Проталкиваясь через толпы людей, попутно успокаивая нервного коня, я искал взглядом Хрума. По описанию мясника, это был приземистый, тучноватый мужичок с залысиной и перебитым носом. Неудивительно, что такую колоритную фигуру я нашел буквально сразу. Впрочем, помогло еще и то, что ярдом с его палаткой было не так уж и много народа. Плитка оно вообще-то товар ходовой, но ходовой в начале весны, а не в её разгаре. Но я, перед тем как начать править стены, спросил у ветра когда тот принесет дожди… В общем, как вы могли догадаться, я обладал информацией, позволяющей отложить вопросы крыши на более поздний срок.
— Здравствуй Хрум, — кивнул я мужику, скучающему у прилавка, на котором лежали образцы черепицы. Здесь была и глиняная, самая простая, обожжённая наспех и с трещинками по краем. Была и хорошая — сделанная добротно, такая и град выдержит, и протекать не станет. Если положить хорошо конечно.
— Ты меня знаешь, я тебя нет, — сверкнул глазами бывший горшечник.
— Я от Пилигримма.
Коренастый ремесленник потер свою лысину, а потом кивнул, протягиваю мне руку. Я ответил на жест.
— И как поживает этот старый живодер? — спросил Хрум.
— Вполне сносно, — пожал я плечами. — Дети у него подрастают, уже по гульбищам ходят.
— Хех, — несколько огорченно повел головой лавочник. — Хорошо вам, хуторянам, вести некоторые до вас не доходят.
— Вести, — я подобрался, словно охотничий пес в ожидании горнового гула. — Какие вести?
— Да, — отмахнулся Хрум. — Принц у нас армии собирает. Ну как собирает — теперича против десяти серебряников в сезон, рядовым будут десять золотых платить.
Я аж поперхнулся и с недоверием уставился на Хрума. Раньше столько и наемник в крупной компании не получал. А сейчас — рядовой, да не в легионе, а во вшивой армии. Там же солдатня одна, ну — пушечное мясо. Они ж двуручник с осадным бастардом спутают!
— Во-во, — покивал торговец, видя мою реакцию. — Как гонцы зачитали указ по площадям, так приемные пункты затрещали от новобранцев. Всех принимают, кому шестнадцать зим есть и кто весом да ростом вышел. Двое моих старших уже ушли, младший — семь зим только, а уже о ратных подвигах твердит. Теперича только с дочкой в палатке и сидим.
Я посмотрел за спину ремесленнику, и увидел молодую девушку. Красивую, румяную, с блестящими каштановыми волосами, но скучающую. Она сидела на каком-то ящике, и пустым взглядом смотрела в одну точку. Да, такой надо не в палатке с отцом торговать, а женихам нервы трепать.
— Неужто воевать собрались? — спросил я.
— Да какой там, — снова отмахнулся Хрум. — Принц только о защите и говорит. Мол границы укреплять, гарнизоны усиливать, штат стражей расширять. Все для простого люда. Вот только, кажется мне, что такими темпами никакого простого люду и не останется. Разве что девки, старики, да молодые. Остальные под копье встанут. Да и как за десять золотых не встать.
Я слушал, но думал свое. Зачем Принцу такая армия? Уж точно не для защиты. Какая защита может при всеобщей мобилизации. Эх, Константин, Константин, что ж ты делаешь.
— Зато кузнецам хорошо, — продолжал Хрум. — На них деньги сейчас дождем сыплются. Заказов хоть отказывайся.
— Это верно, — кивнул я.
— Впрочем, ты же за черепицей пришел?
— За ней.
— Ну так выбирай.
Я стал внимательно оглядывать товар, выбирая так чтобы и качество было не самым дряным, но и по цене приемлемым. Какую-то образцы я откладывал сразу, находя в них слишком много щербинок или трещин, какие-то стоило столько, что я был готов откусить себе глаза. Если это вообще, конечно, возможно сделать.
Наконец я остановил свой выбор на самом оптимальном варианте. Это была серая, глиняная черепица с хорошим изгибом и минимальным количеством брака. Стоило она, конечно, не очень мало, но вполне подъемно. Да и сезон дождей обещал быть затяжным, так что на крыше не стоило экономить.
— Вот, — сказал я, пододвигая к Хруму образец.
— Хмм, — протянул тут, теребя свою козлиную бородку. — Выбор хороший конечно, но укладывать умаешься.
— Ничего, — пожал я плечами. — Справлюсь.
— Ну смотри, а-то у меня есть варианты получше.
— Что-то мне подсказывает, — хмыкнул я, опираясь о прилавок. — Что и стоит это будет дороже.
Торговец сверкнул глазами и тоже улыбнулся, но предлагать не стал, понимая, что не соглашусь.
— Сколько тебе ящиков надо?
— Пять.
— Немаленький дом значит, — протянул он, а потом стал резво перебирать пальцами костяшки на счетах. Что-то приговаривая и прикусывая язык, он негромко бубнил, а потом вынес вердикт. — Тринадцать золотых, пять серебряных и две медных. Но, так и быть, медь скостим.
Как бы то ни было, сумма все равно оставалась астрономической, даже учитывая золото в ларце под половицей, это все равно была десятая часть всего бюджета. Понятное дело, на такие траты я пойти не мог.
— Но Пилигримм говорил…
— А вот не был ты от Пили, — перебил меня Хрум, догадываясь к чему я клоню. — Запросил бы все восемнадцать золотом.
Посмотрев на черепицу, а потом на свою пустую повозку, я мысленно махнул рукой. В конце концов с дождем шутки плохи, так и до пневмонии можно дойти и до плесени черной, а там уж и Седой Жнец недалеко.
Скинув заплечный мешок, я порылся в нем, а потом нащупал пальцами тканевый сверток. Вытащив его, я выложил на прилавок одну золотую и этот самый сверток.
— Это что? — спросил ошарашенный торговец.
— Разверни Харум.
Ремесленник взглянул на меня с неким подозрением, но все же сверток взял. Уж не знаю что здесь сработало — то ли любопытство, то ли вера в великий и могучий бартер. Ну или как он на Ангадоре называется.
Торговец отворачивал лоскуты ткани бережно и осторожно, но его пухлые пальцы слишком сильно дрожали и я молил всех богов, дабы он не уронил сверток на землю. Но вскоре на солнце заблестели словно застывшие слезы, пролитые беломраморной скульптурой. Они игрались в лучах, отбрасывая призрачные блики на поверхность начищенной черепицы, создавая иллюзий водной глади.
— Это…
— Жемчуг, — кивнул я. — С таким приданным твою дочку быстро возьмут в жены, а у тебя появится хороший помощник.
— Но…
— Да ты бери, Харум, бери, — улыбался я. — Я же вижу, что ты человек хороший, а значит тебе оно поможет. Плохо бы сгубило, а тебе поможет.
— И…
— И деньгу бери. Не по чести за товар деньгами не платить.
— А…
— Давай без лишних слов, — снова улыбнулся я.
Харум оглянулся, посмотрев на скучающую дочь, а потом, кивнув, смотал сверток и убрал его в ларец. Он уже было хотел сам потащить тяжеленные ящики, но я остановил торговца. Перескочив через прилавок, я улыбнулся ожившей девушке, а потом легко подхватил первый ящик. Наверно он весил полсотни килограмм, но мне казался немного тяжелее утреннего бриза, дующего со стороны гавани Омхая. Под удивление дочери и отца, я отнес ящики на телегу, закрепив их ремешками и прикрыв очередным покрывалом, потом вскочил на козлы, отсалютовал шляпой и дернул за уздцы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});