Маленькие шайки горожан, стихийно образовавшиеся в ночи, ближе к рассвету начали расходиться. Чему, надо сказать, очень способствовали патрули, выставленные основными группами на улицах города. К тому же, пылающие навесы, освещавшие всё вокруг, успели прогореть, а в темноте не особо-то пограбишь. Можно, конечно, зажечь факела, но ходить с ними на грабёж? Никакой конфиденциальности!.. И всегда есть риск поймать каким-нибудь важным органом вылетевший из темноты болт.
Я, Кэт и Славка атаковали укрепления «кукушат» вместе с людьми Вити, с юга. Наша задача состояла в том, чтобы расстрелять охрану баррикад — командиров и арбалетчиков. Вместе с нами шли все, у кого было огнестрельное оружие.
Одновременно с севера усилили напор те, кто и так связывал боем основные силы противника. Бой вышел жаркими и кровавым. «Кукушата» бросили на защиту лагеря всех, кого могли.
Будь тут моя группа в полном составе — наверно, мы бы прорвались. Но мои люди большей частью сидели в факториях, на охране складов и частокола внешнего города. И даже у Тихона с собой был не основной состав. А остальные группы не могли похвастаться нашей выучкой и вооружением.
Мы так и не взяли лагерь «кукушат»… Когда солнце поднялось над горизонтом, остатки наших противников укрылись за стеной своего лагеря, продолжая отчаянно сопротивляться. И главы групп приняли решение временно отступить. Всем надо было отдохнуть, наладить жизнь в городе и разобраться с японцами, засевшими возле Алтарного…
Но когда я вернулся во внешний город, оказалось, что с японцами уже разобрались. Дунай, Кострома и Пилигрим, которые спешили домой с восточной фактории, увидели над городом зарево пожаров. Поэтому шли всю ночь без роздыха.
На врага они наткнулись у брода через реку. Японцы не стали ждать рассвета, опасаясь вылазки из города, и решили сбежать. С учётом количества оружия у наших ребят, вражеским разведчикам, застуканным на середине реки, не осталось ни шанса.
Из двух десятков японцев выжили двое. Их-то и приволокли в лагерь члены моей группы.
Всё утро я только и мечтал о том, чтобы немного поспать. Но каждый раз меня что-нибудь отвлекало… В результате, прилечь удалось лишь к обеду. А поспал я всего часа три, после чего был безжалостно разбужен Мелким.
— Проснулся? — ухмыльнувшись, спросил гопник. — Из города какой-то чел пришёл… С ним Кострома побалакала и сказала тебя будить.
— А чего будить-то? — хмуро поинтересовался я.
— Вано! «Кукушата» просят переговоров! — крикнула от двери в капсулу Кострома. — Там лидеры групп решили сначала посовещаться. Тебя требовали! Ты пойдёшь, или мне сходить?
— По-о-ой…ду! — я заставил себя принять вертикальное положение и широко зевнул. — Чё-то я задолбался только…
— Сходить с тобой? — с сочувствием спросила девушка.
— Если несложно! — ответил я. — А то я что-то сомневаюсь, что смогу трезво мыслить…
— Ладно, пойдём вместе… Вылезай тогда! Хоть поешь немного и отвара попьёшь перед собранием…
И я вылез. А куда мне было деваться?
Глава 23
Пр-р-росто какая-то властомания
Дневник Листова И. А.
Сто восьмидесятый день. Раунд первый.
Для подготовки к переговорам пришлось использовать злополучный амфитеатр. Глав групп у нас в городе за последний день, конечно, поубавилось… Зато самих групп, желающих участвовать в судьбоносных решениях — наоборот, стало больше. И настолько больше, что пришлось ещё выбирать, чьё мнение стоит учитывать, а чьё нет. И кому давать слово, а кому — не давать.
Поэтому для начала основные лидеры восстания решили позаседать в широком кругу. А уже потом, когда будут выбраны делегаты на переговоры, перебраться с ними под навес Малого Совета. Где и должна была определиться дальнейшая судьба города, а вместе с ним — и противостояния с «кукушатами».
А оно, надо сказать, пока было далеко от завершения… Стены в лагере группы Кукушкина были высокие, запасы продовольствия — обильные, а желание выжить — всеобъемлющее. Так что… Ещё пару дней эти засранцы продержались бы точно! На больший срок я бы не поставил. Да и среди самих «кукушат» хватало раздоров… Во всяком случае, так донесли наблюдатели со скалы, откуда лагерь группы Иваныча был отлично виден.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Всё это в краткой сводке выдал знакомый мне член Малого Совета — Штырь. И, подытоживая всё им сказанное: мы победили, но проигравшие об этом ещё не знают. Поэтому на что-то надеются. Короче, рассчитывать на адекватность переговорщиков с их стороны не стоило.
Вот только первый вопрос, который пришлось решать лидерам групп — это не то, какие требования выдвигать «кукушатам», а кто вообще будет выдвигать эти требования.
— Нас слишком много! — очень рассудительно заявил один мужчина во втором ряду. — Думаю, надо исключить тех, кто ничего не понимает в переговорах… Мы можем провести отбор!
— Отбор? — переспросила Марина, предводительница ткачей. — А кто будет отбирать? Ты, что ли?
— Ну а почему нет? — удивлённо отозвался мужчина. — У меня за спиной…
— У тебя за спиной мои ноги, осёл! — заметил здоровяк, сидящий прямо за мужчиной. — Кого волнуют твои достижения? Ты их доказать можешь? Справка есть? Ну и пошёл на…!
— Так, господа! — Штырь поднял руку, привлекая к себе внимание. — Господа!.. Давайте не устраивать срач! Времени до вечера не так уж много!
— Послушайте! Надо провести выборы делегатов! — заявил молодой человек из середины зала. — Один представитель группы — один голос…
— И что, твой голос будет равен моему?
— Ну так каждый за себя и проголосует!
— Смешной…
Выкрики и насмешки из зала всё-таки заткнули молодого человека. Но я как раз задумался, что если уж по-честному, то выборы бы многое решили… Кого бы делегатом на переговоры ни назначили — остальные, со свистом пролетевшие, будут обижены. А это плохой способ достигнуть конструктива. А вот честные выборы если не отменят факта обиды, то хотя бы дадут весомый аргумент, которым можно отбиваться от обиженных.
Правда, «один представитель — один голос» — это слишком наивное предложение. Ну или слишком наивная попытка обмануть. Сколько человек за спиной этого молодого человека? Десять? Двадцать? А за моей спиной что-то около трёх сотен, если считать и членов группы, и работавших на меня людей.
В общем, слишком уж неравнозначны наши с этим парнем голоса…
— Надо смотреть по заслугам! — подал голос Борода. — Кто больше пользы городу приносит, тот и пойдёт делегатом от всех!
— И как ты это определишь? — возмутился Лом. — Ну ладно, Вано, Витя, ты, мы… Оно понятно! А как выбирать между вот этим парнем с галёрки, который выборы предложил, и тем, который думает, что он эксперт по отбору? Я ни того, ни другого чего-то ночью в первых рядах не видел!..
— А нам не надо много делегатов! — возразил Борода. — Переговоры могут и десять человек вести.
— А как по мне, надо жребий кинуть!..
— Об стену себя кинь, умник!..
— Господа! — Штырь повысил голос, пользуясь возможностями местной акустики. — Снова срач начинается!..
— Не, ну а чем плох жребий? — возмутился ещё кто-то.
— Тихо! — рявкнул Штырь и указал рукой в зал. — Марина? Ты хотела что-то сказать?
— Да… Давайте-ка я сразу объясню, чем плох жребий! — девушка поднялась со своего места, чтобы её лучше видели и слышали. — Жребий плох тем, что не учитывает ровным счётом ничего! Давайте честно скажем: сколько людей в Алтарном? Тысяч четырнадцать есть?..
— Не после этой ночи! — нервно хохотнул какой-то любитель чёрного юмора.
— Ну ладно, пусть будет двенадцать! — мрачно согласилась Марина. — У меня в подчинении — почти сто человек. У Вити, за которого сегодня здесь Тихон — человек триста. У Бороды — двести. Вано, сколько у тебя?
— Если считать официальных членов группы, то двести, — ответил я. — А если брать тех, кто фактически в группе или просто готов выступить за нас… Тогда и три сотни наберётся!