К субботе Финч накрутил себя до предела. Накануне строго-настрого запретил Стивену обсуждать за общим столом что-либо связанное с картинами, а теперь поймал себя на том, что перед выходом к Лидии набирает номер молодого человека. Просто предупредить Стивена о существовании снимков, рассуждал он, вовсе не то же самое, что показывать их ему под перемену блюд, передавая конверты под столом. Но трубку на том конце не брали, отзывался только автоответчик: «Это я. Стивен. Говорите после сигнала». Стивен как-то объяснял, что слово «после» сказано с надрывом, потому что его раздражает, когда люди говорят «при сигнале», тем самым предлагая звонящему угадать, когда пискнет автоответчик, и начать говорить именно в этот момент.
Финч услышал праздничную музыку еще на крыльце, но когда Лидия открыла дверь и пригласила его в дом, ее лицо было бледным и вытянутым.
– Что случилось? – спросил Финч, но она только покачала головой и отмахнулась от него, нервно поглядывая в сторону гостиной. Он услышал веселый смех, звонкий, как переливы маленького колокольчика, потом разговор на приглушенных тонах.
– Стивен уже здесь? Я опоздал? Боже правый, он кого-то с собой привел?
– Нет, – сказала Лидия, избегая смотреть ему в глаза. – Все нормально. Позволь, я возьму твой шарф.
– Лидия?
– Иди. Я буду через минуту.
Финч вошел в гостиную и обнаружил, что его зять наливает вино незнакомой женщине, одежда которой представляла собой разнообразные вариации на тему одного тона – бежевого, а голова была окружена застывшим вихрем платиновых волос.
– Папа! – воскликнул Кевин. В его энтузиазме Финчу почудилась нотка нервозности. – Познакомься с моей коллегой. Это Мередит Рипли. Она возглавляет КСО в «Бромтон Фармасьютикалс».
– КСО?
Женщина протянула руку:
– Как много в наши дни сокращений. Мне редко удается расшифровать, что они означают. Корпоративная социальная ответственность. Я работаю в фонде Бромтона, руковожу некоторыми из благотворительных инициатив.
– Как мило. Должно быть, эта работа… приносит вам большое удовлетворение.
Финч потерял почву под ногами. Что эта женщина здесь делает? И где Лидия?
– О, это точно.
Наступило неловкое молчание, во время которого Финч явственно слышал каждый удар сердца, каждый глоток и каждый вздох находящихся в комнате.
– Я подумал, что вам с Мередит полезно будет познакомиться. От нас с Лидией так мало толку, когда речь заходит об искусстве, а Мередит как раз ищет новые пути для программы «Искусство в школе», которую проводит фонд. Я решил, что ты можешь подсказать ей пару идей.
Финч снова окинул женщину взглядом, на сей раз оценив ее возраст – однозначно старше Кевина, но явно младше его самого, – отсутствие кольца на руке и несколько смущенный вид. От нас с Лидией так мало толку. Как же туго он стал соображать. Неудивительно, что Лидия расстроена. Вероятно, она предвидела его реакцию.
Он многозначительно глянул на Кевина и прочистил горло.
– С удовольствием, – сказал он. – Я знаю аспиранта, который ищет внешний проект. Похоже, он вам прекрасно подойдет.
Так. С этим разобрались. О море свободного времени, которое у него появится, если его все-таки отправят в отпуск, лучше помолчать. Мередит Рипли чуть отпрянула от него, ее улыбка сделалась напряженной, и Финч почувствовал укол вины, но потом понял, что после секундного колебания она тоже немного расслабилась. Кевин под явно надуманным предлогом ретировался на кухню, оставив Финча наедине с Мередит.
– Кевин не предупредил, что позвал меня, верно?
Она не собиралась ходить вокруг да около.
Финч оценил это и пожалел, что, быть может, заставил ее чувствовать себя неловко.
– Это не имеет значения. Я всегда рад познакомиться с коллегой зятя.
Поздно было проявлять галантность, но так его хотя бы не упрекнут в дурных манерах.
– У меня есть теория по поводу супругов, профессор Финч, ведь я сама долго прожила в браке. Они по природе своей ненавидят вакуум. Уверена, ваш зять действовал из лучших побуждений. Не будьте к нему слишком суровы.
Теперь ее улыбка стала теплее, искреннее, а когда она упомянула, что была замужем, в ее голосе послышались игривые нотки.
– Думаю, я еще не привык считать себя холостяком, – отозвался Финч.
– Прошло чуть больше года с тех пор, как вы потеряли жену?
Интересно, что еще из его досье Кевин посчитал нужным обнародовать?
– Я по-прежнему чувствую себя очень женатым. Сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится.
– Мой муж умер три года назад. Я все жду, что станет легче. Бывают дни, когда я вспоминаю о нем всего несколько раз, обычно, когда занимаюсь никак не связанными с ним вещами. Выношу мусор, нюхаю молоко, чтобы определить, не скисло ли оно… Почему именно тогда, спрашивается? А бывают другие дни, когда мне не хочется вставать с постели. Простите, вам, наверное, неловко. Просто приятно поговорить с человеком, который не отделывается стандартными фразами. Время лечит. Вам повезло, что вы прожили вместе столько счастливых лет. Но вы-то, полагаю, меня понимаете, хотя мы совершенно не знаем друг друга.
– Все в порядке. Мне тоже приходилось выслушивать подобные соболезнования. Вы долго прожили в браке?
Ее глаза загорелись, и Финч проклял себя за то, что спросил.
– Тридцать лет. Поженились сразу после колледжа. Он был пианистом в симфоническом оркестре. Сделал мне предложение в оркестровой яме пустого театра.
Финч ничего не сказал, только кивнул. Ее муж был романтиком. Сам он предложил Клэр выйти за него замуж, стоя перед ее любимой картиной в Метрополитен-музее – «Умирающим летом» Гарри Уилсона Уотроса. Он всегда считал, что это предпочтение много о ней говорило. Клэр тянуло к работе, которая была такой спокойной на поверхности, но, если копнуть глубже – полной тоски. «Скажи, почему она тебе нравится», – попросил он, и Клэр ответила без запинки, словно сама часто задумывалась об этом: «В ней есть что-то волшебно меланхоличное – вишни в бокале, стрекозы в воздухе. Такая милая девушка, но такая одинокая. Эта картина напоминает мне, что бывают времена для печали, но их не нужно искать и слишком часто находить». Именно в эту минуту Финч по-настоящему влюбился в нее, и все в нем раскрылось так, как он не чаял возможным.
Мередит Рипли водила указательным пальцем по кромке бокала. Она выглядела почти жалкой, и Финчу подумалось, не уготована ли ему такая же участь: праздники станут диаметральной противоположностью тому, чем они были раньше, будние дни так набрякнут одиночеством, что он будет лежать в постели, не в силах пошевелиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});