Могу пояснить, что я имею в виду. Работа политтехнолога заключается в том, чтобы в зародыше подменять демократию ее симуляцией по заказу сменяющих друг друга олигархий. Политтехнолог анализирует общественное мнение, чтобы выяснить, чего именно хотят люди. А потом возвращает им это в виде вранья. В такой ситуации оппозиционная идеология делается невозможной в принципе — все ее лозунги будут немедленно перехвачены олигархией, примерно так же, как бизнес перехватил образ Че Гевары. Поэтому европейские ультра пришли к выводу, что отстреливать надо не политиков, а политтехнологов. Но я думаю, что никого отстреливать не надо. Пятилапая собака приходит к политтехнологам с другой стороны. Дело в том, что их продукция начинает инстинктивно отторгаться людьми — так же, как это произошло в прошлом веке с коммунистической идеологией. Почему в Америке победил Буш? Потому что его соперник был политтехнологическим големом. Буш проиграл ему все дебаты, а потом победил на выборах — просто по той причине, что он вызывал больше доверия, поскольку от него меньше воняло политтехнологиями.
Прочие персонажи из предыдущих книг появляются в моих романах потому, что они уже существуют, и мне приятно лишний раз с ними встретиться. Есть такой принцип — бритва Оккама: «не надо умножать сущности без необходимости». Вообще он значит, что следует довольствоваться самым простым объяснением. Но если понимать его фигурально, он как раз об этом. Я написал рассказ о волках-оборотнях. Зачем мне придумывать нового волка-оборотня, когда у меня уже есть готовый, который сидит и ждет, когда его выпустят на свободу? То же самое относится и к политтехнологам. Кроме того, «Generation П» кончается неустойчивым равновесием — с одной стороны, всемогущий политтехнолог Татарский, а с другой — пятилапый пес, которого он должен держать в вечной спячке. Сейчас это равновесие нарушилось, но, поскольку я не занимался анализом этой темы, а писал роман про любовь, я посвятил ей только один абзац. Который, собственно, и наступает Татарскому.
Известия: Вы всегда неохотно говорите про экранизацию ваших книг. И все же, когда появится «Generation П»? Есть ли еще какие-то планы?
Пелевин: Про «Generation П» я ничего не знаю, честно. Но мне трудно представить себе фильм по этой книге. Вот «Священная книга оборотня» — другое дело. А планы, про которые рассказано, перестают быть планами и становятся слухами.
Виктор Пелевин: Недавно я прочел, что я — женщина!
5 октября 2005. Михаил Кузнецов, «Комсомольская правда»Несколько вопросов, на которые согласился ответить самый загадочный и молчаливый писатель.
Виктор Пелевин дает интервью редко и неохотно. Журналистов, которые пытаются до него добраться, почти всегда ждет облом. Вот сейчас, например, у него вышла новая книга «Relics: раннее и неизданное». А в ноябре выйдет еще одна — «Шлем ужаса». А потом вроде как еще одна появится, о которой вовсе ничего не известно… А интервью в прессе по этому поводу нет как нет.
Сотрудникам издательства «Эксмо», однако, удалось достучаться до затворника и убедить его ответить на несколько вопросов. Получившийся текст издательство любезно передало «КП».
— Самый необычный миф, который вы о себе слышали?
— Что я контролирую все коммерческие ларьки на юге Москвы. Еще читал довольно убедительную статью, где доказывалось, что я женщина. А из мифологического фольклора меня недавно растрогал анекдот из Интернета, вот такой:
Идет мужик по лесу. Навстречу ему старушка. Мужик говорит:
— Бабушка, что же ты делаешь в такой глуши?
Бабка отвечает:
— Я, сынок, Баба-Яга. Хожу вот по лесу, собираю мухоморы. Потом их с говном смешиваю и на спирту настаиваю. Получается целебная настойка, я ее людям продаю, тем и живу. Хочешь, и тебе секрет целебной настойки расскажу?
— Нет, спасибо, бабушка, — говорит мужик, — как деньги на говне с мухоморами делать, я и сам знаю.
— Hy, тогда прощай, сынок. Всего доброго.
— И тебе, бабуля, до свидания.
Баба-Яга развернулась и пошла в свою сторону, а Пелевин в свою.
— Какой музыкой вы вдохновляетесь для создания своих произведений?
— Мне нравится, когда за окном трещит много-много цикад. Так бывает в горах в Азии. А музыку во время работы лучше выключить, а то можно попасть молотком по пальцу. Из нашего за последнее время зацепила песня Сплина «Бериллий». Он умеет сочинять новые песни о главном. Через этого человека с нами говорят древние демоны Петербурга — как раньше через Белого и Блока.
— Какие книги порадовали и удивили вас за последнее время?
— Поразила книга Ганса Ульриха Руделя «Пилот Штуки», но не могу сказать, что порадовала.
— Что объединяет рассказы сборника Relics? Какова история их создания и как пришла идея выпустить их спустя столько лет непереиздания? Почему было решено издать именно сейчас те рассказы, что пролежали «в столе» столько лет?
— Мы достаточно удалились от девяностых, чтобы разглядеть их без эффекта «лицом к лицу лица не увидать». Поэтому в наши дни выходят фильмы-медитации вроде «Жмурок». Relics — своего рода «жмурки духа», ностальгическое воспоминание о времени малиновых пиджаков в суровую эпоху оранжевых галстуков. Книга составлена таким образом, чтобы ее содержание примерно соответствовало хронологии событий: как мы туда прибыли (для этого включены несколько совсем ранних рассказов), во что вляпались и куда после этого делись. Эти тексты лежали не «в столе» — они публиковались в журналах и газетах, просто большая их часть не выходила в книжном формате. Многие гуляют по Интернету в изувеченном виде, лучше издать их наконец по-человечески. Кроме того, там есть эссе, которые не печатались в России. А название я позаимствовал у своей любимой пластинки Pink Floyd.
— В чем, по-вашему, заключается счастье? И что бы вы исправили в мире в первую очередь, если бы получили настолько же мощную власть и силу, как у вашего героя-оборотня из «Священной книги оборотня»?
— Счастье — это термин, который объясняет сам себя. Возможно, это народная этимология, но «счастье» — это от слова «сейчас». Что это значит? Вот рисунок из журнала — три картинки рядом. Человек сидит за компьютером, а думает о гольфе. Человек играет в гольф, а думает о сексе. Человек занимается сексом, а думает о компьютере. Замкнутый круг. Так вот, счастье — это когда ты целиком в сейчас, а не где-то еще. Если отбросить физическую боль, все наши страдания сфабрикованы умом из мыслей о прошлом и будущем. Но там всегда будет достаточно материала, чтобы сделать нас несчастными, потому что в будущем — смерть, а в прошлом — все то, что сделало ее неизбежной. Несчастье — «не-сейчастье» — это состояние ума, констатирующего, что жизнь не удалась вчера и вряд ли удастся завтра. Если забыть про это, оказаться там, где ты есть, и, как выразился Набоков, «узнать свой сегодняшний миг» — это и есть счастье, которое практически всегда доступно. Это «тайная свобода» Пушкина — у него именно об этом стихи, а не «о природе». Такое счастье ни от кого не зависит и его никто не может отнять. Но за него надо идти на бой не то что каждый день, а каждую секунду. Это, конечно, парадокс, потому что воевать там не с кем, а бой выигрываешь уже в тот момент, когда вспоминаешь, что на него надо идти.
Касательно того, что надо исправить в мире — вот именно это «не-сейчастье» в себе. Все остальное исправится само, потому что его нет нигде, кроме как в голове. Там и разруха, и эффективный менеджмент, и все прочие ужасы.
— Когда ожидать от вас новую книгу?
— Ожидать можно уже прямо сейчас. Но когда она появится, позвольте не говорить. Я поставил себе срок, но лучше не стану его называть, чтобы не брать на себя социалистических обязательств в условиях капиталистической экономики.
Виктор Пелевин: «Главный писатель России — полковничья должность, а я лейтенант запаса»
3 ноября 2005. Наталья Кочеткова, «Известия»5 ноября выходит новая книга Виктора Пелевина «Шлем ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре», в которой гуру современной литературы взялся за интерпретацию известного античного мифа. Накануне выхода книги с Виктором Пелевиным побеседовала корреспондент «Известий» Наталья Кочеткова.
Известия: Если иностранный исследователь приезжает в Россию заниматься современной русской литературой, то в большинстве случаев это значит, что он занимается творчеством Пелевина. А теперь еще вы представляете Россию в международном глобальном проекте «Мифы». Как вы относитесь к репутации главного российского писателя?
Виктор Пелевин: Мне кажется, вы преувеличиваете. Главный писатель России — это полковничья должность, а я лейтенант запаса. Кроме того, я не понимаю, как в этой области можно строить иерархию. Тексты разных людей имеют разную природу. Сравнивать их на основании того, что они выходят в виде книг, — это все равно что сравнивать пиво, ацетон и коктейль Молотова на основании того, что все эти жидкости разливают в бутылки.