и стоял старый замок.
Пчёлка никогда не замерзала и насос работал круглый год. Сам насос был установлен на закреплённом понтоне, который всплывал, или погружался в зависимости от полноводности Пчёлки, позволяя приводным колёсам всегда находиться на нужной высоте. Всё это сооружение прикрывалось мощным решётчатым ограждением, защищающим колёса от принесённых потоком деревьев.
От насоса вверх по скале тянулись металлические трубы, через каждые полметра их фиксировали хомуты, прибитые стальными клиньями к скале.
В сухую погоду взбираться вверх по этой трубе было просто, за исключением последних четырёх метров, когда достаточно пологая каменная скала, переходила в возведённую на её гребне строго вертикально стену, при этом сама труба ныряла в отверстие под её фундаментом.
Последние метры, уже по вертикальной стене, поднимались держась за не очень толстый, но прочный канат, с навязанными на него узлами.
Добежав по тропинке вдоль берега до насоса, Костуш убедился, что канат свисает со стены и стал быстро, по хомутам на трубе, взбираться наверх.
Достигнув вертикальной стены, подёргал канат, убедившись, что тот привязан, ухватился за него и, упираясь ногами в стену, продолжил подъём.
Неожиданно, когда добрался только до середины стены, в голове прозвучал сигнал «Опасность!». Костуш застыл, не понимая, что в этой ситуации ему делать. Несколько секунд растерянности, дальше, канат обрывается и вот он уже летит вниз спиной, держа в руках обрывок каната.
Тяжёлый удар о скалистый склон, сопровождающийся хрустом костей. Удар выбивает из него крик, беспорядочное кувыркание, и дальше, вместе с осыпью камней, он падает в воду.
Костуш всплывает, с трудом делает вдох, опять погружается и когда в очередной раз его голова оказывается над поверхностью, понимает, что течение прижало его к решётке перед приводными колёсами насоса.
Одной правой рукой цепляется за решётку, немного подтягивается вверх из воды. Левая рука сломана в локте и не действует, а ещё, он совсем не чувствует тело ниже пояса.
Особых усилий удерживать себя над водой не требовалось — поток плотно прижимал к решётке, только вот взобраться выше невозможно, и, в любом случае, долго висеть на одной руке у него не получиться.
Костуш попробовал глубоко вздохнуть, и убедился — повреждены ещё и лёгкие, причём настолько серьёзно, что он даже не в состоянии крикнуть и позвать на помощь.
— Или захлебнусь водой, или захлебнусь своей кровью, — подумал Костуш.
Он мысленно потянулся к ближайшей точке силы. Сейчас этой точкой оказалось место, прозванное Древоходцами — «Музыкант», из-за любви одного из охранников к игре на флейте.
Хотя «Музыкант» находился и не так далеко, однако это расстояние, почти на два километра превышало максимальное, на которое Костуш когда- либо прыгал к месту силы.
Попытку дотянуться до «Музыканта», прервал налетевший водяной бурун сбил концентрацию, а ещё и дыхание. Несколько минут приходил в себя, делая короткие булькающие выдохи.
Опять сосредоточился: звёздочка, обозначавшая в его видении это место силы, начала неуверенно приближаться, расти в размерах и когда Костуш решил, что всё получилось — сейчас произойдёт перемещение, она вдруг сначала замерла, немного так постояла, как бы в раздумьях и начала удаляться.
Он застонал от неудачи, в отчаянье мысленно воззвал к своим способностям: «Ну давай же, давай!». Костуш почувствовал, как его напряжения передалось мышцам шеи, они окаменели, отчего, дышавший и до этого с трудом, он совсем перестал дышать.
То ли от перенапряжения, то ли от кислородного голодания в его голове появился нарастающий гул, как у самолёта перед переходом звукового барьера. Достигнув критической точки, гул, опять же, как у самолёта, перерос в оглушительный хлопок и звёздочка, обозначавшая в его сознании точку силы, метнулась к Костушу, вобрав его в себя.
Весь мокрый и переломанный он теперь валялся на траве под главным деревом «Музыканта» в точке перехода.
Попробовал оценить запас дара и заметил — с ним что-то произошло на энергетическом уровне. Разбираться с изменениями в себе времени не было: в слишком плачевном состоянии он находился, и, убедившись, что на перемещение дара хватит, прыгнул на ближайшую к его школе Волшебную поляну, изученную им за последние годы почти как потолок в спальне.
После прыжка постоял некоторое время, упиваясь ощущением целого, не искорёженного тела и неспешным шагом направился к сторожке.
В первую очередь, он пытался разобраться, что же с ним произошло в плане владения даром.
Костуш мог достаточно точно определять свою наполненность даром, и вот сейчас у него появилось ощущения, что его резерв практически пуст.
Утром, как полагается, резерв у него восстанавливался полностью. После прыжка к точке Музыкант, и затем с перемещением от Музыканта сюда, у него должно было сохраниться дара, немногим меньше половины, но сейчас оставалось примерно только одна четвёртая.
Получалось так: или у него значительно вырос объём резерва, или, при рекордном для него по расстоянию прыжке к Музыканту, он затратил невероятно много дара.
Если, на запредельном по расстоянию прыжке, сжёг много дара — это одно, но если у него подрос резерв, который уже сейчас составлял под триста единиц, то получается — он достиг порога «Уникум».
О Древоходцах «Уникумах» вся владеющие силой слышали, или читали, но никто из знакомых Костуша не мог похвастаться, что знал кого-нибудь из них лично.
Мысли о том, что возможно стал уникумом, конечно, заинтересовала Костуша и немного отвлекла, но отодвинув размышления о возросшем резерве, на первый план вылезло другое:
— Стал я уникумом, или нет — выясню потом в школе, — думал Костуш. — Это не проблема, а вот разобраться кто стоит за попыткой меня убить — и проблема, и первоочередная задача.
Костуш был уверен: в этом замешаны люди барона Береса, а значит, — договорённость с княжеской семьёй о его защите не действует.
Он шёл вдоль проволочного забора для сбора силы, размышляя: как ему в дальнейшем действовать, что он может предпринять.
Опять запросить аудиенцию с представителями княжеской семьи? Это уже было и не помогло.
Уехать из княжества Либоргского в столицу империи? Там его искать точно не будут, и возможностей на порядок больше, но мэтр Гарвил, с которым он связан печатью ученика, точно его не отпустит: мэтр не захочет терять курочку, несущую золотые яйца, даже если этой «курочке» угрожает отрубание головы.
Может переместиться на планету Хоре, где уж точно его не найдут? Правда, судя по тому, как плохо у них обстоят дела с Древоходцами, улучшить свои знания и навыки целительства на планете Хоре, он точно не сможет.
Возможно, всё же временно обосноваться на Хоре, и находясь там заняться поиском других миров?
От размышлений его отвлёк тяжёлый