее и поцеловать. Целовать, пока она не забудет о том, что он обещал отпустить ее. Нет. Однажды он уже соблазнил ее. Больше этого никогда не сделает.
Рыдания постепенно стихли.
Он передал ей свой платок и ждал, пока она вытирала слезы.
— Ты действительно хотел отпустить меня? — прошептала она с улыбкой.
Он кивнул. В горле снова застрял ком, не позволяя ему выговорить ни слова. Он жадно пожирал ее глазами, зная, что, возможно, это последний момент, когда он ее видит.
— А если я захочу остаться?
Сердце замерло, словно вообще перестало биться.
Остаться? Боже, неужели он не ослышался?
Мэри встала, и он, как всегда, восхитился ее статью, элегантностью и женственностью. Она никогда не была так прекрасна, несмотря на то что лицо все еще было красным, а глаза блестели от слез.
К его удивлению, она протянула руку к его щеке. Он машинально повернул голову и поцеловал ее руку, прежде чем она успела ее убрать.
Бейн едва сдержал разочарованный вздох, когда Мэри убрала руку.
— Я лгала. — Она сказала это так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать слова. — Тебе. Себе. Я убедила себя в том, что меня держит в клетке человек, которому я бы ни за что не доверилась.
— У меня были причины.
Она прижала палеи к его губам, заставив замолчать.
— Я отказывалась верить своему сердцу, всегда доверяла тебе. Иначе нашла бы способ сбежать еще в первый день. — Ее губы изогнулись в улыбке. — Думаю, я влюбилась в тебя с первого взгляда, когда увидела, как ты стоишь в тени, словно темный ангел.
Теплота заполнила холодные уголки его сердца. Ее теплота. Ее нежность и любовь.
— Ты тоже меня любишь? — спросил он, испугавшись, что неправильно воспринял ее слова.
Она улыбнулась:
— Да, Бейн. Я люблю тебя.
Он осторожно шагнул вперед.
— Значит, ты останешься? И мы поженимся?
— Если ты и вправду любишь меня.
Он прижал се к груди, чувствуя, как бьется ее сердце. Понимает ли она, на что согласилась?
— Я едва тебя не убил. Хотел уберечь и едва не убил, почти так же, как убил свою мать. Если бы с тобой произошло нечто подобное, я бы сошел с ума.
Девушка отстранилась, удивленно взглянув на него.
Он снова ощутил на своих плечах груз вины.
— Я не заслуживаю твоей любви. Вообще ничьей любви не заслуживаю.
— Любимых не выбирают.
— Ты бы не любила меня, если бы знала всю правду. — Как бы ни было больно, он заставил себя вспомнить день, навсегда изменивший его жизнь. — Мне было десять. Мы поссорились, и я убежал на рудник с местными мальчишками. Мать не любила, когда я туда ходил, но мальчики дразнили меня трусом, и это показалось мне неплохим шансом что-то им доказать. Когда стемнело, она пошла искать меня.
Он глубоко вздохнул.
— Мы возвращались домой в темноте. Я шел впереди, злился, что она пристыдила меня перед моими так называемыми друзьями. На нас напали грабители. Взрослые, сильные мужчины. Один держал меня, другие избивали ее. Я слышал ее крики и звуки ударов. — Ему показалось, будто он снова услышал ее рыдания. — Я ничего не мог сделать. Мать умерла от ран через пару недель, ни разу не обвинив меня. Я знал, что это только моя вина. Из-за того, что я дал волю эмоциям, она умерла. И я поклялся, что такого никогда больше не случится.
— Поэтому ты все время так холоден и спокоен?
С его губ сорвался вздох. Она его поняла.
— Я был таким, пока не встретил тебя.
Мэри нежно улыбнулась, но Бейн подавил в себе желание поцеловать ее. Он еще не закончил.
— Я едва и тебя не убил! Что, если бы ты погибла? После смерти матери для меня умер весь мир. Если что-то случится с тобой, жизнь будет просто невыносима.
— То, что случилось с твоей матерью, не твоя вина. Как и в случае с Джеральдом.
— Я знаю. И все же понимаю, что подвел мать. И тебя тоже. Как ты можешь довериться мне после такого?