Спина выпрямилась, позвоночный столб образовал перпендикуляр к энергетическим точкам на полу и потолке. Через него, как по живому громоотводу, потек ток эмпатических энергий, которыми Фелиаг питал свою силу.
9
Александра лежала на медицинской койке, вокруг сновали медтехи в белых как снег халатах. Ватек стоял за прозрачной полиуретановой стеной и смотрел на свою дочь. Анализатор выводил ровные строчки отчета прямо на поверхность стекла, так что Ян одновременно был в курсе всего, происходящего в палате. Он изредка качал головой.
Временная потеря сознания была вызвана не только потрясением ночного боя, сколько явным психотропным вмешательством. Это говорило только об одном. Прошло время для пассивного выжидания. Кто-то, хорошо уже известный, но до сих пор не названный, объявил Ватеку войну. Это и остальные события последних дней заставили Яна почувствовать себя чертовски усталым и старым. Даже по меркам вампира.
Он вдруг ясно и четко осознал, как мир вокруг него начинается рушиться, стираются привычные границы и ориентиры. Все, что было близко и привычно, мутирует, превращаясь в ничто. Откровенно говоря, Ватек стал бояться того, что ситуация выходит из-под его контроля. Он дал себе три дня, чтобы собраться с силами и все тщательно обдумать. Он надеялся, что его врагам также необходима передышка. Но на случай экстренных ситуаций поставил Терцио и Дагота на роли своих прямых заместителей. Однако первому он не сильно доверял, а второй был хорошим исполнителем, но никак не командующим.
К тому же где-то на периферии постоянно витал туманный образ Патриархов с их армиями и силами, которые в любой момент могли упасть на голову Яна. Но что-то подсказывало ему, что вмешательства с этой стороны не последует.
Вообще все, что он узнал о своих хозяевах за последнее время, упорно не выходило из головы. И главным вопросом стала мысль: а были ли вообще эти Патриархи?
Элементарное честолюбие, двигавшее Ватеком в первое время конфликта, заместилось на кратковременное переживание за судьбу Мины. Как ловко Маг перемешал карты каинита, сукин сын! Как Ян позволил втянуть себя в ментальное противостояние и упустить из виду то, что происходило у него под носом. Как?! Хотя, Ян вдруг остановил свою мысль, а так ли уж все заранее распланировано у этого орбитальщика, или все же здесь есть случайность? Или хитрость… или случайность… или тонкий расчет… заманивание в ловушку. Нет! Ватек ударил кулаком в прозрачную стену и тут же перехватил свой кулак второй рукой. Что он делает, ведь там лежит его дочь, мозг которой поражен и находится в коме.
Шерхан сделал несколько дыхательных упражнений для успокоения. Потом покинул медблок. Он хотел отведенные себе дни провести один. В своей часовне.
10
Терцио зашел в палату и жестом заставил медтехов оставить его наедине с Александрой. Он подвинул жесткий треногий стул к ее койке и сел. Одной рукой он поправил волосы девушки, упавшие на лицо. В мертвом свете галогенных ламп ее кожа казалась неестественно бледной, с явными признаками синевы.
Внешней стороной ладони Терцио провел по щеке Александры, потом посмотрел на всю медицинскую хрень, подключенную к ее телу. Все эти провода, заканчивающиеся тонкими липучками; наклеенными на энергетические точки, все эти мономолекулярные иглы, через которые в ее тело поступал ихор.
С другой стороны койки что-то пискнуло, и на живот девушки выбрался диагностический «паук». Бот остановился. Его лапы поднялись, высвобождая пространство между ним и телом Александры. В блестящем «брюхе» открылся порт, и из него с легким жужжанием вышла игла. Потом бот опустил себя вниз, и тонкое жало вошло в живот Александры, в точку выше пупка. Огоньки на голове «паука» загорелись, и вновь что-то стало пищать в его нутре.
Терцио резким взмахом отшвырнул бота на пол. Тот упал на спину и, не в силах перевернуться, стал сучить своими шарнирными ходулями.
Терцио начал срывать с девушки все датчики и приборы, когда же он закончил — засучил рукав, являя свету жилистую руку. Потом он широко открыл рот, в котором заблестели истинные клыки. Резким движением он вспорол свои вены и приложил края кровоточащей раны ко рту Александры.
Через минут веки девушки дрогнули и она открыла глаза.
Глава 9
1
Бруно медленно шел по городу. Он гулял, смотрел по сторонам, размышлял. Он честно пытался смотреть на окружавших его людей без ненависти и плотоядных желаний. Получилось это не сразу, а достигнутое равновесие было шатким, грозящим нарушиться в любую секунду. Тогда на волю вырвался бы зверь, сметающий все на своем пути.
Но Бруно старался направить свой гнев в другую сторону. Получалось тоже неважно, потому что, во-первых, чистые эмоции составляли нечто давно забытое, непривычное. Некробиотический мозг отвык оперировать понятными категориями, похожими на людские чувства. Боевой машине вообще были чужды обыденные переживания. А во-вторых, злиться на Яна Бруно не мог по определению. Потому что до сих пор не знал, есть ли причины, могущие вызвать что-то подобное.
Оказалось, есть. И, по мнению Бруно, очень веские. Ян просто обманывал его все эти годы или века, или, чего же бояться этого, без малого две с половиной тысячи проклятых, кровавых лет. И более того, Ватек был готов пожертвовать своим псом в любой момент. Без сожаления и мук совести.
Это обозлило Бруно прежде всего. Сам до сегодняшнего дня он не особо вникал в мотивы своего хозяина. Он был с ним рядом все эти дни и беспрекословно исполнял любые его приказы. Надо было — убивал, надо было — сохранял жизнь. Четко, без лишних слов и ненужных размышлений. Благодарность была нулевой. Бруно понял, что все эти годы Ян относился к нему просто как к машине, забыв, по чьей роковой милости Бруно стал таковым.
О своем втором «я», Даготе, Бруно не знал практически ничего. Да чего уж там говорить, большую часть своего бытия Бруно был только им, мыслил как он, чувствовал как он. О своей человеческой половине он вспоминал очень редко. Даже когда тело его было телом человека, в голове копошились жестокие мысли Дагота, в любую минуту готового стать боевой единицей. Прошлая ночь перевернула все с ног на голову.
Он не спал. Подключенный к системе искусственного жизнеобеспечения, Бруно безучастно смотрел на суетившихся вокруг него танатологов. Те носились вокруг огромного тела, что-то измеряли, что-то записывали. Они кололи ему препараты без цвета и запаха, потом отмечали его реакцию в специальных таблицах. Они терзали его тело высоким напряжением, температурными перепадами. Если было необходимо, они стреляли в него из различного оружия. Иногда за всем этим наблюдал Ватек. Главный медтех изредка подходил к нему и делал доклады. Ватек молча слушал. Медтех возвращался к телу и продолжал свои эксперименты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});