Рэтар нехотя согласно повёл головой.
— Знаешь, я вчера лечил Элгора, и я не стал бы сейчас её лечить, если бы не было серьёзно, — заметил Зеур. — А было серьёзно. Но в данный момент я пуст полностью, качает. И так делать нельзя. И я теперь отправлюсь в ин-хан, чтобы как-то восстановить силы… всесила, хорошо, что он тут есть.
— Она тоже была в ин-хане, после тех девочек, — ответил Рэтар и ему самому это показалось каким-то ничтожным и жалким оправданием.
— И это прекрасно, — сказал маг, но почему-то казалось, что прекрасного здесь ничего нет. — Только, если бы маги могли довольствоваться только этим — то жили бы в магических кругах древних богов и творили столько магических чудес, что некуда было бы складывать. Но дело не только в силе магии, достопочтенный феран. Дело в том, что маги — просто люди. Нам надо есть, спать… отдыхать.
И Зеур развёл руками, натянув на лицо скорбное выражение.
— После вчерашнего, я планировал ничего не делать два, а лучше три дня, — начал маг. — Валяться в кровати, никаких магических ритуалов, еда, сон, самое большее девица попроще. Есть у меня одна такая. Здорова, бодра, сильна. То что надо, других и нельзя. И то — это зависит от того, насколько много я потерял в сотворении магии. Сейчас вот я её к себе не подпустил бы.
Зеур помолчал, глядя Рэтару в глаза.
— Думаю, ты уловил к чему я всё это? — спросил он. — Если конечно она тебе нужна, если хочешь, чтобы подольше прослужила и если не собираешься через пару-тройку луней призвать себе новёхунькую, помоложе, как обычно. Глядишь — сговорчивее. И без неожиданностей.
Феран выдержал надменный, полный издёвки взгляд мага.
— Ей надо отдыхать, — вздохнул Зеур, становясь серьёзным и отпуская свою усталость, которую держал до сих пор в узде.
“Как? Как, чтоб тебе, его усталость, Рэтар, ты видишь, а её? Её — нет? Она рядом с тобой. Ты чувствуешь её. Ты знаешь её, изучаешь её. Или нет… уже понял, что изучил? Остановился? Перестал, посчитав, что всё знаешь? С Хэлой? Вот ты глупец!”
Маг глянул на ведьму и его лицо смягчилось:
— Она на маму мою этим похожа — та тоже никогда не жалуется. А чего жаловаться? Нас бездарей-детей семеро и отец, который в настроении тоор лучше разбирается, чем в настроении своей супруги, с которой уже тридцать с лишнем тиров живёт, — маг усмехнулся. — И ладно, сейчас сестры подросли, помогают. Но раньше-то…
Он ухмыльнулся, глянул на ферана.
— Ты же помнишь нас четыре сына, а только потом три дочки, — маг снова перевёл взгляд на ведьму. — И пока Неязра подросла и смогла маме помогать, были только мы — четыре дурака, да отец. Хотя, ладно, вру, Дрэз всегда её чуял. Помню, подходил и спрашивал “мама, как ты?”, а я малой был и всё думал, чего он у неё это спрашивает. Ответ всегда был один.
Маг замолчал, по лицу мужчины пробежала грусть. Рэтар знал почему — самый старший брат Зеура, Дрэз, погиб чуть больше десяти тиров назад, когда они попали в то злосчастное окружение.
— Знаешь, как он делал? — спросил маг, улыбаясь сам себе. — Он к ней подходил, она говорила, что мол, всё хорошо, не переживай, а он спрашивал не нужна ли ей помощь. И она всегда говорила, что нет. А он тогда её отвлекал, например, говорил, что девочки её зовут, или отец. Она уходила. А он делал то, что мог, чтобы ей помочь. Она возвращалась, а он уже половину сделал, или почти всё. Она всегда говорила ему — блага тебе, Дрэз, блага… и в глазах слёзы. И я начал замечать, что она устаёт, когда магия во мне заговорила. Когда начал слышать, как ин-хан дрожит. И понял, что она уставшая была всегда. Просто не жаловалась. Как-то уже взрослым, я спросил почему, а она ответила — а смысл? Дольше жаловаться, чем дело делать.
И Рэтар это понимал, понимал, что Хэла такая же. Боги, он это знал, но почему-то ничего с этим не делал, почему в нём была уверенность, что она всё сможет? Почему в нём было столько веры в эту женщину, сколько в себя веры не было. Она же не всесильна! А потерять так легко и уж кто-кто, а Рэтар знал, насколько.
— Есть такие, которые только и делают, что на жалость давят и с ними и не сладить. Была у меня такая — красивая, вздорная, горячая вдовушка. Не знала, что я маг, — Зеур криво ухмыльнулся. — И уж сколько я от неё этих жалоб наслушался. А сам смотрю и понимаю, что даже если бы магом не был, то — а вот не верю. Вот мама моя и вот вдовушка эта — холёная вся, светиться, ладная. И мама… — он вздохнул. — Что с Хар-Хаган? Я не слышал вестей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Маг сменил тему, но в целом далеко от семьи не ушёл, потому как именно в отряде Роара служили два старших брата Зеура.
— Всё хорошо, — ответил феран. — Через пару дней отправятся обратно. В отряде все живы.
— Тогда, — обратился к нему Зеур, — разреши мне, достопочтенный феран, кроме ин-хана, до дома дойти. Маму успокою.
— Конечно, — согласился Рэтар, зная, что маги, которые не имели право общаться со своей семьёй могли видеться с ней лишь по желанию в магические праздники или с разрешения того, кому служат.
— Блага, достопочтенный феран, — Зеур склонил голову, после отправился к двери, но там замешкался, задумался, словно размышляя над чем-то, потом обернулся. — Я всё ещё против твоих отношений с ней, но признаюсь, что в одном был не прав.
И маг прищурился, потом нахмурился.
— Я думал, что она будет тащить из тебя силу, — пояснил он. — Как все делают, кто магией живёт. Особенно во время близости. Это сложно — остановить себя, не вытащив из того, с кем един… эта сила могучая, дурманящая, один раз взяв, остановиться сложно. Иные сильные маги пропадают, когда не могут. А она остановилась. В ней нет ни капли твоей силы. Она держит себя. Ведьма. Это так сложно. Не представляешь. Она ведь не плела больше небесную нить?
— Нет, — и это “нет” было таким жутким, что словно умер кто-то.
— Я признаю — я в восхищении перед ней. Особенно при учёте, что силы в тебе, достопочтенный феран, на троих, а то и поболе.
И с этими словами маг вышел. А Рэтар уставился в закрытую дверь и внутри разрасталась тьма ярости и обречённости.
Ему пришлось закрыть глаза, чтобы хоть как-то попытаться прийти в себя. Но нет… злость заполняла до краёв, гнев душил, ярость пыталась уничтожить всё вокруг. Рэтар даже Хэлу на руки боялся взять. Казалось, что возьмёт и обрушит на неё всё это и ей станет хуже.
Рэтар злился на неё. Злился. До онемения в руках, до скрежета в зубах, сводило нутро, зверь грыз хребет.
Но больше всего мужчина злился на себя.
Немного совладав с собой, он решился взять ведьму на руки и отнести к себе. Выйдя в коридор, феран посмотрел на Сейка:
— Брока ко мне, срочно, — отдал приказ, и вид у него был видимо такой свирепый, что, кажется даже видавший почти всё за время службы, воин побледнел и похоже вжался в стену сильнее положенного.
— Да, достопочтенный феран, — тем не менее чётко ответил Сейка и ушёл.
Брок пришёл достаточно быстро. Лицо парнишки было не таким как могло бы быть, если бы Хэла вчера его не подправила. Хотя безусловно Элгор вообще сегодня не встал бы по утру, если бы не визит к магу.
Изначально Рэтар хотел сына наказать, потому что парень не мог позволить себе сцепиться с бронаром, тем более он был фором ферана. И самое главное — сыном ферана. Скверный расклад. А уж при том, что бронар проиграл, вообще.
Да, Элгор и Брок были почти одного возраста и можно было бы списать то, что между ними случилось, на простую драку двух мальчишек. Но с другой стороны — Элгор был выше статусом. Он представитель правящего дома, ферната. И Брок мог сдержать удар бронара, но своего удара не допустить. Тем более, что голова у сына Рэтара действительно хорошо соображала.
Брок был сильнее, выносливее, хладнокровнее, да и просто опытнее, чем Элгор. И Хэла была права, когда сказала, что если бы Брок ударил первым, то Элгор бы лёг сразу. Не важно, как Рэтар относился к тану, но тот больше времени в своей жизни провёл при доме, далеко от войны, в тепле и достатке. Он так мало понимал в лишениях, и клыки с когтями растил только от дерзости, а не от необходимости.