Саладен размышлял.
– Это похоже на клетки шахматной доски, – пробормотал он. – Чтобы разобраться, нужны математические расчеты. План мой ясен, как солнце, но деталей в нем столько, что я порой теряюсь. Правда, мы плохо питаемся, пьем паршивый пикет, а живем, как овернцы, право…
– И все равно должны за квартиру, – напомнил Симилор.
– И должны за квартиру, – повторил Саладен, – а ведь я вырвал у Канада столько зубов, что ты удивился бы, если бы узнал, старушка моя. Сверх того, хоть я и прикидываюсь невинным зайчиком, мне удалось провернуть несколько удачных сделок, однако прибыль от них пошла не в дом.
– Куда же пошла прибыль? – спросил Симилор. – Неужели ты завел в городе интрижку?
И глаза его теперь уже с насмешкой уставились на безусый подбородок господина маркиза. Тот ответил, даже не поведя бровью:
– Сам не знаю, люблю ли я мадемуазель Сапфир или ненавижу. С сотворения мира не бывало такой красивой девчонки. А место я ей предложил вот какое – дочь герцогини.
– Герцогини? Это вроде как мы маркизы?
– Единственная дочь настоящей герцогини и вдобавок несколько сотен тысяч ренты.
– И она отказалась? – осведомился Симилор без особого удивления.
– Она отказалась.
– Потому что ей пришлось бы выйти замуж за одного молодого человека, которого я хорошо знаю?
– Может быть. Эта девка столь же глупа, сколь красива. Если бы я мог открыть ей всю тайну, я поставил бы ее на колени… ведь я уже четырнадцать лет назад начал свою операцию, приготовил все для дела, для единственного моего дела, которое началось с тех ста франков, что ты отнял у меня, как последний дурак, и которое закончится сундуками с золотом – для меня одного.
Саладен умолк; Симилор слушал его все более внимательно.
– Говори же, малыш, говори, – смиренно промолвил он, видя, что господин маркиз остановился. – Раскрой мне душу. Ты же сам только что сказал – это все равно, что беседовать с собакой. Впрочем, кажется, это сказал я. Я буду нем, как могила.
Саладен театральным жестом приставил палец ко лбу.
– Все хранится вот здесь, – промолвил он. – Все стоит ровненько, будто ноты: входы и выходы, подступы и закоулки – вся операция у меня в кармане!
Симилор придвинулся ближе вместе со стулом, однако Саладен, взглянув на него пристальным наглым взором, добавил:
– Для тебя это, как древнееврейский язык. Ты ничего в этом не поймешь.
Наступила пауза, в ходе которой Симилор опрокинул два стакана вина, чтобы залить обиду.
– Как знаешь, – произнес он затем, щелкнув пальцами, – но ты уж слишком чванишься. Я не прошу, чтобы ты посвятил меня во все твои политехнические расчеты, но кое в чем мог бы быть тебе полезен, потому что ловкости мне не занимать. Теперь я верю, что у тебя есть план, малыш: ты поведал о нем своему отцу в несколько необычной, но интересной манере. Догадываюсь, что здесь замешана мать мадемуазель Сапфир.
При последних словах Саладен взглянул на Симилора столь пронзительно, что тот испытал ощущение электрического разряда.
«Царапнул! – подумал он. – Отличный прямой удар».
А вслух скромно добавил:
– Вот видишь! За исключением этой единственной догадки, малыш, я не знаю ровным счетом ничего, и секрет твой весь при тебе.
Испуганное выражение во взгляде Саладена постепенно исчезло. Без сомнения, он с гордостью напомнил самому себе о громадном превосходстве над отцом, а потому принял торжественно-снисходительный вид.
– Папаша, – произнес он, – я вовсе не утверждал, будто ты неспособен подсобить при случае. Дело во всей его широте и полноте задумано мной одним, но помощники, разумеется, понадобятся, и именно ты их раздобудешь.
– Браво! – вскричал Симилор.
Господин маркиз с присущей ему добротой протянул отцу руку через стол.
– Ты сохранил связь с Черными Мантиями? – спросил он, невольно понизив голос.
– Нет, – ответил бывший ярмарочный зазывала, – я пытался их найти, но не сумел. Сдается мне, сообщество рухнуло.
– Ты ошибаешься, – прошептал господин маркиз. На сей раз Симилор искренне удивился, и в глазах его зажглись искорки восхищения.
– Неужели ты вошел туда, малыш? – взволнованно пробормотал он.
– Я тоже искал, – промолвил Саладен, – и нашел. Ты не слишком-то заботился о моем образовании, папаша, но в твоей болтовне кое-что заслуживало внимания. Все, что имеет отношение к истории вопроса: «Будет ли завтра день?», навеки запечатлелось в моей памяти. Это была грандиозная идея, и нашлись люди, которые сумели ее осуществить. Теперь я знаю о полковнике больше, чем ты, а это был лихой молодец; что касается господина Лекока, то равного ему не найти.
– Они оба умерли, – пробурчал Симилор.
– И уже давно, – подтвердил господин маркиз, – весьма жаль! Ты только что спросил, куда ушли все мои доходы. Мне пришлось изрядно тряхнуть мошной, чтобы отыскать остальных членов знаменитого братства, потому что сообщество находится в упадке и таится после катастрофы в особняке де Клар. Ты ведь помнишь события той карнавальной ночи, когда погибла Маргарита Бургундская – несравненная герцогиня де Клар. Кажется, ее укокошил собственный муж – граф Кретьен Жулу дю Бреу, которого прозвали Дураком за его безумную к ней любовь.
– Да, да, именно так и произошло. Я же там был и все видел собственными глазами! – тщеславно напомнил бывший зазывала.
– Члены братства пока бьют баклуши в ожидании новых дел, – продолжал Саладен, – но организация сохранила прежний порядок. Хозяином у них теперь виконт Аннибал Джоджа, маркиз Палант.
– Знавал, – откликнулся Симилор, – он не из лучших! А что с бывшими клерками нотариальной конторы Дебана? Они так справедливо поделили содержимое кошелька несчастной жертвы! Да, да, и сумели воспользоваться этими денежками…
– Работает Комейроль… – ответил Саладен.
– Знавал! – откликнулся Симилор.
– Жафрэ… – перечислял Саладен.
– Добряк Жафрэ! Всегда кормил птичек хлебными крошками, – с умилением вспоминал Симилор.
– Доктор Самюэль и сын Людовика XVII… Это новый человек, – пояснил Саладен.
– А еще? – осведомился Симилор, видя, что господин маркиз умолк.
– А еще – я! – тихо произнес Саладен после паузы. Симилор, бывший внештатный сотрудник Черных Мантий, распрямился, как пружина, и протянул руки вперед, словно взывая к Господу.
– Пока, правда, не совсем, – произнес Саладен с улыбкой, – но это непременно будет так. Сходи за фиакром, – переменил он тему, – голова у меня горит, и надо подышать воздухом. Да, вот еще что – ты поедешь со мной.
– Я? – прошептал Симилор, испытывая такое волнение, какого не ощутил бы мелкий дворянчик времен Людовика XIV, приглашенный сесть в роскошную королевскую карету. – Я поеду с тобой, малыш?