- предположил Хастред рассудительно. - Такая прогрессивная эльфийская практика. Учитывая, как на все эльфийское в этих краях пускают слюни важные чиновники...
- Нам дозволили по острогам клич кинуть, - сообщил старший патруля, по-прежнему вразвалочку возглавляющий процессию. - Мол, который хочет искупить вину кровью, тому шанс — хватай, не проворонь. Хвост заносить никто тебе не станет, пойдешь в самое пекло, но ежели полгода выстоишь — получишь княжеское помилование и жизнь с чистого листа.
- А вот это отлично придумано. Чем гноить разбойный люд в застенках без надежды на исправление, хоть какой клок шерсти, - Хастред глянул вослед усачу и кивнул с одобрением. - Меньше пейзан сгинет. К тому же такие башибузуки и глотки резать приспособлены лучше, чем всякие рыбаки да пахари.
- Княжьи воеводы тоже так сочли, и теперь из острогов в свои рати набирают, нам не дают больше.
Чуть в сторонке, за холмами, скрипели и крякали катапульты, методично забрасывая на сторону врага беспокоящие подарки. Батарею благоразумно разместили в сторонке от лагеря, чтобы не накликать сразу общего ответа и туда, и сюда. А наводка... - Хастред повертел головой и сам себе кивнул, обнаружив в одном из углов лагеря тщательно расчерченные магические круги. По юности ему казалась, что самая нужная на войне магия — это эвокация, шарашение в прямой видимости всякими огнями да вихрями, но со временем книжник постиг, что нет ничего сильнее знания. Удар Лезвием Ветра отлично можно заменить мечом, вместо струи огня пустить в ход факел, но знание, за каким углом тебя поджидает засада, воистину бесценно. Так что ничуть не удивился, обнаружив заклинателей в традиционных тюрбанах прорицателей-дивайнеров. Кто-то таращился в хрустальный шар, видимо наблюдая за установленными точками слежения, двое орудовали вокруг бадейки с водой, тоже способной служить окном на чужую территорию, а самый почтенный, толстый и долгобородый, восседал посреди сложной начертательной конструкции по-укурецки словно бы в трансе. Считав несколько символов на его кругах и достроив остальное в уме, Хастред готов был поставить на Prying Eyes – сложное заклинание, позволяющее заслать на разведку несколько летающих глазовидных сенсоров. У каждого способа магического наблюдения есть свои слабости, полагаться на один значит дать противнику шанс его обмануть, особенно когда на той стороне работают изощренное эльфийское волшебство. Толково перекрывающие друг друга заклинания дадут картинку куда более достоверную.
- Серьезно у вас тут все устроено, - похвалил Хастред. - Редко когда увидишь такую организацию.
- Это ж наш хлеб, - не без гордости ответствовал старший. - Нам-то чинов и медалей за выслугу не дадут, все приходится горбами отрабатывать. А захочешь до успеха дожить, быстро научишься нигде не халтурить.
Лагерь растянулся по лощине насколько хватало глаз. В один из поворотов уходило его ответвление, откуда доносились ржание и мощный дух конских яблок. В другом Хастред разглядел выгородки, чучела и отчаянно лупцующих их воинов. Если задрать голову, почти на каждой вершине ограждающих лагерь холмов можно было разглядеть по посту-засидке. И то разумно, при всей своей непредвзятости Хастред искренне полагал, что присматривать за такими беспорочными рыцарями, как чумпов приятель с каторги, лишним не будет. Самого его долгие годы удерживало от сотворение глупостей осознание, что в затылок ему пытливо поглядывает раскосый глаз с мерцающими в глубине жаркими искрами.
- Начинаю понимать, почему генералу здесь понравилось, - поделился книжник с Чумпом. Тот раздраженно закатил глаза.
- Хоть ты не проникайся. Сейчас тоже побежишь проситься в походные библиотекари?
- Не уверен, что им надо... или имперское образование и Вольный Корпус поразило? Но я себе, пожалуй, могу представить порт приписки более интересный. А чем еще прельщать старого вояку, как не идеальным воинством, нацеленным на победу, а не маневры, отчеты да колесничный биатлон для хозяйской потехи?
Старший патруля дошел до большого шатра, сделал знак ждать его здесь и нырнул под полог. Чумп проводил его рассеяным взглядом.
- Ну, чем прельщать... Я надеялся, что вот это вот все — дорога под ногами, гулкое эхо под сводами пещер, трепет от предвкушения успеха. Если подраться невтерпеж, а я лично никогда не понимал этой радости, всегда можно вместо окольной тропинки поехать главным трактом, желательно ночью и сокрыв меч под полой — рано или поздно нарвешься.
- Не похоже на сферу генераловых интересов. Ты ж пойми, есть разница между дракой и боем, хотя я сам особо не понимаю, в чем она. А война, она вовсе как турнир по архонту, битва за битвой, партия за партией, «этот день мы приближали, как могли». Хоть и бывают бойцы, как генерал, крепче крепкого, но все же и на него может сыскаться управа даже в строю, не говоря уже о шальном валуне из баллисты. Разве не от этого у истинных воинов кровь вскипает? Каждая битва — вызов судьбе, каждый шаг — шаг в бессмертие, каждый взмах...
- Оставь, - отмахнулся Чумп. - Даже не привстал. Впрочем, верю как родному, что каждому свое. Иные вон пошли — полцарства за суповой набор с подогревом.
- Не всем же достается уютная каторга с колоритными джентльменами, - надулся Хастред. - Я по молодости, помнится, большое получал удовольствие, таскаясь по дорогам и под этими... гулкими сводами. Но в ту пору у меня коленки не хрустели и я наивно позволял себе обойтись без двухпудовой одежки, не задумываясь, что сильно рискую при этом.
Тут, надо признать, Хастред ничуть не погрешил против правды — о пользе от доспеха он задумался во время похода с гивингами на Кранцию. Ближнего боя кранцузы, само собой, не выдерживали, но вот их манера издалека пускать стрелы, сознательно вымоченные в нечистотах, была очень раздражающей и наносила большой урон. Даже неглубокие раны, оставленные на полуголых торсах гивингов, быстро воспалялись и выводили из строя бугаев, которых нипочем не взяли бы клинки. В литературных историях подобную неприятность часто оставляют за кадром; стрела, не убившая персонажа сразу, приравнивается к вовсе не попавшей, в самом крайнем случае пару сцен персонаж щеголяет модной повязочкой. Но Хастред, зная разницу промеж литературой и жизнью, подобных экспериментов на себе решил не ставить и с тех пор старался не пускаться в путь без бронешкурки. Даже на Черном континенте, где жара стояла как в печи, а хитропнёвые деревья поворачивали листья ребром, чтобы не давать тени, он мужественно щеголял в орочьем тегиляе. А у дварфов, обожающих ремесленные челленджи, заказал себе по собственному эскизу бахтерец в традиционном драконарском стиле (который не пережил