дом, верно? И с младшим вас связывают отношения весьма дружеские.
– Это обвинение?
– Отнюдь нет. Некроманты – большая редкость. Дар у них уж больно специфический. Разрушительный. И чаще всего первым делом уничтожает владельца. А потому если и просыпается вдруг у кого, то чаще всего сводит с ума…
Он подходил неспешно.
Кто он все-таки? Хотя… Чарльз не знал тех людей.
– Вот и остаются древние рода, знающие, как сдержать эту Силу… вас заинтересовали черепа?
– Откуда они?
Человек подошел совсем близко, и Чарльз ощутил острый химический запах, окутывавший его. Столь неприятный, что Чарльз с трудом сдержался.
– Эти с побережья. Там есть одно закрытое поселение. Старое весьма. Точнее, было. Люди долгое время жили в изоляции, брали в жены родственников, и вот… Обратите внимание, какие неправильные формы. – Он открыл дверцу шкафа и взял в руки череп. – Тяжелые надбровные дуги. Кость очень толстая. Выпирающие челюсти. Но это еще образец без дефектов. Там рождалось много уродцев. К сожалению, детские кости слишком хрупки и часто не получается сохранить. А вот это с южных островов. Тоже малая народность. И вновь же – отличия. Размер черепной коробки меньше. Африка.
Он брал один череп за другим. Доставал их бережно, разве что без трепета. Крутил.
Показывал.
Рассказывал.
А Чарльз слушал, не понимая. Пока еще не понимая.
– Вот череп сиу. – На стол лег вытянутый желтоватый череп с острыми клыками. – Орка. И белого человека. Обратите внимание…
На что?
Пустые глазницы. Кость. Они ведь принадлежали кому-то.
– Емкость черепной коробки сиу даже визуально много меньше, чем у человеческого черепа. Большей частью за счет вытянутой формы и низкого купола. А следовательно, те части мозга, которые отвечают за интеллект, развиты у них куда слабее.
Палец скользнул по кости.
– Череп орка кажется больше, но и сами орки больше людей. И если принять во внимание пропорции, то увидим, что и их мозг относительно тела меньше.
– И что?
– Как что?! – возмутился человек. – Это наглядно доказывает их эволюционное несовершенство![2] И преимущество, которым обладает белый человек! И не просто человек! Оглянитесь!
Чарльз оглянулся.
Шкафы с черепами уходили во тьму.
– Я потратил годы… многие годы на то, чтобы доказать, что люди и только люди достойны зваться венцом творения!
– Рад за вас.
– Не верите? О да, это сложно. Невероятно сложно! Взгляните на эту девушку снова. Вам ее жаль?
– А может быть иначе?
– Жалость – на диво глупое чувство. Эволюционный рудимент, если хотите знать. Она напрочь лишена функциональности. И если вы найдете в себе силы отринуть ее, то увидите чуть больше. Шея.
– На ней следы рук того, кто ее задушил.
– Она укорочена! Укороченная шея, как я заметил, свидетельствует о дурной крови. Покатые плечи. Плохо развитая грудная клетка. Чересчур длинные верхние конечности. А запястья? Ее запястья слишком широки. Да, если глаз не наметан, это сложно заметить. Но я видел множество таких!
Чарльз сдержался.
– В ней явно присутствует иная кровь.
– И что?
– И отсутствует Дар, как высшее проявление эволюции! Маги же… вы взгляните на себя! Правильные черты лица. Легкая кость. Тело ваше словно создано, чтобы принять Силу. Воспринять Силу. Такие вот, – он мотнул головой на лежащую девушку, – не способны удержать и капли. Вы же – другое дело.
– Все равно не понимаю.
– О да, для понимания нужно время. Время, которого у нас нет. И плохо, очень плохо… Любой разум с годами закостеневает. А вы уже… уже почти не способны видеть. Я попытаюсь. Ради вас. Ради дела. Итак, маги – высшая ступень эволюции, но нас мало. Очень, очень мало. И это несправедливо. И главное, с каждым годом становится все меньше. Почему?
– Почему?
– Потому что все вот эти вольности, права… Во времена прежние маги брали в жены одаренных женщин. И те рождали магов. Теперь же? Что теперь? Теперь они женятся на любой, кто имеет титул, не обращая внимания, что зачастую кровь давно уже испорчена. Капля иной, всего-навсего капля, и Дар умирает! Не только в ребенке, но и во всех потомках порченной женщины! Вы можете не верить, но…
– В моей жене Дар жив. Хотя ее нельзя назвать в полной мере человеком…
– Именно поэтому она и нужна!
– Кому?
Что-то этот разговор совсем перестал нравиться.
– Идемте. – Человек вцепился в руку Чарльза и потащил за собой. – Вы должны это увидеть… Я работал, я годы потратил. Годы ушли, чтобы от идеи прийти к гипотезе! К стройной гипотезе, которая изменит мир.
Стало даже немного обидно. Выходит, все вот это, все эти тайны, секреты и клубы – результат выдумки одного насквозь больного человека?
Заговоры.
Теории.
И бред. Явный устойчивый бред, который, конечно, может казаться убедительным. Но… все равно Чарльз испытал огромное разочарование.
Впрочем, справился с ним и даже сумел сказать:
– Внимательно вас слушаю.
Глава 31,
в которой находится место завтраку и заговору
Нашлась в подземельях и трапезная.
Эдди крепко подозревал, что в этих подземельях, если поискать хорошенько, много чего отыщется. Правда, отнюдь не столь мирного, как эта вот комната в светлых тонах. Полуколонны. Лепнина. Фреска во всю стену. С драконом.
Тварь расправила крылья, и тень их легла на город, что с высоты казался почти игрушечным. Правда, несмотря на эту игрушечность, выписали его с любовью. Крохотные дома с красными крышами, люди, совсем уж маленькие, вышли на улицы и стоят, глядя на зубастую пасть.
На волнах покачиваются кораблики.
– Интересно, – сказал Эдди. – Такого я не видел.
– О, работа одного из братьев. Фантазия, так сказать, о временах давних, когда на земле жили драконы. И наездники.
Ну-ну.
Эдди хмыкнул.
– Не верите? Меж тем у нас есть доказательства, но мы не о том. Завтрак. И вправду, говорить лучше на полный желудок. Это располагает.
Если только не траванут.
Стол накрывали. И Эдди готов был поклясться, что уже видел этого вот, в куделькастом парике и черном старинном костюме. И остальных тоже.
– Это кто? – поинтересовался он, глядя, как чинно и в то же время сноровисто они двигаются. – Тут и слуги есть?
– Не то чтобы слуги, скорее уж доверенные лица. Особо доверенные. – Первый явно смутился и замялся. – Они… опекают нас.
Ага.
– И присматривают за порядком. Все же братья порой ведут себя так, что это ставит под угрозу само существование клуба. Присаживайся.
– Маску не снимешь?
– Пожалуй. – Он снял и цилиндр, и балахон, оставшись в темном сюртуке. Эдди отметил и цветок в петлице, и булавку для галстука с крупным изумрудом.
Маска легла на стол последней.
– Как-то… привыкаешь их носить.
Юноша.