Дагот уже близок к своей цели. Он знает, что путь в кондо свободен. Никто не смеет препятствовать первому слуге Ватека. А в голову Бруно попасть не так уж просто.
Его ничего не беспокоит. Он уверен и хладнокровен. Если так можно сказать о биологическом растворе, который залит в его вены. В голове стучат хрустальные молоточки божественного голоса: найди и ударом на удар ответь за годы мучений… найди и убей.
Бруно знает, что так и будет. Все остальное не имеет значения. И он не дрогнет, если случаю будет угодно встретить их взгляды. На горизонте, сквозь изумрудную дымку, видны шпили «веретена». За его прочными стенами живет тот, чья смерть застыла в глазах Дагота.
Бруно сжимает кулаки. Нейронный импульс ломает барьер, и сквозь кожу на руках в воздух взлетают ножи. Прохожий шарахается от Дагота, потрясенный такой метаморфозой. Он теряет равновесие и падает, едва успев выставить руки для амортизации удара. Еще долго в его голове будет крутиться картина, на которой Бруно по мере своего движения вперед полностью трансформируется в Дагота.
Охранник-каинит, скучающий за пультом управления внешними камерами, спустя какое-то время удивится тому, почему его приборы зарегистрировали появление Дагота в его боевом воплощении. А тогда, в первые секунды, когда раздвижные двери из прозрачного полиуритана откроются перед Даготом и впустят его внутрь цитадели Ватека, он лишь отметит про себя, что пес вернулся.
Охранник долго будет прокручивать запись, силясь понять, что тревожит его ум. А когда убийственная в своей ясности мысль достигнет периферии его сознания, будет, мягко говоря, поздно.
Охранник рванет на себя тумблер экстренной сигнализации, вырывая переключатель с «мясом» электронной начинки из внутренностей консоли. Он вскочит, отбрасывая стул. В этот самый момент Дагот поравняется с прозрачной кабиной пульта наблюдения, висящей под потолком. Уловив эмоции охранника, он поднимает голову и отдаст приказ своим змеям уничтожить препятствие.
Охранник стоит, вытаращив глаза на Дагота. Его воля парализована сомнением. И в этом его слабость. В замедленном темпе он видит, как раскрывается пасть наплечника и из нее вылетает змея, сотканная из модифицированных белковых молекул. Через секунду она с легкостью пробивает толщу брони, ограждающей наблюдательный пост, и впивается в голову каинита, вылетает наружу, вынося за собой густой кисель из крови, мозгового вещества и мелкие осколки черепных костей.
Каинит падает как подкошенный.
Дагот идет дальше. Но сигнал опасности уже дан. Двери скоростных лифтов с шумом расходятся, прячась в стены. Из них высыпают солдаты, вооруженные короткими автоматами, стреляющими пулями из обогащенных радиоизотопов урана. С воем стаи матово-черных смертей вылетают из стволов и несутся к Даготу.
Тот с места уходит в высоком сальто вбок. Его ноги отрываются от земли, поднимая огромное тело, руки и ноги описывают одинаковые полукруги в вертикальной плоскости. На секунду ладони касаются пола, придавая Даготу дополнительное ускорение. В завершающей стадии он опять становится на ноги. Его плечи разворачиваются назад, грудь выгибается дугой. В следующее мгновение он сгибается в сторону каинитов и выбрасывает своих змей. Десятки жгутов пронзают тела солдат и разбрасывают их по сторонам. Выжившие едва успевают перегруппироваться, когда Дагот в несколько прыжков настигает их и начинает резать своими ножами. Мономолекулярные лезвия пробивают активную броню и впиваются в плоть. Кто-то, насаженный на острие, стреляет в упор. Урановые пули вязнут в органическом саване, не причиняя Даготу ни малейшего вреда. Он сбрасывает тело каинита с ножей и продолжает атаку.
Неподалеку гулко стреляет гаусс-карабин. Его ядро со свистом пронзает воздух и бьет Дагота в спину. Кинетическая энергия удара лишает того равновесия, и Дагот вынужден упасть на колено, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. На его спине вскипает большая гематома, осколки ядра застревают в саване, из краев раны сочится зеленая субстанция. Она с шипением капает на землю и прожигает дыры в покрытии.
Карабин стреляет еще раз, но Дагот успевает броситься лицом в пол, в полете перекрутить тело спиной вниз и, слегка согнув его вперед, ответным залпом послать в карабинера своих змей. В наушнике тактического шлема каинит слышит противный зуммер-радар, вещающий, что к нему приближаются неизвестные объекты. Вампир пытается совершить маневр, но не успевает, насаженный на острые жгуты.
Уцелевшие каиниты спешат скрыться с поля боя. Их инстинкт подсказывает, что никакая сила не способна остановить Дагота. Так имеет ли смысл вступать в поединок, результат которого предрешен.
Дагот позволяет себе оглядеться. Пол усеян трупами мертвых каинитов. Его тело покрыто ранами, но саван скоро затянет их, абсорбировав пули в собственную клеточную структуру. Таким образом он слегка продлит свое существование. Но механизм уже запущен и ничто не отделяет Дагота от его скорой смерти. В бою или нет, уже не имеет решающего значения.
Но до этого времени он должен успеть довести начатое до конца. Иначе Бог прогневается на него и тогда небытие сменит приветливую маску на хищный оскал пыточных дел мастера. Надо успеть…
Дагот заходит в кабину лифта.
8
Ватек пропускает через себя энергетические токи, разлитые в воздухе. Он питает свое тело силами природы, пронзающими все живое во вселенной. И это превращает его в непревзойденного воина. Он готов к схватке с любым числом соперников и знает, что выйдет из нее победителем.
Голограммы искусственных борцов начинают свое движение. Тактический компьютер оценил мастерство Яна, повергнувшего первого соперника, и теперь он не допустит, чтобы виртуальные воины гибли так быстро. Кибернетический мозг будет учиться на собственных ошибках, анализируя каждое движение Ватека, и выстроит единственную выигрышную стратегию. Однако машинному интеллекту невдомек, что Ватек выстоит против любой атаки.
Ватек перегруппировался, его глаза отслеживают любое ответное движение. Вот один из соперников пошел в наступление. Он выписывает сложные ката, метя в Яна широким лезвием алебарды. Но Ватек уже знает, куда шагнет враг в следующую минуту. И он будет в том месте на вдох раньше.
Ян подныривает под алебарду, описывающую режущую дугу над его головой, и распрямляется, оказываясь в непосредственной близи от голограммы. Его руки, сложенные крест-накрест на уровне таза, разлетаются вверх и в сторону. Таким образом, серпы проделывают две глубокие борозды, перечеркивающие тело голограммы. Там рассеиваются медленно угасающими искрами, падающими на пол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});