у них нет с собой ни одного паруса.
1 августа они сошли на берег на британских островах Силли, а 7 августа отплыли в Гавр, пройдя Атлантику за 55 суток, что на 9 суток больше, чем затратил Альфред Джонсон. И они работали руками. Следуя по пути судов, они могли подтвердить свой подвиг многочисленными свидетельствами.
Распорядок времени на борту «Р. К. Фокс» доказал, что оба гребца в равной степени обладали силой воли и организованностью: с 8 часов утра до 20 часов вечера они гребли вместе; с 23 часов до 2 часов ночи Самуэльсон спал, а на веслах сидел Марбо, и так далее до 8 часов утра. Эти короткие передышки не спасли ладоней, кожа на них растрескалась и слезала лохмотьями. Мази не помогали. Приходилось орудовать веслами, несмотря на стертые в кровь руки. Оба в конце концов выиграли пари. Питались они холодной и сырой пищей. Несколько раз отбивались от акул и китов (тем хотелось поиграть!). Почти все время вычерпывали воду, которая постоянно захлестывала их перегруженную лодку. Один раз они перевернулись, потеряв часть снаряжения. Не важно, цель была достигнута, награда лежала на расстоянии вытянутой руки.
Увы, «Р. К. Фокс» привлекал гаврских посетителей всего четыре дня, потом интерес к ним пропал. Оба гребца поднялись на веслах по Сене до Парижа. Там им удалось заработать только на пребывание в столице. Европейские газеты, не совсем понятно почему, практически не упоминали о них. Как, впрочем, и американские, в том числе и «Полис газетт», – их редакторы внезапно заинтересовались делами мафии. Непризнанные герои, разочарованные и без гроша в кармане, думали найти больше понимания и восхищения в родной Норвегии. Увы, такое же фиаско. Странное проклятие лишило их какого-либо вознаграждения. Под конец удача все же улыбнулась Марбо: он умер в собственной постели, а Самуэльсон, охваченный манией преследования, кончил свои дни в психиатрической лечебнице.
Говард Блэкберн, канадец, родившийся 17 февраля 1858 года, начал служить на кораблях дальнего плавания с четырнадцати лет. До совершеннолетия он сходил на берег только затем, чтобы перейти с американского парусника на английский или обратно. В конце концов он получил американское гражданство. После шести лет дальних плаваний он купил небольшой домик в Глостере (Массачусетс) и уходил на лов трески в водах Ньюфаундленда. Он отпраздновал свое двадцатипятилетие на борту шхуны «Грейс Л. Фирс», капитан которой А. Гриффин по случаю выставил дополнительную кварту тростниковой водки.
Через неделю Говард все еще говорил об этом со своим приятелем Томом Уэлчем. Оба сидели в плоскодонной лодке, держа в руках удочки, а «Грейс» лениво покачивалась на небольшой волне. Поднялся юго-восточный ветер, внезапно поменявшийся на юго-западный и набравший приличную силу. На рыбную ловлю времени не оставалось. Оба схватились за весла и поспешили к своей шхуне. Но ее силуэт таял, исчезал. Пошел густой снег. Видимость упала до двух метров.
– Бросай якорь! – крикнул Говард приятелю. – Переждем непогоду.
Среди ночи снег прекратился. Над водой замигал огонек. Шхуна была, похоже, на расстоянии 2 миль, но им надо было идти к ней против ветра. Оба рыбака изо всех сил налегали на весла, но не продвинулись ни на метр из-за встречного ветра. Температура вдруг упала, лодка покрылась льдом, что утяжелило ее, лишив маневренности. Надо было скалывать лед, выбрасывать балласт, то есть выловленную рыбу. Блэкберн на всякий случай оставил одну рыбину, камбалу килограммов на тридцать.
Наутро «Грейс» окончательно исчезла из виду. Плоскодонку снесло. Оставалось только добираться до западного берега Ньюфаундленда.
Говард Блэкберн. 1900-е
Пока Том Уэлч греб, Блэкберн снял рукавицы и принялся изготавливать плавучий якорь. Доделав его, он увидел, что Том, вычерпывая воду, случайно выбросил за борт его рукавицы. Они были уже далеко, их уносило течение. Вскоре Блэкберн перестал чувствовать пальцы. Он с силой растирал их, пытаясь восстановить кровообращение.
– Я выдохся, – сказал Том Уэлч. – Мы никогда не доберемся до берега.
– Не расстраивайся, я тоже буду грести.
– Без рукавиц?
– Да.
Говард взял весло, согнул пять затекших пальцев на рукоятке весла, прижал их. Он повторил операцию со второй рукой и вторым веслом. Остальное предоставил холоду. Теперь ничто не могло разжать два твердых кольца его омертвевших пальцев.
– Видишь, я могу грести.
Том Уэлч едва расслышал его. На вторую ночь он умер от переохлаждения, остались его рукавицы. Слишком поздно.
Прошли еще две ночи. Камбала замерзла так, что ее было не разгрызть. Сон означал смерть. Блэкберн орудовал веслами, пока не заметил землю. Но это была лишь торчащая среди моря скала, по виду необитаемая. Надо было двигаться дальше. На пятый день плоскодонка пристала к берегу рядом с покинутой хижиной. Блэкберн смог выспаться под крышей, закутавшись в лохмотья. Но еды не было. Чтобы выжить, следовало развести огонь, найти людей, пищу. Блэкберн опять сел в лодку, продел рукоятки весел в кольца своих заледеневших рук и двинулся вверх по реке. Хутор, до которого он добрался, назывался Литтл-Ривер. Там не было ни врачей, ни лекарств, но местные жители отогрели несчастного и оказали ту помощь, какую могли. Все десять пальцев на руках отвалились, пальцы на ногах тоже. Часть правой ступни также была отморожена.
Таверна Блэкберна в Глостере. Начало XX в.
Когда Блэкберн вернулся в Глостер (4 июня), то понял, что ни один владелец рыбацкой шхуны не возьмет на работу калеку. Но моряки сжалились над ним. Собранных денег хватило, чтобы выживший рыбак смог купить крохотное питейное заведение. Подавать выпивку можно с помощью ладоней.
– Можно и не только это, – говаривал Блэкберн.
Он занялся самовосстановлением по собственной методе. Его быстрые успехи обрадовали приятелей. Но они сочли Блэкберна чокнутым, когда он сообщил, что собирается отправиться на Аляску. От запада до востока Американского континента ходили слухи о речке Клондайк, воды которой несли самородки золота. Моряки Глостера снарядили шхуну, чтобы отправиться на Аляску, и Блэкберн добился, чтобы его взяли с собой. Вместе с ними он спустился на юг вдоль американского побережья, обогнул мыс Горн, поднялся вдоль тихоокеанского побережья на север. Во время стоянки в Сан-Франциско он споткнулся, упал и не смог встать на ноги.
– Кажется, я сломал ногу. – И он разразился отборной бранью.
Через несколько недель Блэкберн отправился в Глостер. По суше. Он вновь появился в своем питейном заведении на Мейн-стрит и живо носился между столиками на костылях.
– На этот раз он уже никуда не двинется.
Он вставал ранним утром и несколько часов работал в сарае позади своего