знаю, где и когда добытых. У всех были довольно таки приличные составные луки, а у некоторых еще и дамасские палаши. Я уже не говорю о табуне лошадей, в первую очередь боевых. По моему совету Хасколд Леворульный разделил между воинами лошадей, доспехи и оружие, оставив себе меха, чтобы выгодно продать их ромеям, и на вырученные деньги укрепить Киев. Теперь пути назад у нас нет. Или побеждаем хазар, или, кто уцелеет, убираемся восвояси.
Домой весь наш отряд, включая лучников, возвращался верхом. Викинги, конечно, разбирались в лошадях, ведь почти все выросли на хуторах. Они могли отличить боевого коня от вьючного или рабочего, но на этом их познания и заканчивались. Конь для них – это транспортное средство для доставки воина на поле боя там, куда не может доплыть драккар. Поэтому в первую очередь брали самых крупных, чтобы заодно и больше добычи увез. Масть не играла значения. Дефекты тоже, потому что не могли разглядеть их, разве что возраст определяли почти без ошибок. Из-за крупного серебристо-вороного жеребца чуть не подрались, хотя у представителей это масти не самое лучшее здоровье. Я решил их спор, предложив Хасколду Леворульному подарить коня патше кутригуров Ерми вместе с хорошим луком, палашом, кольчугой и шлемом.
- Отблагодарим его за своевременное предупреждение о том, что мадьяры выехали собирать дань, и заодно сделаем соучастником, - предложил я. – Масти жеребец приметной, не спутаешь. Кочевники уж точно знают, кому раньше принадлежал. Ерми ни за что не откажется от такого подарка. Иначе по понятиям своего народа оскорбит друзей, поделившихся военными трофеями, взятыми у его врагов, и оттолкнет от себя воинскую удачу, за что будет наказан богами. После чего кутригурам придется сражаться на нашей стороне. Нам такой союзник не помешает. У нас своей конницы хорошей нет, а без нее воевать с кочевниками трудно.
- Сразу видно, что ты жил среди ромеев! – насмешливо произнес сэконунг. – Ладно, так и сделаем. А откажется, тоже не велика беда.
55
Патша Ерми принял подарок, хотя прекрасно понимал, во что его втягивают. Может быть, поверил, что мы победим хазар и заодно освободим и его от дани. Тем более, что мы не претендовали на его степные пастбища, а ему не нужны были наши леса.
Вернувшись из похода, мы опять занялись укреплением Киева. Пока позволяла погода, возводили стены из срубов, а когда начались дожди, а потом и морозы, заготавливали бревна. Нанятые нами жители округи кто валил в лесу дубы и сосны, кто парами волов тащил стволы к Киеву, где плотники обтесывали их, вырубали пазы и складывали «колодцами» для просушки. Заниматься зимой местным жителям по большому счету нечем, а мы давали возможность провести время с пользой, заработать соль, которая здесь в большом дефиците, чуть ли ни второй товар после пушнины, выступающий в роли денег.
К моему удивлению многие викинги принимали участие в заготовке и обработке бревен. Все они выросли в лесной местности, с малых лет приучены к плотницкому топору. Сказывалась и традиционная для скандинавов любовь к артельному труду. Они не могли сидеть просто так, когда кто-то рядом работает. Отлынивали единицы типа меня. Нам это прощали, потому что мы постоянно ездили на охоту, привозили рабочим свежее мясо. У славян, как и у скандинавов, пока два приема пищи в сутки – завтрак, который иногда бывает поздним, и ужин. Ели вместе, деля все поровну. Наверное, поэтому скандинавы так легко впишутся в славянский этнос и растворятся в нем. В Западной Европе процесс ассимиляции викингов растянется на столетия. Даже в двенадцатом веке во время Анархии в Англии, в которой я принимал участие на стороне Генриха Плантагенета, многие рыцари, особенно во Франции, считали себя норманнами, хотя говорили только на французском языке и никогда не были в Скандинавии.
Леса возле Самватаса полны дичи. Даже туры водятся. Летом они обычно пасутся в степи, а на зиму откочевывает в леса. Это довольно крупные животные, некоторые самцы весом под тонну. Самки и молодняк темно-коричневые, самцы черные со светлой полосой по хребту. У последних длинные рога, которые люди используют для изготовления сосудов для питья и музыкальных инструментов. За зиму мы настреляли столько туров, что весной у каждого викинга был собственный рог, отделанный серебром или, на худой конец, бронзой. Такой сосуд у скандинавов в почете. В него вмещается много пива, вина или меда, не надо по несколько раз наполнять. Выдул пару рогов – и выпал в осадок.
К весне пошли разговоры, стоит ли плыть к ромеям, чтобы продать меха, или надо остаться в крепости на тот случай, если придут хазары? Хасколд Леворульный склонялся ко второму варианту. Как догадываюсь, ему, бывшему безземельному сэконунгу, не хотелось потерять исполнение своей мечты – Самватас. Наверное, решил стать великим конунгом, пусть и вдали от родных мест. Где хорошо, там и родина.
Меня пока ничего здесь особо не держало и хотелось смотаться в Херсон, продать меха и затариться хорошим вином и прочими радостями роскошной жизни, доступными в эту эпоху, поэтому возразил:
- Не уверен, что хазары уже знают, кто именно разгромил их отряд, посланный за данью. Вроде бы никто не выскочил из нашей засады. Но даже если это не так, кочевники не отправляются в поход, пока не подрастет трава. Большую часть их армии составляет конница, а лошадей надо кормить. Так что придут ближе к середине лета. К тому времени мы уже вернемся.
Поскольку проблемы Хасколда Леворульного не интересовали большую часть викингов, проголосовали они за мое предложение. Это не понравилось сэконунгу. Вслух он это не сказал, но и скрывать эмоции не умел. В общем, обиделся он на меня, хотя имеет то, что имеет, благодаря мне. Видимо, власть и богатство начали разъедать душу бывшего скромного сэконунга. Этим и опасны нувориши. У потомственных правителей, за редким исключением, кожа дубленая на соблазны такого вида.
Для того, чтобы доплыть до острова Хортица, годились самые простые лодки. Их наделали на весь отряд, отправлявшийся в поход, буквально за три недели. По прибытию часть разберем на запчасти для ремонта судов, изготовленных в прошлом году. Заодно привезем паруса, канаты и смолу для них.
С собой забрали всех воинов-полян, пожелавших присоединиться к походу. В крепости Киев оставили только тридцать скандинавов. Такой маленький отряд, конечно, не выдержит осаду, если припрутся хазары. Зато отобьет у аборигенов желание выжить нас отсюда. А такие мечты были кое у кого.