— Ты меня видишь? — шепотом с одышкой спрашиваю напарника.
— Все в порядке, двигай дальше — отчетливо раздается его голос у меня в ухе.
Значит — видит. Ладно, надо двигать дальше. Всякие дурацкие и не очень мысли крутятся роем в голове, пока я изображаю из себя черепаху. Куда я ползу? Ну доползу до дома, открою дверь, получу пару пуль в живот… Напарнику-то моему проще… Хотя чего проще-то? Оба мы как мыши в ведре с водой — ограничены несколько в выборе действий. А жить и правда очень охота. А еще жарко. И очень страшно. Вот не удосужился обзавестись своим детенышем — а то было бы все-таки проще, как — никак что-то от меня бы осталось на Земле… Ишь как выспренно… Нет, вообще-то я знаю, что дети не всегда болеют. Наоборот, большую часть времени они совершенно здоровы, это ко мне на прием эти чертенята являются обязательно хворыми… теперь за этот малюсенький пригорочек и можно подумать. Куда дальше двигать? А вооон туда. Опять занавеска мотнулась в окне второго этажа, загнав в пятки то, что видимо является душой… теперь мне чуток еще — и я буду в мертвой зоне, меня контейнеры прикроют. Совершенно неожиданно оказываюсь на краю здоровенного бетонного корыта. Глубиной в полметра, завалено кусками, судя по всему рубероидной смоленой кровли. О, это мне удачно попалось, видно тут ангар стоял разборный, его увезли. А остался поддон от ангара. Это мне на руку. Ползу по-прежнему медленно и вдумчиво — глаз человека обращает внимание в первую очередь на резкие движения, плавно мне надо, плавно… а то детей у меня не будет… Вот привязались. Мне больше нравится, если уж на то пошло, скорее процесс производства детей, а не сами дети… И Надька как-то изменилась последнее время, такая любовница теперь стала, что прошлые ей в подметки не годятся, а уж сравнить есть с кем… все таки учиться медицине и работать в медицине с екоторых точек зрения — приятно… Вон в политехе на пять студней одна студентка. И то не у всех, а у нас — наоборот. Почти… Так, теперь за ржавый контейнер.
— Молоток! — тихо звучит голос в ухе.
— Ну а то! — отзываюсь я, стараясь не частить дыхалкой, потом понимаю, что все мои сопения напарник все время слышал и мне не стоит валять дурака. Осторожно высовываю за угол стыренный с дохлого БТРа прибор наблюдения — он тяжеленький, но за угол смотреть не высовывая башку — очень удобно. По-прежнему все тихо. Теперь совсем чуток осталось.
— Лучше тебе слева двигать — советует напарник. Дельно. И также по-возможности плавно, стараясь не шаркать сапожищами по асфальту, не брякать прикладом, не стучаться головой в каске и не клацая зубами перемещаюсь под стенку коттеджа.
— Возьми пистолет. Калаш на плечо. Удобнее будет. Дверь открой и тут же смещайся вправо. И вприсядку. Но по возможности тихо.
Я киваю головой. Эти наставления в меня тоже вколотили, стрелку проще поворачиваться влево, чем вправо, потому смещаться в сторону надо и это учитывая. Сам я напарника не вижу, хотя и смотрел внимательно. Неожиданно ветерок доносит четкий запах падали. За последнее время в лесу отвык уже от этого запаха. А теперь — вот, опять. Сладковатый, липкий какой-то, ни с чем эту заразу не спутаешь… Откуда? Шарю глазами — ни одного зомби рядом. Ни большого, ни маленького. Коттедж стоит посреди здоровенной заасфальтированной давным давно площадки. Все пристройки — за ним, в зоне, которую вижу — пусто и чисто, даже привычного пластикового мусора нет. Как свежевыметено. А запах — есть? Черт, досадно будет, если меня цапнет какая-нибудь чертова дохлая собачонка… От морфа сдохнуть все таки не так обидно… Или обидно? Верчу башкой, результат никакой. Вот не хотелось мне сюда ползти и опять не хочется.
Тихонечко ползу вдоль стены, тихо шепчу:
— Тут воняет падалью.
— Пространство за тобой держу. Но если что невысокое — не увижу.
— Собака?
— Если мелкая — нет. И крысу тоже.
Весело. Калаш незаметно съехал со спины, царапнул стенку. Громко-то как! Еще хорошо, что Енот обмотал мне антабку каким-то мерзким липким скотчем — дескать брякает характерно и выдает не вовремя. Кручу башкой — уж совсем обидно, если сзади нападет какая — нибудь бешеная крыса и укусит меня в зад. Чушь какая в голову лезет… Надо пробираться к двери. Приказ есть приказ, против приказа не попрешь, надо сполнять… Ага, ограда началась, хорошая такая ограда. И вылезу это я к парадному входу… Не, надо быть скромнее. В конце концов у меня неофициальный визит. Где-то тут явно должен быть черный ход. Коттедж богатый, явно есть сарай, гараж. Парадный-то вход я бы, например, запер. А вот техслужбы — там возможны варианты. Прикидываю, что придется ползти обратно. Тихонько докладаю соображения напарнику. Тот соглашается. Уже хорошо. Забор у них, чертей, хороший. Хотя вот здесь можно попоробовать перелезть. Чуть-чуть руки недостают… А ежели сюда нож впихнуть и на него стать? Вот так… и потихоньку… Нож выдерживает, тем более я на него не всем весом давлю, руками стараюсь тушку подтягивать… старанно, никаких сюрпризов на манер спиралей колючей проволоки на заборе нет. И запаха трупного тут тоже не чуется. Тихонько прибором посмотреть — что там за забором? Двор. Пустой. Конуры нет. Собаки не лают. Ну с богом! С каким это богом, я же неверующий? Впрочем, это я уже думаю, сползая по ту сторону забора. Присел. Тихо. Пистолет в руке.
— Я во дворе. Лезу через гараж.
— Удачи!
Так. Учили один глаз зажмурить, когда в помещение лезешь. Жмурю левый. Тихо тяну дверь в гараж — надо ж — не заперта! Проскальзываю в дверь, как скользкая минога, как кусок мыла, как… все, я уже в гараже.
В гараже пусто, верстак, полено какое-то у дальней стенки, корыто с водой… Так, теперь к двери — вон та дверь как раз в дом ведет. Добираюсь до нее, тихо открываю, краем глаза вижу, что полено вдруг задвигалось, странно знакомое такое полено, но успеваю закрыть дверь за собой. Полено шуршит по двери. Ну с другой стороны и не такое видали. Ну, держат люди у себя в гараже крокодила. Небольшого, метра полтора. Ну и наплевать, даже если это зомбокрокодил. Сейчас меня эти звероящеры никак не интересуют, тем более, что в холле первого этажа я натыкаюсь на пожилую тетку, которая на меня вылупилась круглыми глазами в полном удивлении. Успеваю одновременно и пистолетом пригрозить и палец к губам своим поднести. Тетка уже сидит прямо на полу, дико на меня смотрит.
Присаживаюсь рядом, чтобы видеть холл и лестницу на второй этаж, очень тихо спрашиваю бабу:
— Сколько людей в доме? Только тихо!
Она молчит. Легонько тычу толстой трубой глушителя ее в бок. Повторяю вопрос.
— Живых я да хозяева новые. А вы кто? — тихим, к счастью, шепотом отвечает она.
— Медслужба Кронштадтской базы. Собираемся тут санбат развернуть.
— А в Ропше что? — спрашивает она.
— Заканчивается очистка от людоедов. Многие нам помогают из местных — заявляю я не моргнув глазом. Она вроде верит, кивает головой. Вроде обрадовалась.
— Хозяева где?
— В угловой комнате. Только…
— Что? — улавливаю я недосказанность.
— Вон в той комнате — неживые. Четверо.
— Это старые хозяева? — зачем-то спрашиваю я.
— Нет, прошлые слуги… — тихо говорит тетка и вдруг беззвучно начинает плкать — слезы так и катятся. Сопереживать мне ей некогда, потому я киваю сочувственно и спрашиваю:
— Эта дверь куда?
— В чулан — говорит она, не переставая плакать.
— Вы давайте ка туда! Сейчас тут пальба будет, не ровен час заденут.
— Если вы не справитесь — мне конец. Не пойду — вдруг упирается баба.
— Все слышали? — вопрошаю я напарника, для солидности именуя его на "вы".
— Подтверждаю. Гражданских — убрать — доносится из гарнитуры.
— Сейчас будет штурм, так что не спорьте. Могу стукнуть вас по голове, если это вас успокоит — как можно более дружелюбно говорю бабе. Впрочем видно придется стучать по голове, если не сгласится. На мое счастье она сдается. Чулан маленький, захламлен всякой фигней, вроде как телефонов и раций в нем нет, потому запускаю туда бабу и щелкаю засовчиком. Не дело у себя всяких мутных при зачистке за спиной оставлять… Она конечно может заорать и все такое, но все-таки я ее запер. Теперь по лестнице наверх. Ага, в этой комнате — если баба не соврала — неживые слуги. А в этой — живые хозяева. Тихо поднимаюсь на последние ступеньки. Так, а теперь-то что делать?
Учили. Что надо одной рукой держать пистоль, другой открыть дверь — ручка здесь богатая, необычная, но как открывается мне понятно. И потом в комнату на полусогнутых и вбок. Света там должно быть больше, чем в холле — на втором этаже не щиты на окнах а решетки. Но потянувшись к ручке левой рукой замираю — вроде как по ту сторону какое-то шевеление. Шаги, что ли? Баба двери перепутала? Или я перепутал — и тут например четверо зомби. Или живые? Стоят, слушают моё шуршание и ждут. Держа дверь на мушке?