вертелся один вопрос: что делать?
***
Крик Юзефа Бегиша застал их в коридоре.
Медсестры наблюдательного поста почему-то не было на месте, и потому весь коридор заполнили красные огни, благо хоть беззвучные и монотонные. В противном случае, помощь понадобилась бы не только Матвею, но и Николаю Новикову, у которого от напряжения почти взрывалась голова.
Телефон призывно вибрировал уже больше пяти минут. Гарнитура на скуле заполняла голову гулом, а тут еще и Бегиш выбежал из той самой палаты.
Увидев Анну, он сразу заговорил с ней.
– Он пытался что-то сказать, но не смог, а я не знаю… Я не в курсе, что с ним…
Анна перестала его слушать. Она первой ворвалась в палату, а за ней и медсестра, выбежавшая от другого пациента, и Нина. За ними и Новиков. Только он сполз по стене на пол и посмотрел на монитор своего телефона. Пять входящих одновременно требовали ответа. Больше сотни сообщений требовали реакции, а он уже не мог понять, где он должен быть Николаем Новиковым, а где главой Люкса.
– Он не дышит! – вскрикнула Анна, когда аппарат на груди Матвея загудел.
Давление приходило в норму. Сердечный монитор вместо сокращений сначала показывал какие-то неровные редкие подергивания кривой, а потом превратился в ряд прямых линий.
Нина что-то кричала, кто-то пытался ей помочь, а потом все стихли, потому что Матвей вдруг сделал жадный хриплый вдох и застонал. Его сердце отключилось, зато внешнее сердце по-прежнему работало.
– Его надо оперировать! Срочно! – заявила Анна, глядя на Нину.
– Сначала его надо стабилизировать, – огрызнулась врач.
– А сердце? Оно же не восстановится, если…
– Оно подключено к питанию! – зло ответила Нина и тут же стала в позу. – Кто вы вообще такая, чтобы здесь командовать?
– И правда, – тихо ответила Анна, вдруг осознав, что влезла в чужую работу.
Она поставила на стол ампулу с желтым раствором, а рядом крошечную карту памяти с протоколом ее операции.
– Вы можете его спасти, если удалите то, что в нем поселилось, – сказала Анна и отступила.
Юзеф пожал руку Генриху и обрадовался, что появился хоть кто-то знакомый, кому он мог довериться.
– У них мутирующая сфера, – сказал он. – Я ведь могу написать по ней отчет?
– Разумеется, только давайте обсудим это не здесь.
Телефон Новикова так и вибрировал в этом хаосе на полу, а самого Новикова не было.
Как только Матвей сделал вдох, и стало ясно, что еще какое-то время он будет жить, Николай встал и вышел. Отодрал от лица гарнитуру и сжал ее так, что она переломилась, треснув словно скорлупа.
Когда он чувствовал себя по-настоящему уставшим и не мог понять, что ему делать, обычно он брал выходной, внезапный, внеплановый. Летел куда-нибудь на дикий пляж, а еще лучше скалистый берег с укромными камнями у склона. Садился на один из них и опускал босые ноги к воде. Волны обычно облизывали их от щиколотки до самого колена, а он замечал, что чувствует это по-разному правой и левой ногой, и все старался понять, какое из двух ощущений ему нравится больше. Чаще всего ему казалось, что правой – той, что была тверда как камень под силиконовой прокладкой, а еще она не мерзла, даже если вода была холодной, и виновницей насморка не становилась. Благо от насморка можно было избавиться двумя дозами специальных капель.
Головная боль уходила, растворялась в шуме моря, а он закрывал глаза и медитировал. Хорошая медитация могла заменить сон, отдых и даже пищу, правда последнее Новиков предпочитал не проверять.
Он открывал глаза через четверть часа или полчаса, и если усталость была слишком сильной, вставал на камень и вызывал к себе капсулу. Запрыгивал прямо с камня в открытую дверь и только смеялся, если ботинки со связанными шнурками, слетали с его плеча и громко хлюпали, разбрызгивая соленую воду.
Теперь ему некогда было улетать, и сказать своему помощнику: «Прикрой меня на часок, ты же будущий глава Люкса!» – тоже.
Искусственный интеллект шуток не понимал, но Новиков все равно рассмеялся и сказал себе, что он его развивает.
Выйдя в коридор, он дошел до лифта, вызвал стеклянную кабину, шагнул внутрь, а когда дверь закрылась, нажал на «стоп» и уселся на полу.
Пустой усталый взгляд смотрел на город за стеклянной стеной. Кажется, он успел опуститься с шестидесятого этажа на два или три, и высота уже казалась незначительной. Дома вокруг поднимались много выше, а зелень ковром селилась где-то внизу.
Голова у него гудела так, словно гарнитура все еще работала.
«Ты должен вмешаться», – говорил он сам себе и мысленно осматривал головоломку, которую никак не мог собрать.
У него был Страж Титана-2 и спутник Феба. Космическая станция Юпитер и астероид с ценным металлом, который ждут в Нейконе для строительства новой партии высокоскоростных кораблей для космической ассоциации. Есть Титан, на котором неизвестно что происходит. Есть люди, которых он туда отправил и за которых в ответе если не перед миром, то перед самим собой. Людей на Страж-2 он не посылал. Это люди из другого проекта, но даже их бросать не хотелось.
«А ведь все отправленные на Титан по-настоящему прошли еще и психиатра», – подумал Новиков, закрывая глаза.
В следующий миг он сделал глубокий вдох, изгоняя все тревоги из головы. Выдохнул и резко открыл глаза.
Головная боль внезапно исчезла, а ответ сложился сам собой.
Вскочив на ноги, он снова привел лифт в движение, вернулся на шестидесятый этаж и побежал назад к палате.
– Генрих, какова позиция ассоциации?
– Сначала решить вопрос со Стражем-2. Пока неясно, что с ним делать, а потом отправить корабль на штурм Стража-1 и навести там порядок, – не задумываясь, отчеканил Генрих. – Что бы там ни произошло, а оно вышло из-под контроля.
– Ты можешь передать, что я готов лететь на Титан и вести там переговоры как глава Люкса? Это мои люди, я смогу разобраться, нужно только организовать связь, – быстро сказал Новиков, уже ни в чем не сомневаясь, и вбежал в палату.
– Я сказала всем