поддерживать – тем лучше пойдет терапия».
Ценные советы коллегам и пострадавшим от абьюза дает Мари-Франс Иригуайен:
«Чтобы не попасть в систему сомнительных манипуляций, лучше выбрать дипломированного психиатра или психолога. Лучше всего найти психотерапевта через тех людей, кому жертва доверяет, или же через своего врача-терапевта. Можно встретиться с несколькими психотерапевтами, чтобы выбрать того, кто внушает больше доверия.
Сейчас существует множество новых систем психотерапии, которые могут соблазнить быстрым выздоровлением, но деятельность их приверженцев очень напоминает деятельность сект. Как бы то ни было, в любой серьезной терапевтической методике учитывается, что многое зависит от самого пациента.
Для пациентов, чье самолюбие уязвлено, неприемлемо доброжелательное беспристрастие, которое у некоторых психотерапевтов превращается в равнодушие. Молчание терапевта перекликается с отказом агрессора от общения, и жертва становится жертвой вторично. Психоаналитик Шандор Ференци писал:
«Аналитическая обстановка, равнодушная сдержанность, профессиональное лицемерие и стоящая за всем этим антипатия по отношению к пациенту мало отличаются от той обстановки, которая когда-то, то есть в детстве, стала причиной его болезни».
Вместо того, чтобы казаться всемогущими, мы должны взять жертв извращенного преследования под свою ответственность, поставить себя на их место, может быть, даже усомниться в наших знаниях и психотерапевтической методике. Мы должны научиться мыслить независимо, не полагаясь на какие-либо рекомендации, осмеливаться ставить под сомнение фрейдистские догмы.
Психотерапевты должны проявлять гибкость и искать новый метод работы, более эффективный, более доброжелательный и стимулирующий. Пока человек не вышел из подчинения агрессору, ему не может помочь традиционный психоаналитический курс лечения. Он только заставит его снова попасть под влияние».
А вот советы Галины Малейчук и Натальи Олифирович, авторов исследования «Особенности терапевтической работы с нарциссической травмой».
«Чувствительность терапевта к себе (аутентичность) и другому (эмпатия) особенно важны при терапии нарциссической травмы. Это условие возвращения чувствительности клиента. “Замороженный”, бесчувственный терапевт не способен помочь клиенту вырваться из чертогов Снежной королевы».
Рекомендации Джейсона Маккензи таковы:
«Проверьте, знаком ли психотерапевт с приемами манипуляторов. Он должен разбираться в личностных расстройствах, включая пограничное, нарциссическое, истерическое и диссоциальное. Иначе вполне возможно, что терапевт объявит виновной стороной вас. Сейчас только не хватало, чтобы и терапевт приказал вам “взять себя в руки” или заявил, что разрыв отношений – обычное дело и случается со всеми. Вам нужен человек, который поможет вам выбраться из ада и поставит вас на дорогу, ведущую к обретению душевного покоя».
А вот что пишет Михаил Литвак:
«Не лечись у больного врача. Каждый может передать другому только то, что сам имеет.
Гиппократ советовал врачу исцелить себя самого. Это имеет стопроцентное применение только к врачам-психотерапевтам, практикующим личностно-ориентированные методы и не пользующимся медикаментозной терапией в стратегических целях. Здесь врач как бы является таблеткой. А если таблетка испорченная, как она может помочь больному? Как может помочь больному в решении его проблем врач, который сам этих проблем решить не может? Как он может научить больного быть успешным в работе и счастливым в семейной жизни, если сам не может этого добиться? Он сможет только сказать, чего не следует делать, но он не в состоянии будет сказать, как следует поступить. И даже если в своих высказываниях он будет прав, он все равно будет неубедителен».
(Правда, мне сложно понять, каким образом пациент может составить представление о том, решены проблемы у психотерапевта или нет. На лбу это у него не написано, а отталкиваться от факта наличия у доктора семьи – неверно.)
«Если врач тебе не помог, или вскоре после улучшения возникло обострение, ищи другого врача. Но вначале подумай, выполнил ли ты его рекомендации. В моей практике были такие случаи, когда больные многие годы лечились у одного и того же врача без особого эффекта. Затем, сменив доктора, быстро достигали улучшения».
«Квалификация психотерапевта обратно пропорциональна количеству даваемых советов. Моя задача, чтобы, работая со мною, человек научился принимать решения и нести за это ответственность. Тогда через какое-то время он сможет обойтись без меня. Нельзя же вечно лечиться!» – пишет Михаил Литвак.
Елена Емельянова отмечает несколько наиболее распространенных ошибок терапевта. Во-первых, это позиция «консультант сверху», когда он навязывает пациенту свое мировоззрение и ценности:
«Это приводит к возникновению у клиента ощущения давления и даже насилия. Обсуждение психологических аспектов проблемы заменяется трансляцией социальных, этических, нравственных норм. Вместо сопровождения клиента при решении его проблемы консультант буквально “волочет” его к “правильному” решению. В такой ситуации у клиента либо растет сопротивление и полностью утрачивается доверие к психологу, либо формируется зависимость от консультанта, развивается ощущение собственного бессилия: клиент полностью перекладывает на плечи “всемогущего” и “всезнающего” специалиста всю ответственность за решение проблемы».
«Часто от женщин-психологов идет такой посыл: “Я бы так не стала, я бы такого не нашла, он бы со мной так себя не вел”. Все то же, что я слышала от окружающих!» – пишет читательница.
По наблюдениям Елены Емельяновой люди, находящие в созависимых отношениях, бессознательно стремятся к тому, чтобы консультант занял позицию Спасателя. И хотя эта роль свойственна многим людям помогающих профессий, консультантам надо уметь вовремя «поймать» момент, когда он сам невольно готов вступить в созависимые отношения с клиентом. И, соответственно, притормозить.
Другой типаж неэффективного психолога, по мнению Елены Емельяновой – «терапевт снизу», которого клиент попросту использует:
«Обычно такой позиции консультанта добиваются манипуляторы, которые преследуют цель невротического наслаждения властью и унижения собеседника. Но иногда основным приемом взаимодействия становится нападение – защитная реакция клиентов, которые испытывают трудности в принятии помощи вообще и психолога в частности. Особенно часто мольба-нападение осуществляется, когда к психологу-женщине обращаются властные мужчины (обычно это происходит только в самых острых кризисных состояниях)».
Таким образом, мы приходим к простой и логичной мысли, что взаимодействие клиента и консультанта должно идти на равных, как и в любых здоровых отношениях.
«Терапевт должен доверять силам и возможностям клиента, а тот, в свою очередь, ощущать ответственность за свою судьбу и за разрешение своей проблемы», – пишет Елена Емельянова.
«Если психолог выдает поспешные суждения, если в них не чувствуется ни тени сомнения в своем “знании жизни”, стоит насторожиться. А уж если эти суждения выдаются в безапелляционной форме и сопровождаются язвительными замечаниями, касающимися вашей личности, то бегом от такого спеца. Еще должен насторожить холодок во взгляде и в голосе. Нет-нет да это должно проскользнуть у специалиста, которому до вашего состояния и вашей жизни нет никакого дела», – советует читатель.
С «плохими» специалистами разобрались, а вот как ведут себя хорошие? Рассказывают мои читатели:
«В поисках поддержки со стороны близких и психологов нужно обращать внимание в первую очередь на