Выглядит удивительно свежо, словно и не «шлифанул» вчера «Столичную» найденным в санатории коньяком. Просидели мы с ним почти до полуночи — пели песни и разговаривали про аниме. Никакой политики и даже истории — от этих тем я по-прежнему демонстративно самоустраняюсь. Прервал посиделки только вернувшийся дед, удивленно покосившийся на «поляну» и заставивший расслабленного майора наполовину протрезветь хмурым взглядом. Когда тот ушел, дед немного помучал меня в спортзале — туда набилось немало постояльцев под предлогом вечерней тренировки, а по факту — смотреть на япошек.
— Поездка в Омск получилась даже лучше, чем я ожидал! — Похвастался другу по переписке, — И с вами познакомился, и на Первомай сходил, и вкусовую карту разнообразил.
— Ты свою страну ненавидишь чтоли? — Посмурнел Антон.
— С чего ты взял? — Удивился я.
— Все время рассказываешь, как у вас плохо, и как хорошо у нас.
— Я же гость, — Развел я руками, — Ты же не будешь поливать хозяев дерьмом? Это — невежливо! А Япония… — Широко улыбнулся, — Япония — ОФИГЕННАЯ!!! Лучшая страна в мире, мать ее! — Посерьезнел, — Но идеальных стран не существует, поэтому везде есть плюсы и минусы.
— И какие у нас минусы? — Заинтересовался Матвей, сидящий от нас через проход.
— Ну… — Сымитировал задумчивость и улыбнулся, — Вот Николай Степанович, например, все наши разговоры передает прямо в МИД.
Посольский начал оборачиваться, а я продолжил:
— А Тимофей Матвеевич… — Не ронять же авторитет целого майора, называя его при школьниках «Тимохой», — Делает то же самое, но уже для МинОбороны.
— Да я… — Попытался оправдаться майор под смешки советских детей.
— Все делаете правильно! — Уберег я его карму от вранья, — Это же работа, а работу всегда нужно делать максимально хорошо!
Посольский решил забить и вернулся в расслабленную позицию.
— Мир — не черно-белый, — Продолжил я вещать, — Поверьте, ребята, вы живете в очень хорошей стране, если смотреть на Землю в целом.
— Но Япония лучше? — Хмыкнул физрук.
— Дома же всегда лучше, Геннадий Петрович, — Ответил я ему, — Например, меня там ждет очень жирный кот!
Народ заржал.
— У меня тоже кот есть! — Поделилась радостью сидящая рядом с Матвеем Соня, — Точнее, кошка — трехцветная!
Советская Кохэку!
— А кто у тебя дедушка? — Заинтересовался я.
— Агроном! — Совсем не удивила она ответом, — А другой погиб на фронте, в сорок втором.
— Война — это очень грустно, — Вздохнул я, — У меня четверо двоюродных дедов полегло.
— А у меня…
— А у меня…
— А у меня…
Ребята перечислили погибших и выживших — никого стороной не обошло. Какие же у*бки! Это не про советских граждан, очевидно.
— А мой дед освобождал Манчжурию! — С вызовом посмотрел на меня Сережа, — С японцами воевал!
— И у него получилось, — Пожал плечами я, — Конфигурации всех крупный войн выстраивали англосаксы со своими подсосами, поэтому у меня к твоему деду никаких претензий нет. Но и своими предками я горжусь! В конце концов, рядовые солдаты просто выполняли приказы согласно присяге, — Вздохнув, добавил: — А первая жена дедушки моей невесты жила в Хиросиме.
Повисла неловкая тишина.
— Не любишь ты американцев, — Хмыкнул майор.
— А им моя любовь и не нужна, — Развел я руками, — Вот видите — поговорили про исторический процесс, и всем сразу неловко стало. Давайте лучше о чем-нибудь другом.
— А кем твой дедушка работает? — Спросила Соня, старательно игнорируя наличие «невесты» и продолжая продуцировать флюиды.
— Тот, которого я привез, работает дзюдоистом восьмого дана! — Ребята хохотнули, — А другой — на пенсии сейчас, а был профессором-китаистом. А у невесты дедушка вообще супер крутой — карликовые деревья выращивает, бонсай называется.
— И что тут крутого? — Заинтересовался Вова-Муха.
— Это сложно и трудозатрато, — Поведал и сам не особо-то понимающий, откуда у Ринтаро-сенсея такой чудовищный авторитет, я: — Этому учатся много лет, — Развел руками и улыбнулся, — Для нас, японцев, это очень важно. Мы любим ходить по пути совершенства. Да, оно недостижимо, но это же не повод не пытаться, верно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Народ согласно покивал, признавая справедливость моих слов. Сонечка на упорное упоминание невесты надулась и до конца пути больше не произнесла ни слова. Зато оживились остальные, и оставшийся кусок дороги проходил в формате вопросов и ответов про Японию. Антон светлел лицом — я ведь ему в письмах то же самое писал, так что ребята сейчас проверяют его на предмет мифотворчества.
Высадившись на пустом перроне, по одну сторону которого разместился дачный поселок (или «садовое товарищество»?), по другую — лес смешанного типа (в основном березы, ели и пихты), перешли поросший прошлогодним камышом ручеек по мосту из подозрительно свежих досок, и, построившись колонной, устремились по тропе вглубь леса. Хитрый я залез в середину, поэтому паутину лицами ловили впереди идущие.
Антон все еще рядом, а вот майор и посольский, видимо, усовестившись обвинений в стукачестве, заняли места в конце колонны, поэтому можно в кои-то веки нормально поговорить:
— Много вы от моего приезда проблем огребли?
И, прежде чем мой друг по переписке успел ответить, откуда-то из начала колонны раздалось:
— Это белочка!
— Она проверяет тайники!
— Такая милая!!!
Хрюкнув от этакого моэ, переключил внимание обратно на Антона, который начал вещать:
— Побегать пришлось, конечно, но ты не подумай — мы все очень довольны! Ты же видел квартиру — в ней заблудиться можно!
— Я боялся, что МИДовцы вас туда временно заселили, очковтирательства ради, — Облегченно вздохнул я.
— Ха, да пусть попробуют! — Фыркнул Антон, — Это у меня батя вообще бесхарактерный, только когда выпьет говорить начинает, а вот дед — настоящий ледокол. Он эту квартиру хрен теперь отдаст!
— А кем работает? Да, я помню, что врач, но они же разные бывают, — Поинтересовался я.
— Отец или дед? — Уточнил запрос Антон.
— Оба, — Хохотнул я.
— Дед, понятное дело, на пенсии, а отец — узист!
— УЗИ проводит? — На всякий случай спросил я.
— Да, врач ультразвукового исследования. До этого терапевтом пять лет поработал, потом на трехмесячные курсы летал аж в Свердловск — учился!
Я уважительно покивал, и обрадованный таким отношением Антон поведал о матери:
— А мамка у меня в школе работала, но на работе до инфаркта довели, теперь вот со второй нерабочей группой инвалидности дома сидит.
— Сочувствую! — Искренне ответил я, — Давай ее в Японию свозим? Там кардиологи хорошие.
— Такое нигде не лечат, — Отмахнулся от предложения Антон, — Не волнуйся, все не так плохо!
— Сильно нервничала?
— Очень! — Честно ответил он, — На корвалоле сидела.
Ну ты и мудак, Иоши!
— Да не переживай ты! — Ткнул он помрачневшего меня кулаком в плечо, — Все же хорошо! Она даже торт хотела сделать — муравейник, но эти… — Он ткнул в сторону МИДоКГБшника, — Не дали!
— Жаль, — Искренне расстроился я, — Я люблю домашние торты. А кто в этой квартире раньше жил?
— Русские немцы жили. Они месяц назад в Германию уехали, так всех стариков с собой забрали — им там пенсии начисляют. А квартира эта полностью убитая была, но предки и такой радовались. Мы же на Тепловозной жили, ну там, где бараки, — Махнул он рукой куда-то в сторону города и продолжил: — Там двухкомнатная была, в одной бабушка жила с нами, а в другой родители спали. Они ещё до моего рождения на очередь на квартиру встали. Если бы на заводе каком работали, то уже получили бы, а так... — Он пожал плечами, — На кооператив тоже стояли, но не получилось.
Пацан немного подумал, осознал, что меня «грузит», и улыбнулся:
— Поэтому мы когда сюда на Ленина приехали квартиру посмотреть, так у мамки чуть второй инфаркт от счастья не случился! Тут же ремонт сделали — скамейки красили, кусты сажали, асфальт ложили. А мебель мы только перед вашим приездом привезли.