— Люблю тебя просто, — говорит хрипло, а у меня в груди начинается бабочковый аншлаг. — Не хочешь ЗАГСа, значит, его не будет. Но кольцо пусть останется.
И я не могу отказать. Просто потому, что не хочу. Это не тот момент, когда нужно спорить. Я вообще не хочу спорить, мы взрослые люди и всё выяснили.
— Хорошо, — усмехаюсь снисходительно. — Уговорил.
— Мне досталась самая несносная на свете женщина, — смеётся Ворон, стискивая меня в объятиях и зарываясь носом в волосы.
Расплываюсь в блаженной улыбке. Люблю его очень и сама же боюсь этого чувства.
— Это ты сейчас жалуешься? — притворно хмурюсь, взглядом обещая всевозможные пытки и проклятия.
— Восхищаюсь, — чмокает в висок.
— Давай уже завтракать, а то всё остынет, — ёрзаю в его руках. — Правда, я не знаю, что ты любишь и как, — смущённо хлопаю ресницами.
Отпускает, чтобы помочь мне накрыть на стол. Достаёт вилки, режет хлеб, заправляем майонезом салат, вызывая у меня этим самым улыбку. А я раскладываю яичницу по тарелкам.
— Ведьма моя, я всё люблю, что приготовлено твоими руками.
Качаю головой, закатывая глаза к потолку, и ставлю на стол наши порции.
За завтраком разговариваем ни о чём и обо всём сразу. Новый год скоро. Выпускной класс у Егора в следующем году. Моя работа, которой теперь нет. Паша много расспрашивает про сына. Ему интересно про него всё, любая мелочь.
Вдруг он внезапно накрывает мою руку своей и напряжённо, задумчиво смотрит на меня.
— Ир, есть ещё кое-что, что я хотел бы обсудить, — нервно дёргает плечами. — Пойми меня правильно…
Становится как-то не по себе от его тона. Земля под ногами начинает шататься. Мне уже не нравится то, что я могу услышать.
— Господи, не пугай ты так, — меня начинает потряхивать.
— В общем, — опускает глаза, стискивая мою ладонь. Опять поднимает свой пристальный взгляд. — Я знаю про твою беременность…
Давлюсь воздухом. Сердце делает кувырок. Доли секунды хватает, чтобы сообразить, что он имеет в виду, и разогнаться в своих догадках.
— Нет, только не говори, что тебе хватило наглости залезть в мою медкарту? — нервно выдёргиваю руку, опуская под стол на колени, сжимая кулаки.
Наши взгляды встречаются, воздух начинает трещать от напряжения. Не выдерживаю, вскакиваю на ноги и отхожу к окну, увеличивая расстояние между нами.
— Родная, я должен был убедиться, что с тобой всё в порядке, — глухо произносит он.
— Ты обалдел?! — меня аж подкидывает от возмущения. — Это такая веская причина копаться в моём личном? А как же врачебная тайна?
— Я не врач, — отвечает достаточно резко.
— Ты бессовестный и беспринципный эгоист! — чеканю каждое слово, вкладывая всю свою злость.
— Да, я такой, — он поднимается на ноги и приближается ко мне.
Могу уйти, но почему-то остаюсь стоять на месте, глядя на него как заворожённая.
— И ты не прав, — тыкаю пальцем в его грудь, мгновенно теряя весь запал, как только он оказывается рядом.
— Спорный момент, — Паша обнимает меня, утыкаясь носом в висок. — Я защищал свою любимую женщину. И знаешь, Ведьма, ты прекрасна в гневе, — нежно гладит большим пальцем по щеке и так смотрит, что у меня подкашиваются коленки.
— Поэтому ты меня злишь? — шепчу я.
— Нет, конечно. Хочешь я извинюсь? — хитро улыбается, а его ладонь пробирается под футболку и нагло хозяйничает там.
— Как? — непонимающе хмурюсь. Голова кружится от его ласк, низ живота наливается жаром. Медленно соображаю, о чём он, и вспыхиваю как школьница.
— Ты так смешно краснеешь, — «издевается» этот гад, сжимая мои ягодицы.
— Сволочь! — шутливо стукаю его кулаком по плечу.
Павел смеётся, укутывая меня своими надёжными объятиями.
— Я понимаю, что не имею права о таком просить, но… — начинает говорить Ворон и спотыкается на полуслове, — ты уверена, что хочешь оставить ребёнка от этого ублюдка?
Невольно напрягаюсь и отстраняюсь, заглядывая ему в глаза.
— А если никакого аборта не будет? — пристально наблюдаю за ним, пытаясь считать эмоции.
Тяжёлое дыхание и играющие желваки на лице Павла выдают его нервозность.
— Я приму любое твоё решение, — наконец выдыхает Павел. — Постараюсь полюбить этого ребёнка, как своего. Но ты же врач, ты должна понимать, что гены…
Но я слышу совершенно другое.
— Ты готов принять ребёнка Асада? — удивлённо округляю глаза.
— Родная, я не готов отказываться от тебя! И если придётся заплатить такую цену, значит, я её заслужил.
Смотрю на него, улыбаюсь. Всё же есть настоящие мужчины, и один попался мне. Не могу его больше мучить.
— Паш, я не беременна, — жду его реакции.
— То есть как? — взъерошивает пятернёй свои волосы и непонимающе хлопает глазами. Смешной такой сейчас.
— Я делала уколы на протяжении всей нашей совместной жизни с Асадом, чтобы исключить беременность. А это был просто гормональный сбой. Нервы, недосып и всё такое, — разъясняю ему.
— А это не опасно? — хмурится он.
Трель телефона прерывает наш разговор. Павел отвечает. А я разворачиваюсь и задумчиво смотрю в окно.
— Да, Мирный. Отлично. Да, мы будем готовы.
Слышу, как кладёт трубку на стол. Подходит ко мне со спины и, обхватив за плечи в кольцо своих рук, прижимается всем телом, утыкаясь подбородком мне в макушку. Мгновенно считываю его нервозность и начинаю нервничать сама. Поворачиваюсь и задираю голову.
— Что случилось? — почему-то начинает потряхивать.
— Завтра приедет Мирон и отвезёт тебя в одно место. Туда же привезут Егора и Дуню. — смотрит на меня, а в глазах темнота.
Высвобождаюсь из его объятий и, кусая губы, прохожусь по кухне взад-вперёд.
— Почему не ты сам?
— Слишком рискованно, — засунув руки в карманы штанов, наблюдает за мной.
А мне просто страшно! За сына, за себя, за Павла. Хочется требовать, чтобы мы уехали все вместе туда, где нас никто не найдёт. Хочется, чтобы это всё, наконец, закончилось.
— Потерпи немного, родная моя. Так нужно, — Паша ловит меня и прижимает к горячей груди так крепко, что перехватывает дыхание. — Я спрячу вас. Наведу порядок. И приеду к вам.
Я всё понимаю и не стану вмешиваться. Это его война. Я больше ничего не могу сделать. Я могу только не мешать ему защищать нас.
— Хорошо.
— Мне не нравится твоя покорность? — Ворон приподнимает указательным пальцем мой подбородок и внимательно заглядывает в глаза.
— Почему? — удивлённо дёргаю бровью.
— Потому что «покорность» это не про тебя, — усмехается он. — И ещё, Ир, я хочу тебя попросить, — уже серьёзно и немного нервничая. — Присмотри, пожалуйста, за Дуней.
— А если она не захочет, чтобы я за ней присматривала? У этой девочки, как я успела заметить, виды на тебя, — улыбаюсь совсем невесело, сама понимая, что несу какую-то ерунду, как взрослая женщина.
— Ириш, попробуй наладить контакт, — просит он устало. — Она хорошая девочка. Колючая только, недолюбленная, брошенная. Боится, что и я её брошу из-за вас с Егором. Она же ребёнок. Как и Егор. Я забрал её у сутенёра, чтобы не продали какому-нибудь извращенцу.
— Я постараюсь, — глажу его по щеке, приподнимаюсь на цыпочках и легко целую в губы.
— Ты справишься, я уверен, — притягивает к себе и, подхватив под попу, подсаживает на столешницу, разводит мои бёдра в стороны и тесно прижимается пахом. Его ладони пробираются под футболку, поднимаются по обнажённой спине вверх, обжигая кожу.
Паша прижимает меня к себе, накрывая мои губы горячим, влажным поцелуем. Нежным, тягучим, до головокружения, унося нас в космос.
Глава 55
Ворон
Мирный деликатно звонит в дверь собственной квартиры. Ира вспыхивает как школьница, подтягивая к себе простыню. Друг приехал чуть раньше, чем мы рассчитывали. Видимо, потому и не стал ломиться. Не дурак.
Подмигнув Ведьме, натягиваю штаны и ухожу встречать Мирона, плотно прикрыв дверь спальни. Он переступает через порог. Криво усмехается, окинув взглядом мой голый торс.