может просто-напросто не сработать. Ты должна быть готова к тому, что твоя сестра так и останется там. Вывести её бесчувственную у нас вряд ли получится.
Каждое его слово было для Марины как болезненный укол. Всё могло пойти не так. К тому же, не стоит забывать и о чудовищах, они ведь никуда не делись. Семён сказал, что нужен хоть какой-то план. Вот только ничего путного в голову не лезло.
Послышался звук двигателя. Семён насторожился.
— Не переживай, — сказала Марина, зябко поёжившись. — Это Нонна. Наверное, забыла что-то.
«Газель» остановилась, Нонна как-то уж слишком решительно вышла из неё, пересекла двор и взошла на крыльцо. Она больше не выглядела так, словно вела борьбу со своей совестью и проигрывала. Пристально посмотрев в глаза Марине, сказала с нотками злости:
— Почему ты просто меня не попросила? Ты же понимаешь, что вам понадобится машина. На чём вы сестру будете вывозить, на такси? А может, угоните? Тебе всего лишь нужно было меня попросить.
Марина стушевалась.
— Это было бы… неправильно. Вы приняли решение, и я…
— Правильно. Это было бы правильно! — перебила её Нонна. — Я уеду, но не сегодня. Сначала вам помогу, иначе… буду винить себя остаток жизни. Когда собираетесь ехать в больницу?
— Надо отдохнуть. Как насчёт сегодняшнего вечера?
— Что ж, решено. Сегодня так сегодня. И Вадика с собой мы разумеется брать не станем.
Нонна снова походила на прежнего лидера, в глазах появился блеск азарта. Марина рассудила, что, приняв решение уехать с Вадиком подальше от всего этого кошмара, она подсознательно только и искала повод остаться. Хотя бы на время. Вот такой парадокс.
— Всё, до вечера отдыхаем, — из уст Нонны это прозвучало как приказ. Она повернулась и жестом позвала смотрящего в окно Вадика.
Марина понимала, что правильней было бы, если бы они уехали. Для их безопасности. И что-то внутри неё хотело воспротивиться, сказать, что не нуждается в помощи… Но не сказала, потому что это была ложь. А ещё она почувствовала колоссальное облегчение из-за того, что Нонна снова командует, а значит, берёт основную ответственность на себя. Как камень с души упал. И да, в этом облегчении было что-то эгоистичное. Марина, пожалуй, впервые осознала, какой груз эта пожилая женщина на себя взвалила, собрав команду неравнодушных.
— Отдыхаем, — повторила Нонна.
Вернувшись в дом, Марина достала из рюкзака сферу с жизненной силой, уселась в кресло. «Ты ведь поможешь? — обратилась к шару мысленно. — Пожалуйста, на тебя вся надежда. Моя сестра должна прийти в себя. Должна!»
Через какое-то время, нежно поглаживая сферу, Марина задремала. Ей приснился город, погружённый в серый туман и в этой мгле бродили люди-тени. Силуэты были размытыми, но она всё же узнала в двух из них Ингу и Ярослава. Они медленно брели по улице как неприкаянные, и Марина ощутила жуткую тоску. Этот туманный город казался ей олицетворением полной безнадёги. Дома выглядели ущербными, стены были исписаны жуткими граффити, вдоль улицы высились билборды, на которых сияли красным корявые надписи: «Мы приходим осенью!», «Ваш город — наше пастбище!», «Смиритесь, смиритесь, смиритесь!»
— Всё, просыпаемся, — голос Нонны пробил барьеры сна. — Нам нужно подготовиться к поездке.
Марина открыла глаза, испытывая к ней благодарность. Разбудила, спасла от пребывания в сером городе отчаяния. Образы из сна таяли в сознании, и становилось легче.
Глава двадцать первая
Чёткого плана не было, если не считать намерения Марины пообщаться с Духом города, перед тем как что-то предпринимать. Если он не поможет, то сложность задачи возрастёт в разы. Как попасть в реанимацию? Ну в самом-то деле, не пробиваться же к Татьяне с боем через охранников и медсестёр? Это уже полнейший перебор. Хотя… Марина такой вариант тоже не исключала, слова «Жёсткие времена — жёсткие меры» стали для неё едва ли не девизом. Она готова была идти на крайности. Черта, после которой всё неприемлемое стало приемлемым, была пересечена уже давно, после того, как она бросила вызов не только монстрам, но и всему глухому и слепому миру.
В город поехали поздно вечером. На этот раз Вадик не канючил, не уговаривал взять его с собой, он как бы отстранился от остальных, демонстрируя молчаливое презрение. Глядя на него, Марина рассудила, что он теперь только кажется ребёнком, а на деле, у него уже душа взрослого человека. Детство для него кончилось, когда он столкнулся с монстрами. А может, и раньше. Она в очередной раз подумала, что решение Нонны увезти его подальше отсюда — верное. Более того — необходимое. Если противостояние с чудовищами и лишения ещё не сломали его рассудок, то рано или поздно сломают обязательно. Она и за свой-то рассудок не могла ручаться.
Как и раньше, Марина ощутила присутствие Духа города сразу же, как только «Газель» миновала указатель «Светинск». Ей не пришлось просить его о помощи, он и без её просьбы дал понять, что поможет. Марина почувствовала его готовность сделать всё возможное. «Всё возможное», — именно такое сочетание слов возникло в сознании, и оно вселило оптимизм, хотя чёткого плана до сих пор не было.
— Он с нами, — сообщила Марина.
Нонна и Семён поняли, о ком идёт речь и вопросов задавать не стали. Судя по посветлевшим лицам, надежда на благоприятный исход операции появилась и у них.
Через полчаса были на месте.
— Что теперь? — поинтересовался Семён, напряжённо глядя на здание больницы.
— Будем ждать, — отозвалась Марина, не сомневаясь, что дала верный ответ.
Монстров вокруг она не ощущала. Всё было тихо, спокойно. Возле проходной курил пожилой охранник, из здания вышла медсестра, постояла немного и зашла обратно. Фонари тускло освещали остатки пожухлой листвы на тополях, стоявших вокруг больницы словно мрачные стражи. Здесь, на окраине города, всё было каким-то сонным, будто бы отрицающим само существование ярких неоновых вывесок, шумных ночных клубов, скорости, суеты.
Марина закрыла глаза и будто бы погрузилась в транс. Она увидела здание больницы с высоты, почувствовала зимнюю свежесть. Мерцающие воздушные потоки носились в тёмном вечернем пространстве — сначала хаотично, но потом они образовали подобие круговорота.
«Это сделала я?» — удивилась Марина.
«Это сделали мы», — возник ответ, словно занесённый в голову ветром.
— Снег, — услышала она голос Нонны и открыла глаза, мгновенно вернувшись с небес на землю.
Действительно шёл снег. После долгих недель слякотной муторной осени он казался Марине настоящим чудом. Крупные белые хлопья кружились в пространстве, сверкая в свете фонарей и тая на мокром асфальте.
— Первый снег, — завороженно произнёс Семён. — Именно сейчас. В такие совпадения я не верю. Это ведь сделал он? Дух города?
Марина кивнула. Ей