Читать интересную книгу Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

Появившийся в двери самолета Горбачев выглядел спешащим. Под руку с Раисой Максимовной он сбежал по трапу. «Если Ельцин снова в политической игре, то нам предстоят тяжелые времена. Пожатие руки Бейкеру, и транспаранты на пути в столицу — «Поддерживаем Горбачева».

Вашингтон-1990

Буша завалили докладами о внутренней ситуации в СССР, анализом национальных проблем, осмыслением «российского транзита». Из Лэнгли Роберт Гейтс прибыл в Кеннебанкпорт с двумя чемоданами книг. Уже исключенной из-за Литвы была возможность выступления Горбачева перед объединенной сессией американского Конгресса. Марлин Фицуотер определил отношения между Горбачевым и Бушем как «трудную любовь». Насколько отношения можно было характеризовать как «любовь», должно было определить новое свидание.

За неделю до прибытия Горбачева на свой второй вашингтонский саммит президент обсуждал состояние американо-советских отношений с советниками и склонился к тому, чтобы не заключать торговое соглашение с СССР до того, как Верховный Совет примет новые законы об эмиграции, а Горбачев снимет санкции с Литвы. Так и хочется сказать, что глупые русские заглотнули наживку.

Объявленная восемью месяцами ранее вашингтонская встреча на высшем уровне проходила в ситуации стремительных изменений. Попросту мир стал иным за эти месяцы. За это время были подписаны пятнадцать двусторонних соглашений по всему спектру двусторонних контактов. Примечательно желание Буша несколько «подсластить» Горбачеву пилюлю — он соглашается подписать торговое соглашение (даже при полной ясности того, что конгресс его не одобрит). Нужны были жесты, и Буш не мог в текущей ситуации на них скупиться.

В четверг 31 мая 1990 г. бронированный лимузин «ЗиЛ-117» подкатил к Южному портику Белого дома. Было жарко, а советского лидера приветствовал салют гаубиц, военный оркестр и американские солдаты в униформе периода войны за независимость. В приветственном адресе президент Буш попросил Горбачева помочь «построить новую Европу, в которой безопасность каждой нации будет укреплена и никто не будет угрожать соседу». Президент Буш произнес дежурные слова, среди которых самыми важными были следующие: «Соединенные Штаты выступают за членство Германии в НАТО. Однако, если Германия предпочтет другой выбор, мы будем его уважать».

«Я согласен»289, — сказал Горбачев.

В ответ Горбачев, еще под впечатлением майских торжеств в Москве, сказал, что прибыл со свежими впечатлениями от празднования 45-й годовщины Победы над нацизмом и после встреч с ветеранами войны»290.

Несколько его помощников были шокированы словами Горбачева о «согласии», ведь это согласие являлось практическим эквивалентом согласия на вступление объединенной Германии в НАТО. (На съезде КПСС Горбачев и его команда подверглись весьма жесткой критике по германскому вопросу. И тогда Буш послал Шеварднадзе проект натовской резолюции по изменению обстановки в Европе — набор мягких слов. Шеварднадзе, прижатый к стенке на съезде, благодарно отвечает: «Без этой декларации для нас было бы очень трудно принять решения по Германии… Если вы сравните то, что мы говорили прежде и теперь, то это как день и ночь». Действительно, как небо и земля»291, — отмечает в своих мемуарах Бейкер.

Предлагались двусторонние протоколы по проверке ядерных испытаний, соглашения по уничтожению химического оружия, по обмену студентами, создание культурных центров, совместная борьба с наркотиками, совместные океанографические исследования, сотрудничество в использовании атомной энергии, расширении полетов гражданской авиации, долгосрочное соглашение о торговле зерном.

Горбачев открыто признал, что нуждается в экономической помощи. Она едва ли даст немедленные результаты, но покажет населению, что дружба с Западом дает результаты. Горбачев обещал прохождение в текущем месяце закона об эмиграции. Но в Москве уже начали понимать, что такой «дренаж мозгов» может лишить страну ее самых образованных граждан. Никогда прежде внутренние трудности не делали Горбачева столь остро нуждающимся в положительных результатах своей дружбы с Западом. Никогда прежде не было столь ясно, до какой степени Горбачев зависит от Буша.

Первая утренняя сессия длилась примерно сорок минут. Затем Горбачев принес свои извинения и бросился в советское посольство на встречу с 60 интеллектуалами и лицами, определяющими общественное мнение в США. На ланч пришли Джейн Фонда, Тед Тернер, Айзек Азимов, Ван Клиберн, Дуглас Фэйрбенкс, Памела Гарриман, Диззи Гиллеспи, Арманд Хаммер, Джеси Джексон. Синатра и Редфорд извинились за свое отсутствие. Генри Киссинджер прятался за спинами советских дипломатов. Он спросил Примакова, понимают ли советские люди смысл и последствия крушения Берлинской стены? Примаков ответил, что у советских людей на этот счет нет ни малейшей идеи, это было вовсе не их решение. Он указал на Горбачева: «Это было его решение!» Горбачев ждал сочувствия. Он восхищался, как все ладно устроено у американцев. А в Москве… «о, как нам еще придется перевернуть свои мозги!»292

Бейкер встретился лицом к лицу с Шеварднадзе. У того было обычное для последнего времени отрешенное лицо. «Для нас крайне важно иметь на этом саммите определенные результаты. А иначе как мы объясним своему народу, что мы делаем и зачем мы здесь».

Ключевые вопросы

Все прежде обсуждаемые вопросы были цветочками. Ягодками являлись Германия, вооружения в центре Европы, блоковое противостояние, судьба Восточной Европы, кто является американским фаворитом в Москве?

Буш начал атаку повтором прежнего: объединенная Германия должна быть членом НАТО. Пополудни Горбачев встретился с Бушем и его советниками в кабинетной комнате. Буш и Бейкер дали Горбачеву и Шеварднадзе список своих заверений в том, что объединенная Германия в НАТО — наиболее приемлемый вариант для СССР. Буш перечислил девять пунктов (якобы в пользу СССР) натовского членства Германии. Германия обязывалась:

— Не создавать оружие массового поражения.

— Признать окончательными нынешние границы.

— Финансово поддерживать пребывание советских войск в Германии на протяжении нескольких лет.

— Признать законность пребывания советских войск в Восточной Германии.

— Войска НАТО не будут размещены в Восточной Германии.

— Соблюдать потолки максимального объема германских войск.

— Ревизовать стратегию ФРГ в соответствии с развитием ситуации в Европе.

— Ускорить переговоры по ядерному оружию тактического назначения.

— Согласиться на придание ОБСЕ большей эффективности в регионе, новых функций.

Любопытно мнение Гартхофа, автора наиболее капитального исследования проблемы, что «хотя Горбачев не пошел на недвусмысленное согласие иметь Германию в НАТО, он был неожиданно восприимчив к аргументу, что каждая страна имеет право принимать собственное решение для себя — реализуя право «свободы выбора». Хотя вначале члены горбачевской делегации относились негативно к представленной формуле, Горбачев не восстал против показанной заранее пресс-конференции Буша, на которой тот, повторяя тезис о несогласии Горбачева с членством единой Германии в НАТО, все же сказал, что и он и Горбачев «находятся в полном согласии относительно природы членства в союзе… как вопроса, который должны решать сами немцы»293.

Горбачев выдвинул вариант одновременного членства Германии в НАТО и ОВД. Он так обратился к американскому президенту: «Вы моряк и вы лучше, чем кто-либо, понимаете, что два якоря лучше, чем один». Буш сказал, что не понимает, как работают, как действуют два якоря. Членства в НАТО для Германии вполне достаточно. И тут Горбачев сказал, что пусть этот вопрос решает население самой Германии. Часть советской делегации заметно побледнела. Особенно это касалось Фалина, главного кремлевского эксперта по Германии. Горбачев трижды просил Шеварднадзе взять на себя улаживание германской проблемы. Тот отказывался: «Это дело глав делегаций». Никогда еще советское руководство не спорило столь откровенно на глазах у американцев. Было ясно видно, что Горбачев не желает взять на себя ответственность за германское решение. Впервые на глазах у всех Горбачев давал знать, что он не знает ответов на все вопросы.

Западу ничего больше и не нужно было. Фактически в эти минуты Горбачев сдал ГДР в НАТО. Величайшая услуга Горбачева Западу294.

Не желая терять темп, президент Буш выступил со своим любимым предложением об «открытом небе». Горбачев особо и не думал об этом. Он сказал: «Это звучит очень близко к нашей позиции. Не так ли, маршал Ахромеев?» Ахромеев энергично замотал головой и выпалил на одном дыхании: «Нет, мы не можем открыть все небо Советского Союза, если не получим прав летать над американскими базами на Филиппинах и в других частях света». Американцы начали шушукаться о том, что Горбачев теряет контроль над военным руководством.