меня. Посему выходит, что у меня к тебе и твоим друзьям должно быть уважение, ведь вы боретесь, не сдаётесь, жизнью рискуете ради высшей цели. Но нет, — она отрицательно покачала головой. — Нихера у меня нет никакого уважения. Я смотрю на вас, на людей, как на насекомых и ничего с этим поделать не могу. Там, откуда я родом, такое отношение в порядке вещей, для сильных более слабые — это ничтожества. Помимо воли я многое переняла из человеческой натуры, но жестокий взгляд сильного на слабых — это не искоренить ничем, — ткнула пальцем себе в лоб и повысила голос. — Это вот здесь, на первом плане!
Ярослав смотрел ей в глаза и ему казалось, что в их глубинах блестит лёд. Он нашёл в себе силы ухмыльнуться и выдавил:
— А мне всё пофигу. Нет ко мне уважения? Да насрать. Я знаю, что не выйду отсюда живым, но я сдохну вполне довольным. Сколько твоих шакалов погибло от взрыва? По моим прикидкам штук пять и ещё, думаю, с десяток неслабо так траванулись инсулином. Приплюсуй тех, кого я прирезал. И Мамонт. Долго вы теперь будете его по кусочкам по всему посёлку собирать. Неплохая вышла атака, верно? Жаль только ты, тварь, не пострадала. Похоже, на тебе всё как на собаке заживает.
За эти слова Ярослав получил удар по лицу, однако он продолжал ухмыляться, назло Варваре. Да, сама она во время взрыва не сдохла, осколки ампул не пробили её кожу, которая в мгновение ока стала точно кевлар, да и огонь не причинил вреда, хоть и вызвал боль. Дело было в другом. Той небольшой распылённой дозы инсулина хватило, чтобы погубить червей в её внутреннем инкубаторе, позже она извергла их, дрожа от гнева. В живых остались лишь два червя, с помощью которых можно было создать только монстров-боевиков. Теперь придётся выращивать новых, а на это уйдёт немало времени.
— Храбришься, — процедила Варвара. — Но меня ты не обманешь. Тебе страшно. Не за себя страшно, а за своих друзей. Ты боишься, что не выдержишь того, что я тебе уготовила и выдашь, где твои друзья находятся. Твой страх — стать предателем. А ты станешь, уж поверь. В развязывание языков мне нет равных.
Она была права. Ярослав не сомневался, что сможет вытерпеть любую боль, но он подозревал, что у этой твари могут найтись иные методы, против которых человек бессилен, каким бы крепким и стойким ни был. Впрочем, перед поездкой он подстраховался, кое-что сделал, а потому «иные методы» королевы чудовищ могли и не сработать. Хотя уверенности в этом не было.
— Ты можешь мне всё рассказать прямо сейчас и тогда мне не придётся тебя истязать, — с лживым сочувствием сказала Варвара, а потом махнула рукой. — Нет, это было глупое предложение. Оно сработало бы с такими как Мамонт, но не с тобой. Ну что же, тогда приступим. Скоро ты, дружок, выложишь мне всё как на духу, а всё потому, что станешь очередным моим верным пёсиком. А ну-ка открой ротик.
Ярослав стиснул зубы, однако такая же сила, что недавно припечатала к спинке кресла, словно бы ухватила его за челюсти, проникла в мышцы, взяв над ними полный контроль. Он, разумеется, пытался сопротивляться, но рот раскрылся помимо воли. Варвара вплотную приблизила своё лицо к лицу пленника, дёрнулась, будто от удара током, глаза заволокло мутной пеленой, в утробе заурчало. Дёрнулась ещё раз, из приоткрытых губ вырвалось облачко вонючего газа, а затем горло немного вздулось, изо рта выполз чёрный осклизлый червь. Извиваясь, он сполз по подбородку, оставляя слизистый след, после чего забрался в рот Ярославу и по словно бы прибитому к нёбу языку проник в глотку, в пищевод.
Пелена исчезла из глаз Варвары. Она повела плечами, облизала губы и улыбнулась.
— Ну вот и всё. Скоро мой червячок сделает своё дело. Ты станешь чудовищем. Будешь ползать передо мной на коленях, исполнять все приказы, причём с радостью. Ты готов будешь жизнь отдать, лишь бы мне угодить. Как тебе такая перспективка? Не нравится? — хохотнула. — Ну ничего, ничего, скоро понравится.
Ярослав ощущал, как внутри него шевелится червь. Невыносимо хотелось разодрать ногтями себе брюхо, чтобы достать эту тварь. Он молил фортуну, чтобы то, что он сделал до поездки в посёлок, сработало. Только на удачу и оставалось уповать, как в игре в «русскую рулетку».
— Сейчас червячок осваивается в тебе, — склонив голову к плечу, произнесла Варвара. — Но через какое-то время он перестанет быть червячком. Изменится, пустит корни, которые точно лозы обовьют твои внутренние органы. А потом он начнёт вырабатывать токсин, и тогда изменишься ты.
— Не дождёшься, — выдавил Ярослав, почувствовав, как червь внутри него заметался, нутро обожгло. Это был хороший знак, если слово «хорошо» вообще уместно в такой ситуации.
Варвара напряглась, посмотрела на него с подозрением. Отлично! Ярославу доставило удовольствие такое выражение её лица.
— Что-то не так.
— Верно, тварь. Твой червячок подыхает. Я это чувствую. Не сработал твой план, а мой — вполне себе, хоть я в нём и сомневался.
— Что ты сделал⁈ — прошипела Варвара. В её глазах сверкнул лёд, ногти превратились в острые прозрачные когти. От злости она теряла над собой контроль.
Ярослав повернулся вправо, и его стошнило на подлокотник кресла. Вместе с рвотными массами наружу вывалился мёртвый посеревший червь. Сплюнув кислую слюну, бывший спецназовец с триумфом поглядел на королеву монстров.
— Не зря я перед поездкой сюда вколол себе инсулин. А содержимое одной ампулы я просто выпил на всякий случай. Похоже, твои червяки очень чувствительны к лекарству для диабетиков. Что хорошо для человека, для монстра — смерть. Думала, я ничего не знаю, про твоих червей? Семён многое о тебе рассказал. И о том, что ты используешь глистов-переростков для создания чудовищ. По-прежнему меня считаешь всего лишь насекомым? А каково это осознавать, что всего лишь насекомое тебя так уделало? Вижу, как ты, паскуда, кипишь от гнева. Смотри не взорвись. И вот ещё что я тебе скажу… мои друзья уготовили немало сюрпризов. Они с тобой справятся. Всего лишь насекомые разворошат твоё крысиное гнездо и тебя грохнут. Жаль я этого не увижу, не приму участия. Ну ничего, ничего… я и так сегодня немало сделал.
Варвара действительно не могла сдерживать злость: сплошные неудачи. Ей казалось, что за последние годы, живя среди людей, она многое утратила, от той бунтарки, что умудрялась доставлять много проблем Повелителям Бездны, мало что осталось. Это бесило. Прежняя она не допустила бы, чтобы такие, как Ярослав и его подельники,