лишь надеялась, что магии лишусь не сразу. И искорок хватит, чтобы перебраться изнанкой на Юг.
— Не хочу… Не хочу, чтобы все мои ночи были такими, — объясняла фыркающей слушательнице. — Брезгливо лежать под мужем, глядеть в потолок, пока он устало делает наследника. А затем наблюдать, как он отряхивается, поправляет брюки, накидывает халат и уходит в ближайший партэль…
Макушки ташерских гор серебрились в изменчивом голубом свете. Северная ночь здесь была не так и темна. Заледеневшая корка снега искрила крошечными кристаллами и издавала характерный «хрясь» каждый раз, когда лошадь на нее ступала.
Казалось, скалы Ташера одеты в богатые подвенечные наряды, расшитые хрусталиками. Будто Тинар и Пилар расстарались, окончательно утратив чувство меры.
С высоты, на которую мы с Тарьей умудрились забраться, был виден кусочек храма и дальний край Погибшего сада. Опустевшая площадь крепости, приоткрытые северные ворота, огоньки на башнях…
От ущелья тянуло холодом и сыростью, и решимость внутри меня дрогнула. Сердце соскользнуло в живот, пристыло к нижним ребрам.
Изнанка бывает разной. Разной! Не всегда смертельной, порой спасающей… Так говорил Нетфорд, а он редко ошибается.
— Сейчас пойдем. Еще минутку, — попросила разрешения у южной кобылки. У моей пугливой жемчужинки, заблудившейся в ташерских лесах.
Мрак в районе Мертвого леса шевелился, бурлил. Там шла битва, и я так надеялась хоть глазком увидеть ее исход. Убедиться, что оба герцога вырвались из оков изнанки и поскакали на своих храбрых жеребцах к воротам… Тогда бы я тоже стала смелее. И смогла бы войти в изнаночный коридор.
Но черная туча не отступала от крепостных стен. Не выпускала никого из бросившихся в нее мужчин. И бледный огонек в груди тоскливо сжимался…
Нет, мне не был безразличен Ташер. Свое место — маленькое, укромное, задвинутое в самый уголок — он в сердце все-таки отвоевал. Хотя бы потому, что неприступный, странный Север был частью моего мужчины. Тек по венам Нетфорда вместо крови.
Взгляд упрямо скользил по серебристо-черному пейзажу. Купол храма, ворота, сад… Сад, купол храма, ворота… И чей-то раздвоенный розовый хвост, мелькнувший вдруг за стволом погибшего дерева. С той стороны крепости!
А за хвостом упрямо топала девочка, закутанная в короткий светлый полушубок.
— Талли! — я не сдержала крика, и горы ответили мне тревожным эхом.
Куда она побежала?! Не уверена, что демоны изнанки навредят зубастому Пушку… Возможно, эти твари вообще родня. Но маленькой Талии навредят точно!
— Вниз… Вниз, живее! — пихнула лошадь в рыжий бок. И моя кобылка нервно попрыгала меж камней, скользя копытами по нехоженым тропам. — Быстрее… быстрее…
Мы съехали с гор едва ли не на лошадином хвосте. «Жемчужинка» обиженно фыркала, отплевывалась от снега, которого наглотались мы обе. Мой капюшон так целый сугроб с собой прихватил.
Обогнув крепостную стену, я припустила к Погибшему саду. Что Талия там забыла в такой жуткий час? Зачем, пользуясь неразберихой, вышла за ворота?
Только щурясь, я могла разглядеть розовый клубок, несущийся в темную дымку. Пушок был лучшим ориентиром, чем сливающаяся со снегом шубка девочки.
Я оглядывалась прямо на скаку, с трудом узнавая места. Мы были в самом начале сада, у тропы, ведущей в хрустальный храм. Но Талли бежала в другую сторону — к озеру, у которого неотвратимо стелилась черная туча…
Наконец я нагнала ее, поравнялась, остановилась, взбив снег стеной.
— Стой! Талия… Погоди… — спрыгнула с лошади и вцепилась в серую шубку. Развернула упиравшуюся девочку к себе, утонула в перепуганных черных глазах. — Ты что творишь?
— Пусти! — она вырвалась с обиженным визгом и побежала вперед. — Не видишь? Я и так опоздала…
Двумя непослушными россохами они с Пушком прыгали по снегу, плутая между черных стволов. Пытались убежать от меня, но я упрямо догоняла.
— Ты спятила? — ухватила малышку за шиворот, а Пушка за один из хвостов.
Это какое-то всеобщее помутнение рассудка!
Едва я прижала беглецов к себе, как из темноты сада на нас вышли тени. Нет, художник ни разу не ошибся, пытаясь передать на картинах жуткий вид рогатых демонов, восседающих на лохматых черных тварях…
— У-у-у! — взвыл Пушок и вывалился из моих обмякших пальцев.
Девочка резко вскинула руку и растопырила пальцы, будто бы приказывая монстрам развернуться.
— Идите в лес. Идите домой! — крикнула она тонко, но уверенно.
Ее глаза залило чернотой так, что и капли белизны не осталось. Один огромный зрачок от века до века!
Полупрозрачные рогатые твари, сотканные из сумрачной дымки, приближались медленно. Неохотно. И наконец остановились в нескольких метрах, когда венка на виске девочки вздулась пузырем.
— Талия, что происходит? — выдавила я из себя, пытаясь унять бешеный стук зубов.
— Папа… папа забыл, — она потрясла свободным кулаком. — Я надеялась нагнать отряд, пока не поздно.
Ее побелевшие пальчики сжимали амулет, изготовленный собственноручно. Розовая косичка, россыпь бусин на серебряной нити, несколько белых перьев, букетик сухоцветов… Если он и отпугивал монстров изнанки, то, видимо, пестротой.
— Папа никогда не снимает мои обереги, кроме как когда в купальню ходит, — хрипела девочка, не сводя темного взгляда с демонов. — Но сегодня он сам не свой… Бросился в самую гущу! Словно и правда помереть хочет… Оставить меня тут совсем одну…
Ее ладошка дрожала, уставшие глаза с трудом фокусировались на окружавших нас существах. Моя перепуганная кобылица нервно взрывала копытом снег, готовая припустить в любую секунду. И я мысленно с ней соглашалась: нам надо бежать. Очень быстро. Только куда?
— Я напитала каждую бусину защитными ментальными чарами, — шепотом объясняла Талия. — Исчадия ледяной тьмы сильны духом, они подавляют волю. Заставляют плутать во мраке. Воин без оберега будет им легкой добычей…
— Сейчас мы с тобой легкая добыча, — прошептала я, хватая малышку за воротник и медленно оттаскивая назад, в глубину Погибшего сада. — Ты все, что есть у отца. Ну как можно быть такой легкомысленной?
— Он тоже все, что у меня есть, — серьезно ответила девочка, осторожно переступая ногами.
Она старалась не терять визуальный контакт с тварями, застывшими впереди. Глядела то на одного, то на второго… Я в этом черном мареве почти не различала лиц, рога торчали прямо из сгустков мрака. Если эти существа и были когда-то живыми, то в Мертвом лесу крепко мутировали…
— Что им надо от нас? — выдохнула я, захлебываясь ужасом.
— Забрать с собой. Утянуть во мрак, — девочка дрожала, она с трудом контролировала неограненный дар. — Я немного слышу их. Немного понимаю. Они зовут…
Нога Талии запнулась о ветку, раздался громкий треск. И демоны ночи резко стряхнули с себя оцепенение.
— Бежим! — рявкнула я на всех разом, из последних сил закинула девочку на кобылку и хлопнула лошадь