Читать интересную книгу Честь снайпера - Стивен Хантер

Оберштурмбанфюрер СС всё так же лежал на узком мостике в огромной луже крови, пропитавшей его одежду и отблёскивающей в неярких лучах заслоняемого облаками солнца. Кровь просачивалась сквозь доски моста и капала вниз, в бурлящий поток. Крови было так много, что Салид чувствовал её запах. Глаза убитого были открыты, как и рот. Кровь текла из носа и затекала в открытый рот, но пока ещё не переполнила своего вместилища.

Откуда мог быть сделан выстрел?

Видимо, очень издалека. Настолько далеко, что его звук весьма ослабился — пока, наконец, не долетел до них столь трагическим образом.

Салид моргнул, надеясь, что наконец-то наступит озарение. Люди, скованные отупляющим ужасом, смотрели на него, ожидая приказаний. Он и сам хотел, чтобы рядом оказался кто-то, кто отдал бы чёткие, ясные и хорошо продуманные приказы. Однако, в отсутствие доктора Грёдля он был старшим офицером.

Думать он мог только о себе.

«Человек, которого я был призван защищать, мёртв — несмотря на все мои усилия. Я буду обвинён в этом. Кроме этого, я ещё и чужак — не принадлежу к остальным. Моим главным покровителем был доктор Грёдль — теперь он мёртв, а снайпер скрылся. Я посрамил своего отца и деда, своего двоюродного брата-муфтия, свою семью, свою веру и судьбу. Немцы расстреляют меня за абсолютную некомпетентность. Аллах, дай мне мудрости! Молю тебя, я сын твой — Салид, окружённый в момент наивысшего ужаса неверными, для которых я не более чем ещё один ниггер, наделённый обязанностями, но проваливший их исполнение.»

— Сэр, что…

Это был Аков. Салид попытался собраться с мыслями. Что? Что? Что?

Собаки.

— Собаки её найдут. Ничего не изменилось. Она там, наверху, где-то позади выжженной линии. Нет, нет… пуля ударила его спереди, так что выстрел пришёлся оттуда!

Он указал на склон дальней горы, до которого была добрая тысяча ярдов.

— Где полевой телефон?

Аков махнул бойцу, который поднёс коробку с полевым телефоном «модель 33», за которой тянулся длинный провод. Полевой телефон в жёстком бакелитовом корпусе был главным средством связи германских сухопутных сил, поскольку был куда как более надёжным, чем радио и меньше зависел от окружающих условий, а провод легко прокладывался даже на дальние расстояния, связывая удалённые части. Его батареи также были более надёжным, он был легче и в нём никогда не разбивались лампы.

Салид открыл футляр, достал телефон и покрутил рукоять, посылая вызов на другой конец.

— Грёфельд.

Грёфельд, шустрый капрал, был одним из немногих этнических немцев в карательном батальоне.

— Ты слышал выстрел?

— Да, сэр. Это не у нас.

— Собаки, Грёфельд.

— Сэр, я уже велел собачникам двигаться в направлении выстрела. Они возьмут любой след. Выстрел был не очень далеко, так что я велел бойцам бросить пистолеты-пулемёты и боекомплект и выдвигаться только с пистолетами. Так они будут двигаться быстрее, а выносливость тут очень важна.

— Да, да, хорошо. Сколько у вас провода?

— Две катушки. Ещё полкилометра. Мне за ними идти?

— Да, следуй за ними и будь максимально близко.

— Да, сэр.

— Держи меня в курсе. Скоро я перемещусь и и не смогу быть на связи по полевому телефону. Если поймаете её — выстрелите сигнальной ракетой, после чего следуйте к перевалу. Если нет — само ваше присутствие выгонит её на десантников.

— Да, сэр.

— Отлично, Грёфельд.

— Сэр, как…

— Я не знаю и это неважно. Важно лишь то, что мы должны задержать женщину.

— Да, сэр. Конец передачи. Я меняю позицию.

Теперь Салид мыслил куда яснее. Он вернул телефон на место.

— Сэр, следует ли нам собраться к походу к перевалу?

— Пока нет, Аков. Вели бойцам согнать всех жителей и запереть в церкви.

— Да, сэр.

— Затем пусть бойцы возьмут огнемёты и спалят все дома. Я хочу, чтобы это место исчезло. Не должно остаться никаких записей о месте, где был убит оберштурмбанфюрер Грёдль. Никаких памятников здесь не будет.

— Да, сэр. А церковь? Что с жителями?

— Сожги всё, Аков.

* * *

Милли не бросила винтовку, а закинула за плечо. Учитель со «Стэном» постоянно оглядывался, высматривая сербов, которые могли их преследовать.

— Смотри, — вдруг сказала она, указывая пальцем, — он поджёг деревню.

— Этого следовало ждать. Так устроен его разум. Что здесь, что в Лидице — партизаны ударят, а платят простые люди.

Сквозь деревья нельзя было разглядеть деталей. Видны были лишь столбы плотного дыма, поднимавшиеся над гребнем гор и затем сливавшиеся в единое облако, постепенно раздуваемое волей ветров. Вскоре донёсся и запах: смесь палёного дерева, вони от сгорающего мяса и характерные нотки Фламмойла-19, огнемётного топлива. Криков не было слышно — расстояние не позволяло.

— Дыма преизрядно, — сказал Учитель, хватая воздух — ему не хватало кислорода. — Он спалил всё полностью.

Тут до них донёсся собачий брёх. Звук рос и близился, а иной раз ловил случайный эффект эха. Было ясно, что собаки предчувствовали славную охоту.

Они двигались вдоль тропы, и какое-то время собаки, казалось, не приближались. Однажды им даже показалось, что погоня прекратилась. Однако, собакам и сопровождавшим их молодым бойцам хватало сил. Когда Милли снова заслышала брёх, он оказался гораздо ближе.

Затем ещё ближе.

— Нам не убежать, — сказала она. — Собак не обгонишь.

Прошло ещё несколько минут. Гавканье стало ещё громче. Их бег сбился на рысь, и тут Петрова упала, разбив колено.

— Ладно, — сказала она. — Дай мне «Стэн». Я останусь тут и убью их столько, сколько смогу. Последнюю пулю оставлю себе.

— Прости, но этого не случится. Я останусь тут. Я ненавижу собак, так что убью их побольше с превеликим удовольствием. А ты иди.

Тут они увидели преследователей Шесть мускулистых, здоровых зверей. Спущенные с поводков, они мчались, словно ракеты: сплошные мышцы и скорость, ворвавшиеся в поле зрения, в прыжках выпрямлявшиеся, словно разжатые пружины, мощными рывками. Они приближались.

Учитель рывком поднял её.

— Беги! Чёрт тебя дери, беги!!! — и обернулся со «Стэном» в руках к наступающей орде.

* * *

Дым горящей деревни закрывал видимость, так что Салид сменил позицию, уйдя на полмили вдоль дороги на Яремче. Отсюда он видел лишь стену дыма, поднимавшемуся столбами в небо и пламя, пожирающее строения. Для его людей также лучше было не слышать криков жителей деревни, запертых в горящей церкви и пожираемых пламенем, хотя сам Салид ничего не заметил бы.

— Есть что-то? — крикнул он по-сербски Акову.

— Ничего, — ответил сержант, стоящий на страже у полевого телефона.

Капитан поёжился. Он знал, что ему следовало поймать эту женщину. Она значила больше, чем что угодно иное. С ней он мог бы обернуть свою жизнь в триумф и вернуться к солнцу и пескам пустыни мифическим героем. Амбициям тут места не было.

Он старался ради Аллаха. В глубине души он верил в главенство Аллаха надо всеми нациями и людьми и в то, что не вверившиеся Аллаху есть неверные, недостойные жизни и обречённые в загробной жизни на адово пламя. Поскольку их ждёт вечное мучение, то есть ли разница, что постигнет их здесь и сейчас?

«О Аллах, — взмолился он, — я покорно взыскаю Тебя обратить взор на успех дела слуги Твоего, Юзефа Салида, ищущего лишь удовлетворения и исполнения надежды своей заслужить право попасть на небеса после смерти. Пожалуйста, одари меня милостью Твоей, это всё, чего прошу я…»

— Сэр, — обратился Аков, — это Грёфельд.

Салид взял трубку.

— Грёфельд на связи.

— Что случилось, боец?

— Полагаю, что они увидели беглецов. Собаки, сэр. Они лаяли и выли, пока были на цепи, недовольные привязями, но теперь их спустили — собаки гавкают во весь голос. А бойцы не отпустили бы их, не увидя целей. Собаки, сэр, бегут за ней.

* * *

Собаки всё ближе. Их белые клыки сверкали на солнце, словно парадные кинжалы СС, пена летела из открытых пастей клочьями, глотки дрожали, сотрясаемые рычанием, предварявшим грядущую расправу.

Учитель проверил свой ещё ни разу не стрелявший «Стэн», убедившись в том, что он взведён, затвор свободен и не заведён в паз предохранителя. Одной очередью он мог срезать несколько зверей — а может быть, и всех шестерых — до того, как они доберутся до него. Затем он возьмётся за 6,35-мм «Фроммер», до недавнего времени бывший его единственной защитой и убьёт либо ранит остальных. Однако, он также понимал, что его могут покусать или порвать в лоскуты, и не было никакой возможности…

Небо разорвал жуткий вой.

Словно хор банши или ещё каких загробных существ, явившихся в кошмаре: высокий, полный вибрации вопль, предвещающий смерть рёв, рушащий цивилизации, крик голодных гарпий, рвущих свою добычу. Высокие ноты постепенно пропадали, поскольку звук становился ниже, приобретая вместе с тем шипящие и свистящие тона, предвещающие погибель в пламени.