class="p1">Когда человек понимает, что его удел – страдать, он должен принять это страдание как свою задачу, свою единственную и уникальную задачу. Он должен понять, что даже в страдании он уникален и один во всей вселенной. Никто не может освободить его, или облегчить его страдание, или взять его на себя. Единственная его возможность – решить, как он будет нести свое бремя.
Когда нам, заключенным, открылся смысл страдания, мы перестали мысленно приуменьшать мучения лагерной жизни, пытаясь их игнорировать, или питать ложные иллюзии и поддерживать искусственный оптимизм. Страдание стало для нас вызовом, от которого мы не хотели отворачиваться.
[…]
Найти смысл жизни можно и тогда, когда мы находимся в безнадежной ситуации, во власти судьбы, изменить которую невозможно. Именно тогда предоставляется возможность проявить качества, на которые способен только человек – превратить личную трагедию в триумф, приговор судьбы – в подвиг.
Я только обязательно должен уточнить, что страдание ни в коем случае не является необходимым, чтобы найти смысл. Я лишь настаиваю, что смысл возможен даже несмотря на страдания – разумеется, если страдание неизбежно»[54].
Виктор Франкл подчеркивает: «разумеется, если страдание неизбежно», то есть если с нами происходит что-то, на что мы не в силах повлиять, и все, что нам остается – это смириться, ждать и надеяться на счастливый исход. В этой ситуации умение принять страдание и, если придется, то и смерть, может стать вершиной духовной жизни страдающего человека…
Но в обычных условиях мы можем избежать большинства страданий, если не вступим в отношения с «подозрительным» человеком или своевременно их покинем. Таким образом, нам не придется благодарить насильника за страдания, будто бы открывшие нам истинный смысл жизни. И все же…
«Горький жизненный опыт часто дает толчок к личной мобилизации. Благодаря такому опыту жертва становится, с одной стороны, сильнее, с другой – менее наивной. Она может решить, что отныне заставит себя уважать. Человеческое существо, к которому относились жестоко, может черпать в своем бессильном положении новые силы для будущей жизни. Ференци[55] отмечал, что чрезвычайное отчаяние может неожиданно разбудить скрытые предрасположенности. Там, где извращенный человек поддерживал пустоту, может возникнуть притяжение энергии, как приток воздуха: “Интеллект рождается не просто из обычных страданий, а только из травматических страданий. Он представляет собой вторичный феномен или попытку компенсировать полное бездействие психики”. Агрессия в этом случае выступает как испытание. Лечение могло бы интегрировать это травмирующее событие, как один из эпизодов, составляющих жизнь, который позволяет обрести эмоции, ранее подавляемые», – пишет Мари-Франс Иригуайен.
…«То, что нас не убивает, делает нас сильнее», – утверждал Ницше[56]. Да, без стресса нет жизни, поэтому некая толика отрицательных эмоций нам необходима, чтобы идти вперед, личностно расти. Однако выбирая путь сильных страданий, которых вполне можно избежать, помните о том, что они могут и убить вас.
Утверждение № 14. Да никакой это не нарцисс!
Мы рассказываем психологу об абьюзе, психопатах, ссылаемся на работы Роберта Хаэра, Мари-Франс Иригуайен, Ланди Банкрофта и Сюзан Форвард, но видим снисходительную улыбку. «Никакой это не нарцисс, с чего вы взяли? Меньше читайте страшных книжек, а то и родильную горячку у себя найдете», – говорит нам специалист.
И мы теряемся. Нам почти стыдно. Значит, не нарцисс? Опять мы раздули из мухи слона, как нам и говорит абьюзер?
…Когда под очередной историей в моих блогах появляются комментаторы, которые «не видят здесь никакого нарцисса», я говорю: и не надо его здесь видеть. Диагностика – дело специалистов. Нам же важно видеть проявления насилия и убирать его «авторов» из своей жизни. А уж от личности с какими поломками исходит абьюз – от социопата, параноида, нарцисса или даже душевнобольного человека – нам, по сути, безразлично.
Пытаясь «диагностировать» мучителя, мы не должны делать это самоцелью. Важно понимать одно: главный признак токсичных отношений – то, что нам в них хронически плохо. А уж каким словом называть человека, «благодаря» которому вы страдаете, в общем-то, не имеет значения.
…Впрочем, бывает и так, что человеку во всех отношениях плохо и тревожно. Некоторые мои читатели «диагностируют» у других нарциссизм на основании того, что ощущают тревогу. Да, это действительно бывает маркером того, что рядом – опасный человек. Но признак это не однозначный.
«Иногда эта тревога – последствия прошлых травм. Если вы понимаете, что склонны испытывать тревогу рядом со всеми людьми, стоит обратиться к хорошему психологу, который знаком с темой абьюза. Он поможет разобраться, действительно ли вас окружают деструктивные люди или вы сами повышенной тревогой реагируете на свое прошлое», – предлагает Наталья Рачковская.
Утверждение № 15. Если захотеть, к любому можно найти подход
Наверно… Вот только зачем?
Пишет читательница, попавшая в классический сценарий – после бурной идеализации нарцисс стал непредсказуемо и без объяснений исчезать на несколько дней:
«Психолог предложила такой вариант действий: я принимаю его таким, какой он есть, и рассматриваю его как учителя, у которого должна научиться отпускать. И поскольку у него явно была какая-то травма, раз он такой, то мне нужно попытаться быть для него целительницей.
Рекомендует, когда он пропадает, ждать его появления и реагировать с любовью. Он долго не писал – а я ему сердечко в ответ и никаких претензий. А у меня такая боль накапливается, какие уж тут сердечки…»
А вот что рассказывает другая женщина:
«Меня психотерапевт убеждала, что я должна остаться в деструктивных отношениях, научиться вести себя по-другому и получать другой результат».
И такие советы жертвы абьюза получают, наверно, от каждого второго психолога или того, кто себя так называет. Но давайте подумаем, что изменится, если автор первого письма скрутит в бараний рог свои живые эмоции и принудит себя слать смайлики в ответ на агрессию?
Нарцисс подумает: о, вот кто меня действительно любит, отвечу-ка я взаимностью этой чудесной мудрой женщине? Нет! Смысл его игры – подчинить вас и качать нарциссический ресурс вплоть до вашего полного опустошения. Присылание смайликов он будет интерпретировать не как мудрость и любовь, а как прогиб, зависимость, отсутствие достоинства. Соответственно, он усилит давление, делая абьюз все более невыносимым. Ну а сколько злобного удовольствия он получит, наблюдая, как вы снова и снова вкатываете на гору камень, который уже срывался вниз сотни раз, – это и говорить нечего.
А что значит – «остаться в отношениях, научиться вести себя по-другому и получать другие результаты?»
Вести себя по-другому – это как, например? Извиваясь на все лады, превращая себя в половую тряпку? Или, наоборот, попытаться взять верх