В гостиной зазвонил видеофон.
– Прошу прощения. – Патриция Гэрри встала и выбежала из кухни.
Эрик сидел молча, не думая ни о чем особенном, лишь ощущая прежнюю усталость.
Вскоре Пэт вернулась.
– Это вас. Просят доктора Эрика Свитсента. Это ведь вы, верно?
– Кто звонит? – Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя странный холодок внутри.
– Из Белого дома в Шайенне.
Он подошел к аппарату.
– Алло, Свитсент слушает.
– Одну минуту.
Экран опустел, потом на нем появился Джино Молинари.
– Увы, доктор, того рига прикончили, – начал он.
– Боже мой!
– Когда мы добрались до места, то нашли там только огромного изуродованного дохлого жука. Кто-то, наверное, видел, как вы входили в отель. Жаль, что вы сразу не забрали его с собой в корпорацию.
– Сейчас бы я так и поступил.
– Послушайте, – мягко продолжал Моль. – Я позвонил, чтобы сообщить вам об этом, но не стоит слишком переживать. Эти лилистарцы – профессионалы. Подобное могло случиться с кем угодно. – Он приблизил лицо к экрану. – Это не столь важно. Есть еще три или четыре способа установить контакт с ригами. В данный момент мы думаем, как лучше это сделать.
– Разве можно говорить о таких вещах по видеофону?
– Френекси со своей свитой только что улетел на Лилистар, причем страшно спешил. Можете мне поверить, Свитсент, они обо всем знают. Поэтому действовать придется молниеносно. В течение двух часов мы должны добраться до правительственной радиостанции ригов. Переговоры пройдут на открытой волне. Лилистар будет все слышать. – Он посмотрел на часы. – Мне пора заканчивать. Будем держать связь.
Экран потемнел. Молинари, вечно занятый и куда-то спешащий, приступил к выполнению очередной задачи. Времени на пустые разговоры у него просто не было.
Неожиданно экран снова засветился, и на нем опять появилось лицо Генсека.
– Помните, доктор, вы сделали свое дело, вынудили их исполнить мое завещание, тот десятистраничный документ, который они передавали из рук в руки при вашем появлении. Если бы не вы, меня бы здесь не было. Я это уже говорил и не хочу, чтобы вы об этом забыли. У меня нет времени постоянно это повторять. – Он улыбнулся.
Экран снова опустел и на этот раз остался темным.
«Однако неудача остается неудачей», – подумал Эрик, вернулся в кухню Пэт Гэрри и сел перед своей чашкой кофе.
Оба молчали.
«А ведь я все испортил, – понял доктор. – У лилистарцев будет намного больше времени, чтобы нас окружить, прибыть на Землю во всеоружии. Миллионы трупов, возможно, многие годы оккупации – вот какую цену мы за это заплатим. И все из-за того, что мне показалось, будто лучше всего оставить Дег Даль Иля в номере отеля, вместо того чтобы забрать его с собой прямо в корпорацию. Но там у лилистарцев тоже есть по крайней мере один агент. Они могли бы прикончить рига. И что теперь?»
– Может, вы и правы, Пэт, – сказал Свитсент. – Наверное, мне следует стать военным хирургом и работать в каком-нибудь прифронтовом госпитале.
– Конечно. Почему бы и нет?
– Но уже скоро линия фронта окажется на Земле, хотя вы об этом еще не знаете.
Она побледнела и попыталась улыбнуться.
– Почему?
– Политика. Методы ведения войны. Ненадежность союзов. Сегодняшний союзник – завтрашний враг, и наоборот. – Он допил кофе и встал. – Удачи вам, Пэт, в телевизионной карьере и во всех сферах вашей блестящей, только что начавшейся жизни. Надеюсь, война не причинит вам слишком глубоких ран.
«Да, та самая война, которая пришла сюда не без моей помощи», – подумал доктор.
– Пока.
Пэт осталась стоять возле стола, молча держа в руках чашку с кофе. Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Пэт с ним даже не попрощалась, настолько ошеломило и напугало ее известие, которое сообщил ей Эрик.
«Все равно спасибо тебе, Джино, – подумал он, спускаясь на лифте. – Идея была неплохая, и не наша вина, что ничего из нее не вышло. Я лишь еще лучше понял, как мало добра и как много вреда, преднамеренно или по недосмотру, я причинил за всю свою жизнь».
Он шел по темной улице Пасадены, пока не заметил такси. Доктор остановил его, сел и начал размышлять, куда ему отправиться.
– Неужели вы не знаете, где живете, сэр? – спросила машина.
– Отвези меня в Тихуану, – неожиданно велел Эрик.
– Хорошо, сэр, – ответило такси и молниеносно свернуло на юг.
14
Эрик шел куда-то без цели по ночной Тихуане, волоча ноги, проходя мимо неоновых вывесок узких, похожих на будки магазинчиков. Он слушал крики мексиканских сутенеров, наслаждался размеренным движением, звуками клаксонов машин, автоматических такси и старинных наземных машин американского производства, которых каким-то чудом переправили контрабандой через границу доживать здесь остаток своих дней.
– Девочку, сэр? – Мальчишка лет одиннадцати крепко схватил Эрика за рукав, пытаясь его задержать. – Это моя сестра, ей всего семь лет, и у нее никогда в жизни не было мужчины. Богом клянусь, вы наверняка будете первым.
– Сколько? – спросил Эрик.
– Десять долларов плюс плата за комнату. Обязательно нужна какая-нибудь кровать. Любовь на тротуаре отвратительна. После такого уважать себя не будешь.
– Умная мысль, – согласился Эрик, но тем не менее пошел дальше.
Как обычно, ночью с улиц пропадали роботы-торговцы с их огромными никому не нужными коврами машинной работы, корзинами и тележками с тамалес[17]. Дневные жители Тихуаны исчезали вместе с американскими туристами средних лет. Город заполнили его ночные обитатели.
Мужчины поспешно проталкивались мимо Эрика. Девушка в убийственно обтягивающей юбке и свитере скользнула рядом с ним, на мгновение прижавшись всем телом.
«Словно наши жизни что-то связывает, а этот внезапный обмен теплом выражает глубокое взаимопонимание», – подумал он, а девушка пошла дальше и вскоре скрылась в толпе.
Прямо навстречу Эрику шли невысокие воинственные молодые мексиканцы в расстегнутых меховых куртках. Рты их были открыты, словно парни задыхались. Он осторожно уступил им дорогу.
«В городе, где легально все и нет ничего ценного, снова чувствуешь себя отброшенным назад, в детство. Когда ты окружен кубиками и игрушками, а весь твой мир находится на расстоянии протянутой руки. Цена свободы высока. За нее платишь лишением взрослости», – пришло вдруг ему в голову.
Все же Свитсенту здесь очень нравилось. Шум и движение представляли собой настоящую жизнь. Некоторые ощущали в ней нечто зловещее, но не он. Люди, считающие так, ошибались. Беспокойные, блуждавшие повсюду толпы мужчин, искавших бог знает чего – впрочем, они и сами этого не знали, – чем-то напоминали шевеление первобытной протоплазмы. Подобное беспрестанное движение когда-то вынесло жизнь из морей на сушу. Сегодняшние сухопутные создания продолжали блуждать от одной улицы к другой, и Эрик шел вместе с ними.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});