Читать интересную книгу Горная весна - Александр Авдеенко

— Разве вербовщики не рассказывали вам, какой он, наш Донбасс, какие там у нас порядки, как живут и работают люди?

— Рассказывали.

— Но ты не поверил? Олекса кивнул.

— И не поверишь, конечно, до тех пор, пока своими руками не пощупаешь! — Константин Васильевич переглянулся с женой, улыбнулся из-под усов и вдруг сказал: — Слушай, хлопче, через неделю я направлюсь в Донбасс. На машине. В отпуск. Погостить хочу у братьев и хороших друзей. Поедем со мной за компанию. Посмотришь Донбасс, пощупаешь его собственноручно и назад приедешь, если не понравится. Туда и сюда бесплатно доставлю. И харч бесплатный: буду кормить за то, что помоешь машину в дороге, колеса накачаешь, бензин в бак нальешь.

Олекса молча, с явным недоверием в глазах, посмотрел на Константина Васильевича: смеется тот над ним, жалеет или хочет обмануть?

— Ну, решай, хлопче, — строго сказал Головин. — Если не хочешь, так я другого себе найду помощника, из твоего же села. Какого-нибудь Ивана или Петра. Пусть посмотрит на богатырский Донбасс.

— Это ваша собственная машина? — спросил Олекса.

— Моя. Личная.

— А вы… какой-нибудь начальник?

— Не угадал, брат. Я — паровозный машинист.

Въехали в Требушаны — длинное, в одну улицу, село, прижатое высокими горами к самому берегу реки Тиссы, В центре села, перед узким каменистым переулком, ведущим к реке, к деревянному мосту, дальше, на Белый поток, Половин остановил машину и повернулся к Олексе:

— Надумал?

— Та я ж не знаю, как скажет моя мамка… — Голос у парня задрожал, а на глазах показались слезы. Очень хотелось ему принять заманчивое предложение, но он боялся какого-нибудь подвоха. Горячая заинтересованность Головина в его судьбе была ему непонятна, пугала.

— А при чем здесь твоя мамка? — делано удивился Константин Васильевич. — Она думает, что ты в Донбассе. Пусть и дальше так думает. Если вернешься домой — расскажешь, что и как. Не вернешься — письмо пошлешь. Ты, хлопче, сейчас в свой Белый поток носа не должен показывать, чтоб не позорить наш Донбасс. Теперь ты что-нибудь понял?

— Все понял, — откликнулся Олекса.

— Ну, раз так, командуй, куда ехать. Налево поедем — я тебя высажу в Белом потоке, перед твоей зимаркой, и мы с тобой навсегда распрощаемся. Прямо поедем — к ночи будем в Яворе, в моем доме.

— Прямо, — сказал Олекса.

Три недели продолжалась поездка Олексы Сокача и Головина по Донбассу.

Побывав у шахтеров, Олекса захотел стать горным комбайнером, добывать уголь. Посмотрев, как работают металлурги, Олексе захотелось варить сталь, выплавлять чугун и прокатывать рельсы. Узнав, где и как вырабатывается электричество, он решил стать энергетиком. Однако к концу путешествия у него возникло новое решение.

Когда Константин Васильевич Головин, собравшись в обратный путь, в Закарпатье, спросил Олексу, какую тот избрал себе профессию, он услышал неожиданный ответ:

— Поеду домой, в Закарпатье. Хочу быть всегда около вас. Пойду по вашей дорожке, дядя Костя: буду паровозным машинистом.

— Значит, не остаешься в Донбассе?

Константин Васильевич, конечно, до глубины души был тронут таким решением Олексы, но вида, однако, не подал, что обрадован.

— Смотри, парень, не просчитайся, — сказал он. — Учитель я суровый, а работник беспощадный. Сорок потов с тебя сойдет, пока займешь место на правом крыле паровоза.

— Пусть хоть сто сорок сходит, а все-та ки не откажусь.

— Ну, если так, я согласен. Поедем домой.

Глава двадцатая

Пока Андрей Лысак взбирался на Верховину, в его доме на Железнодорожной шли большие приготовления. Черная Мария варила, пекла, жарила, а Марта Стефановна закупала в «Гастрономе» водку, пиво, копчености, сыры, конфеты. Питья и еды припасалось с таким расчетом, чтобы хватило не только на своих домашних, но и на всю бригаду комсомольского паровоза. В этот день Марта Стефановна, по горло занятая хлопотами на кухне и в продуктовых магазинах, не прикасалась к сантиметру и машине и не принимала никого из своих заказчиц, но все-таки для одной заказчицы, хотя та и не пользовалась особой симпатией портнихи, ей пришлось сделать исключение. Это была знаменитая виноградарша из колхоза «Заря над Тиссой», Герой Социалистического Труда Терезия Симак.

— Дадим и этой поворот от ворот? — спросила Мария, увидев через кухонное окно Терезию, входившую в калитку.

— Нет, что ты, приглашай! Да поласковее! — Марта Стефановна сняла фартук стряпухи, быстро привела себя в порядок, пошла навстречу Терезии.

Мария с удивлением посмотрела на хозяйку, не понимая, чем объяснить ее интерес к этой скромной заказчице.

Марта Стефановна неспроста обрадовалась появлению Терезии Симак. Если бы девушка сегодня не пришла к ней, она бы завтра нашла способ затащить ее к себе. Дело в том, что дружок Марты Стефановны, Любомир Крыж, поручил ей в самом срочном порядке связаться со знатной колхозницей и осторожно, употребив всю свою бабью хитрость, как он сказал, выведать у девушки, выходит ли она замуж за демобилизованного гвардейца Ивана Белограя. Если же не выходит, то почему. Марта Стефановна не спросила у Крыжа, для чего это ему понадобилось: она была приучена не задавать никаких вопросов.

— Здравствуйте, душечка, здравствуйте, красавица! — нараспев, как обычно, когда желала влезть кому-нибудь в душу, проговорила она, протягивая Терезии руки, унизанные браслетами. — Нежданный гость, но зато желанный. Дай я тебя поцелую. — Она сжала надушенными ладонями голову девушки, увенчанную двойным рядом туго заплетенных светлых кос, прикоснулась напомаженными губами к ее смуглому лбу. — Поздравляю со счастливым замужеством!

Терезия замахала руками:

— С каким замужеством, Марта Стефановна? Что вы!

— То есть как это — с «каким»? Разве ты не вышла замуж?

— Нет. Кому я нужна такая… рыжеволосая да чернокожая!

— Ну, не прибедняйся, красавица! Другой такой нет от Явора до Ужгорода. Не зря к тебе за тыщи километров прилетел гвардейский орел. Как его? Кажется, Иван Белограй? Слыхала, слыхала!.. — Марта Стефановна закурила и, не спуская глаз с Терезии, будто любуясь ею, спросила: — Что же он не женится? Так стремился, так летел к своей голубке, а теперь… не торопится.

— Марта Стефановна, да что вы говорите? Иван Белограй вовсе не ко мне приезжал, а так… посмотреть на закарпатцев. Воевал он на нашей земле, ранен, первым орденом здесь награжден.

Марта Стефановна была искренне разочарована:

— Значит, выдумали люди вашу любовь? Жаль! Скажу по совести, Терезия, тебе пора замуж. Да еще как пора! Еще годок в девках походишь — и не дождешься мужа. Не зевай, дивчина! Хватай быка за рога. Я б на твоем месте этого самого гвардейца в два счета женила на себе.

Терезия засмеялась:

— Да как же его женишь, когда он испугался меня, как черт ладана? Марта Стефановна, неужели я такая страшная?

— Наверно, платье на тебе было простое, не моей работы, вот и испугался. Ничего, мы это дело поправим в два счета. У меня для тебя такое фасонное платьице приготовлено, что не устоит против тебя никакой орденоносный гвардеец.

Терезия вздохнула, и на ее насмешливо-веселом лице появилось печальное выражение:

— Поздно уже, Марта Стефановна.

— Почему? Сколько тебе лет? Мне вот скоро пятьдесят стукнет и то не считаю, что поздно, не теряю надежды на хорошего мужа.

— Да я не про года. Не показывается больше мой гвардеец. Пришел, посмотрел, поговорил — и как в воду канул.

— Исчез? Не имеет он на это никакого права. Найдем! Где он работает?

— Слесарем в депо работал. Говорят, уволился, уехал.

— Совсем?

Терезия кивнула и опустила голову.

Марта Стефановна в душе ликовала, что так здорово, не вызвав никаких подозрений, выполнила задание своего владыки. «Любомир похвалит мою ловкость», — самодовольно подумала она, но на ее обильно покрытом косметикой лице не отразилась радость. Наоборот, оно было серьезным, матерински-сочувственным.

— Не горюй, Терезия, — утешала она девушку. — Уехал — туда ему и дорога. Другой найдется. Такая дивчина, как ты, не останется без мужа… Ну, будем выбирать фасон. Вот, пожалуйста! — Марта Стефановна положила перед Терезией журнал мод, а сама вышла в соседнюю комнату. Выключив магнитофон, она вернулась к заказчице. — Ну, выбрала?

Терезия покачала головой.

— Нет. Расстроилась я, не до фасона мне. В другой раз зайду. До свидания.

Она поднялась и, приложив платок к глазам, выскочила из комнаты, пробежала двор и скрылась за калиткой.

Марта Стефановна надела фартук и пошла на кухню помогать своей Марии. Самодовольство распирало ее. — «До чего же я ловка! — умилялась она собой. — Обвела девку вокруг пальца, все секреты ее души вытащила». Марте Стефановне начинала нравиться ее тайная работа, работа на Любомира.