тогда я сам вас найду, поверьте, для меня это проще простого.
– Дело хозяйское, – не стал с ним спорить Уортимер.
– Тогда прощайте, надеюсь на удачный исход вашей миссии.
Больше ничего не сказав, организатор покинул их. Не теряя времени даром, наемники пошли проверять вверенных им скакунов с припасами. Все оказалось на высоте. Кони были натасканы, покорно слушаясь малейшего желания людей. Выглядели жеребцы породистыми, способными при надобности проскакать целый день. С запасами тоже не поскупились, положив провизию на три дня вперед. Они еще собирались каждый день останавливаться на ночлежки, поэтому им ее должно было хватить до самого пункта их назначения, города Лейнца.
Когда с осмотром вверенного им имущества было покончено, наемники невольно прислушались к разворачивающейся рядом сцене прощания.
– Обещай вернуться, – томно вздыхая, говорила грудастая девица.
– Конечно обещаю. Как я могу покинуть тебя, любовь моя, – опять объятия и поцелуи.
– Но ты сказал, задание может быть опасным, – всплакнула она. – Ты можешь погибнуть.
– Даже если такое случится, я погибну с мыслью о тебе, – опять вздохи, объятия, поцелуи, слезы.
Колину стало противно от этих соплей. К тому же с Бернанделем вчера были совсем другие девушки. А уже сегодня он признается в вечной любви другой, не торопясь отправляться в путь. Было отчего усомниться в правильности выбора лидера мероприятия. Только спорить с начальством было бесполезно, сказали он, значит он.
Наконец минут через пять, покончив с сентиментальностями и отправив безутешную девушку домой, Жан обратил внимание на ожидавших его наемников.
– Ну как? Готовы отправляться?
– Мы-то уже давно, а вот ты когда собираешься? – недоброжелательно спросил его Гаспар.
– Ты о чем? Я готов отправиться хоть сейчас, – вскочив на коня, Бернандель натянул поводья.
– Ни о чем не забыл? – уточнил у него Вирт.
– Вроде нет. Чего-то не хватает?
– Оружия. Ты чем собрался воевать?
– А, так ты об этом, – рассмеялся Жан, поняв, к чему клонил наемник. – По роду деятельности мне приходится приспосабливаться к скрытому ношению оружия.
Он незаметно, словно фокусник, достал из одежды трехгранный стилет[4]. Длина его была порядка тридцати сантиметров, поэтому его удобно было прятать в одежде.
– Я не воин, а разведчик, поэтому приходится приспосабливаться. Но не волнуйтесь, постоять за себя я смогу. Мой стилет изготовлен по специальному заказу, поэтому имеет заточенное лезвие, плюс у меня к нему есть пара. При желании я смогу побороться даже с облаченным в доспехи воином, не говоря уже обо всех остальных.
Конечно, это было не лучшим оружием в их походе, но лучше это чем ничего. Стилет считался оружием убийц и женщин. В военном деле он был хорош только как дополнительное оружие.
– А доспехи у тебя тоже скрытые? – рассмеялся Вирт.
– Ага, а как ты узнал? – вполне серьезно ответил ему Бернандель.
– Ладно, думаю, нам пора, – решил не продолжать дальше эту тему Уортимер.
– Уже давно пора. Поэтому не стоит медлить. За мной, – пришпорив коня, Жан помчался вперед.
Наемникам не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним. Они старались скакать быстро, выжимая из коней все возможное, в то же время не давая им свалиться без сил. На привал не останавливались, перекусывая прямо в седле.
Так день за днем проходил их путь.
Жан оказался довольно интересным собеседником. Он не был избалованным сынком военного, как о нем сначала подумал Колин. Всего добился сам. Поэтому за общими разговорами время пролетало незаметно.
Как-то на третий день пути Вирт поинтересовался:
– Жан, как тебя угораздило попасть служить в разведку? У тебя навыки служивого, так почему выбрал именно эту профессию?
– Так получилось. Я вообще-то раньше гвардейцем был, это ты правильно подметил. Только вот есть у меня один недостаток. Не могу я устоять перед красивыми девушками.
– Это мы заметили, – Гаспар засмеялся.
Колин его поддержал. Жан не стал обижаться, лишь улыбнувшись, признавая их правоту.
– Ну, так вот. У нашего командира была дочь, красавица. Притом чуть моложе меня. Она частенько заглядывала к нему то за одним, то за другим. Так мы с ней познакомились. Завязались отношения. Однажды мой командир застал нас у нее в спальне в нелицеприятном положении. Он был в жуткой ярости, готовый меня порвать на месте. Мне оставалось спасаться бегством в чем мать родила. Долго я так пробегать не смог, доблестные стражи порядка меня задержали, посадив в темницу за хождение по городу в ненадлежащем виде.
– Здорово ты попал, – посочувствовал ему Гаспар.
– Ага. Просидел я там два дня, пока ко мне не явился один человек. Предложил два выхода из положения. Либо меня отпускают, тогда мне не сносить головы от папаши совращенной девушки, который уже пробовал прорваться ко мне в темницу, размахивая мечом. Хорошо его вовремя остановили. Либо же я перевожусь, став разведчиком в землях Марака. Тогда они меня тут же отправляют на задание, с которого я вернусь не ранее чем через полгода. Глядишь, командир уже поостынет, а если нет, то люди в высших эшелонах власти его образумят. Поэтому я выбрал единственно верное решение.
– Не жалеешь теперь? – спросил его Колин.
– Ни капли. После возвращения через шесть месяцев мне предложили перевестись обратно к гвардейцам, но я отказался. Было уже не то. Ходить по струнке, постоянно подчиняясь часто бессмысленным приказам, меня уже не тянуло. Здесь я сам по себе, денег мне выделяют достаточно, по девкам могу ходить, сколько влезет.
– К хорошему привыкаешь быстро, – прокомментировал Колин.
– Ага, – улыбнулся Бернандель.
– А я вот со службы за пьянку вылетел, – неожиданно поделился Гаспар.
– Я думал, ты не служил в войсках, – удивился откровению друга Уортимер. – Ты вроде не пил до нашего знакомства?
– Да нет, было дело. Десятником в полку выдалось послужить. Прикладывался тогда я знатно. А пить бросил, как только вышибли оттуда. Решил, хватит, больше никогда не притронусь. Как видишь, не вышло, – печально закончил он.
– Что ж, со всеми бывает, – утешил его Жан.
– Может, расскажешь поподробнее план наших действий в Лейнце?
– Рассказать по сути нечего. До него мы уже скоро должны добраться. Там у меня есть связной. Живущий с детства в Мараке, подданный Хайма. Он обещал разузнать, кто и где ведет вербовку. Поэтому по прибытии в Лейнц нам останется лишь правильно себя преподнести, чтобы нас тоже приняли в армию Идеокрития. План предельно прост.
– Под словами правильно преподнести ты подразумеваешь выдать себя за местных головорезов?
– Нечто вроде этого, хотя не обязательно рубить головы направо и налево. Думаю, мы, приодевшись, – Жан позволил себе улыбку, – просто устроим небольшую потасовку в месте вербовки. Покажем всем собравшимся, что мы свои.