Рэтар не сказал о подозрениях относительно Шеры и Шерга. Он не хотел. Женщина помнила этот разговор. Не был уверен? Да был, просто не хотел, чтобы она лезла в голову Шерга.
А ещё эти мысли о его близости с наложницами. И её ревность. Хэла же действительно неожиданно для себя взвилась внутри, приревновав его. Пусть на мгновение, пусть это был секундный порыв, но и этого может хватить, чтобы наломать дров.
И всё это… люди, как вещи. Нет, конечно Хэла понимала устройство мира. Понимала. Принимала. Ей теперь в этом жить. Это не временные проблемы, это навсегда. Она в этом мире до конца своих дней. Конечно всё это может закончится сегодня, а может и через десяток лет. Хотя так сильно она не загадывала — Хэла действительно была в этом отношении наверное инфантильной.
Ей всегда говорили, что она глупая, и надо думать о будущем. Но она почему-то никогда не верила в это самое будущее. Ей казалось, что это не про неё. И сейчас просто дышала моментом — не верила, до сих пор не верила, что у неё есть место в жизни Рэтара. Как его ведьме — да, но женщина…
Хэла усмехнулась от осознания цвета сорочки, которая на ней надета. Это безумие, такое невесомое, но при этом неподъёмное. Рэтар пометил её. Пометил вот этим своим цветом. Сказал — моё. И этот животный триумф внутри оттого, что она ему принадлежит, что он так считает. Это грело, господи, грело. Жгло.
— Хэла? — Рэтар вытянул её из мыслей. Она подняла на него взгляд и увидела на лице мужчины беспокойство. — Что случилось?
— Всё хорошо, — она улыбнулась не без труда. — Просто задумалась.
— Ты не заболела, родная?
Как же рвало от этого слова. Никто не называл Хэлу родной. Никогда. Хотелось рыдать каждый раз, когда он это говорил. С таким надрывом, словно и правда считал её родной. Всё, что он ей говорил, всегда делало её слабой и беззащитной. Невыносимо тяжело будет, если всё это закончится.
— Нет, Рэтар, нет, — подавила она в себе эти треклятые слёзные порывы. — Просто задумалась.
— Хорошо, — с недоверием, но согласился феран. — Ты не ешь?
— Я уже поела, — соврала она.
— Правда? — он глянул на стол, на еду, что там была. — Вот этот кусочек лепёшки и кружка отвара — поела?
Как у него это получалось? Это было порой просто невыносимо, но до безумия приятно всегда.
— Перестань, — она покачала головой. — Я хорошо позавтракала.
— Лихтой?
Ведьма моргнула в знак согласия и улыбнулась. Рэтар недовольно повёл головой, и принялся за еду. А Хэла стала смотреть, как он ест.
— Так, — он уставился на неё уставшим взглядом, видно в корте досталось. — Что такое, Хэла? Ты изучала меня, когда я одевался, потом когда я работал, теперь я ем и ты снова так пристально смотришь на меня, что становится не по себе.
— Ты мне просто очень нравишься, — улыбнулась она.
Рэтар фыркнул и рассмеялся:
— Ешь, несносная ведьма! — приказал он. — Давай, жуй, а не смотри.
— Элгор сегодня отправился в Алнам? — спросила она, пытаясь сделать над собой усилие и запихнуть в себя хоть какую-нибудь еду, чтобы не тревожить Рэтара.
— Да.
— Когда мне нужно будет заговорить дорогу?
— Не торопись, Хэла, — ответил ей Рэтар, — у тебя будет несколько дней до того момента, как обоз дойдёт до нашей границы, если сегодня всё решится благополучно.
— Думаешь Элгор не справится? — нахмурилась она.
— Справится, скорее всего, — проговорил феран. — Он заинтересовался, а значит сделает всё, что в его силах.
— Заинтересовался?
— Ты думала, что я позволил бы ему сделать это, если бы видел, что предложение ему не интересно? — он глянул на неё внимательно, а Хэла хмыкнула. — Что?
— Нет, ничего, — она улыбнулась вспоминая, как Элгор вскинулся, когда разговор зашёл о цене вопроса.
— А ещё он ненавидит Илста, — добавил Рэтар, — правящий дом Юрга, и предпочёл бы иметь дело с кем угодно, но только не с ними.
— И это был бы выбор типа — хотя бы так, — хихикнула ведьма. — Потому что я бы удивилась, если бы были в этом мире те, кто ему нравятся.
— Неужели всё так плохо, Хэла?
— Да нет наверно, — проговорила она и Рэтар уставился на неё приподняв бровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она рассмеялась — ох уж эта фраза, которая всех выводила из себя.
— Больше походит на твоего отца, чем на своего? — заметила она.
— Да, именно так, — согласился феран.
— Тебе не было интересно кто его отец? — спросила Хэла, понимая, что Рэтар не удивиться её вопросу.
— Нет. Мне не интересно. Моё отношение к нему не изменится, если даже он мой брат, — ответил Рэтар, и, как она и предполагала, даже глазом не повёл. — Пусть будет так как есть. К тому же Элгор серьёзная поддержка для Роара в будущем, когда он станет фераном.
— А поддержка для тебя? — спросила ведьма тихо.
— Я справляюсь, Хэла, — ответил феран, встречаясь с ней взглядом. — И у меня есть Тёрк, Мирган. Да и Роар есть.
Она покачала головой и встала:
— Кажется это ты поддержка для Роара, а не наоборот, — Хэла обошла стол и поцеловала Рэтара в висок и стало интересно, а ему действительно нравится целоваться с ней?
— Куда ты? — спросил феран.
— В харн, — ответила ведьма.
— В харн? — Рэтар вопросительно приподнял бровь, попытавшись поймать её за руку.
— Да, — Хэла покачала головой и лукаво улыбнулась, — пойду красоту посмотрю, а то надоели ваши лица грубые, войной перекошенные.
Он усмехнулся, а ведьма прошла по коридору, вышла в общую комнату, где была лестница и отправилась в харн.
Ялса была ей рада. Это было так непривычно, потому что раньше, когда харном Горанов заведовала Шера, каждый приход ведьмы сопровождался фырканьем и недовольством. Хотя многие девушки на самом деле предпочитали принимать помощь ведьмы, чем ходить к лекарям.
Точнее раньше, до того как Хэла попала в Изарию, как чёрная ведьма, наложниц из харна раз в тир смотрел лекарь, а всё остальное время они справлялись со своими болячками сами.
Нет, они могли пойти к лекарю в любое время, но почему-то старались этого не делать. И Хэла могла поклясться, что многие просто стеснялись. И да, стеснительные наложницы — это странно, но Хэла старалась смотреть непредвзято. Она могла помочь и делала это.
С тех пор как она попала сюда и сообразила, что можно приносить пользу — ходила в харн исправно раз в лунь. И вот последний раз ходила только посмотреть на наложниц после скандала из-за проклятого заговорённого камня, потому что боялась, что может кто из девушек тоже брал серкит в руки.
Послушав у кого что болит, посмотрев на тех, кто хотел что-то показать, Хэла почти радостно хотела уйти, потому что самое страшное, что ей показали девицы, одна другой краше, это прыщи, угри, зуд и трещины. Ничего критичного и никакого криминала.
Перед уходом нашла Фэяну и отдала ей травяной порошок, что помогал в кровавые дни, и смог бы немного унять переживания, как надеялась Хэла, заговаривая его. Фэяна была благодарна и ведьма попрощавшись с ней отправилась на выход, почти дошла, но…
— Юсса? — ведьма остановилась на пороге одной из комнат.
Девушка была одной из наложниц Элгора. Ей была наверное лет, то есть тиров, двадцать пять или шесть, то есть для бронара она была уже старовата. И таких "взрослых" было у него трое — Эрона, Юсса и Янга.
К первой Элгор действительно был привязан, Хэла бы даже сказала, что любил её и сейчас, когда она была с сыном бронара в Кэроме, скучал по ней. Янга и Юсса были для него, как мамочки.
Особенно Янга — создавалось впечатление, что он держит её при себе именно для того, чтобы чувствовать себя беззащитным ребенком. Впрочем та очень даже подогревала в бронаре эти чувства. Наложнице было около тридцати, она была хитрая, продуманная, полная надменности ехидна, но красивая, нет — шикарная. Одна грудь чего стоила. Хэла всегда смотрела с понятной женской завистью. Да и всё остальное — ни дать ни взять звезда, а не женщина.
Что до Юссы, то она была попроще. Красивая, светлая, мягкая лицом, худощавая и высокая, ну для Хэлы, а не для Элгора, конечно. Она была скромной и тихой. Такой, которая принимает свою судьбу, какой бы она не была, и всегда находит в происходящем положительные стороны.